Пророк, огонь и роза. Ищущие

Вансайрес

Выплакав все слёзы, он поднялся на ноги и, как во сне, заковылял в главный особняк.

Последний участок пути он проделывал практически вслепую. Он наощупь нашёл ручки дверей и толкнул их; его окутал странный аромат, смесь сладковатого запаха цветов и пряного — каких-то трав и лекарств, его пронзили чувства, обитавшие в комнате — чей-то ужас (свой), чья-то холодная ярость и боль от поражения (Даран), что-то ещё… радость?

— Я уж думал, вы никогда не придёте, — донёсся до Хайнэ знакомый голос, сейчас весёлый,

как у ребёнка, невероятно довольного своей проделкой.

Хайнэ замер, задрожав всем телом.

— Я уже почти совсем поправился, — продолжал Онхонто. — Откройте глаза, я обещаю, вы не испугаетесь. Я в маске, — добавил он ласково.

Из груди у Хайнэ вырвался сдавленный хрип.

Он приоткрыл глаза и уставился на него — такого знакомого, одетого, как прежде, разговаривающего, как раньше. Хайнэ не видел лица, но знал, что он улыбается — а как он прежде хотел видеть его улыбку, доставить ему хоть минуту счастья.

Теперь он был счастлив.

— Вы счастливы?.. — всё-таки спросил Хайнэ дрожащим голосом.

— Ну, как сказать, — ответил Онхонто прежним весёлым тоном. — Наверное, наполовину. Я ослеп на один глаз, о такой возможности я как-то не подумал. Но второй глаз видит. Всё же было бы лучше, если бы видели оба, тогда я был бы счастлив совершенно.

Хайнэ попятился.

Комната вновь, как в тот раз, поплыла перед его глазами, пол закачался.

— Неправда, — сказал он с очень большим трудом. — Этого не может быть. Скажите, что вы говорите неправду.

Онхонто приподнялся, волосы, давно не мытые и не чёсаные, повисли вдоль его лица, прикрытого прежней богато украшенной маской, тёмно-красной паклей.

— Хотите сами убедиться? — спросил он.

Хайнэ попятился, стукнулся головой о стену, метнулся куда-то в сторону и закричал паническим криком животного, которое загнали в угол.

— Нет! — заплакал он, упав на колени. — Нет, пожалуйста, не надо!..

Онхонто молчал.

— Что ж, — сказал он, наконец, ровным голосом.

Все его мысли и чувства были слишком хорошо понятны из этого короткого высказывания, и Хайнэ почувствовал, что столкнулся со стеной. С гладкой, ровной, высочайшей стеной, отгородившей его от решения этого чудовищного для него противоречия, как две стены разделяли Аста Энур на три разных города.

Он прекратил рыдать и пополз вперёд — подняться на ноги было невозможно.

— Я-я-я, — начал он, заикаясь. — Т-т-т-то, что я в-в-в-видел в з-з-зеркале, я уже в-в-в-видеть прежде. В-в-в-видеть два раза…

— Вы перенимаете мой стиль речи? — усмехнулся Онхонто.

Где-то на краю сознания Хайнэ проскользнула удивительно отчётливая мысль: Онхонто мстит. Знает, что делает больно, и отвечает болью на ту боль, которую причинил ему он.

Он прекратил задыхаться и попытался снова.

— Я б-б-боюсь уродства, — начал он. — Ф-ф-физически

боюсь. Я б-б-боюсь с-с-м-мотреть д-д-даже на с-с-себя, а то, что с вами — ещё х-х-хуже. П-п-п-потому что это с-с-слишком п-п-похоже на т-т-то, что я в-в-видел два р-раза. И ещё в к-к-кошмарах. Б-б-без г-г-глаз и об-б-божжёное лицо…

Взгляд его вдруг упал на стол, на котором стояла тарелка с фруктами, и на ней лежал нож.

Душное облегчение охватило его, он вдруг сразу понял, что нужно делать.

«И кошмар закончится», — мелькнуло у него.

Хайнэ метнулся, чтобы схватить нож, но Онхонто был проворнее и удержал его за запястье.

— Пожалуйста, позвольте мне это сделать, — взмолился Хайнэ, снова рухнув возле его постели. — И всё станет снова хорошо. Для меня. Мне кажется, это такое простое решение проблемы, я удивляюсь, как я раньше не подумал. Я не хочу больше ничего видеть. Не знаю, нужен ли вам в качестве слуги слепой калека, даже звучит смешно, но я не вижу другого выхода. Позвольте мне это сделать и после остаться с вами навсегда.

— Вы хотите выколоть себе глаза, чтобы не видеть больше никакого уродства, ни своего, ни моего? — уточнил Онхонто, не отпуская его руки.

— Да… — Хайнэ замер и уставился на него широко раскрытыми глазами.

— Снимите с меня маску, — приказал Онхонто.

Сердце у Хайнэ явственно пропустило два удара, а потом и вовсе остановилось.

— Нет, — беззвучно сказал он.

— Снимите, — повторил Онхонто жёстко.

— НЕТ!!!

— Хорошо, тогда я сам сниму.

Хайнэ вскочил и снова в ужасе закричал, начиная, ничего не соображая, метаться по комнате.

Он опомнился и начал что-то понимать, уже обнаружив себя на постели рядом с Онхонто, который крепко держал его за плечи.

— Что вы видели два раза? — спросил он спокойным голосом.

— Теперь уже три…

— Три.

Хайнэ обмяк.

— Моего демона, — сказал он обессиленно. — Он уродлив, безглаз и будто только что вышел из костра. Иннин пугала меня сказками. Потом я видел огненную смерть. Потом я сам стал уродлив. Потом Манью показал мне… самое страшное. И третий раз. Прошу вас, выколите мне глаза, но не заставляйте увидеть это снова.

— Вы не увидите.

Хайнэ поднял голову и посмотрел на него мутным взглядом.

— Я теперь всегда буду видеть его в вас, — сказал он глухо. — Мне проще убить всю мою любовь, чем перебороть это. Я не могу. Это сильнее меня.

— Я тебе сказал, что ты не увидишь никакого демона. Ты что, не веришь мне? Я тебя когда-то обманывал?

Этот внезапный резкий переход на «ты» совершил для Хайнэ очередную встряску.

— Как вы можете знать?.. — беспомощно спросил он.

— Знаю и всё. Сними маску, и ты не увидишь никакого демона, а только меня. Такого же, как прежде.