Протопоп Аввакум и начало Раскола
Шрифт:
Но еще до конца 1670 года духовный отец и его духовный сын – ибо Федор был под духовным руководством Аввакума – опять столкнулись между собой, снова по вопросу о Пресвятой Троице, а также и по другим вопросам. Протопоп, как только он принимался рассуждать о вопросах веры, бывал чрезвычайно настойчив, он все хотел понять и все представить себе чувственным образом. Никакое дерзновение не казалось ему чрезмерным – ничто не останавливало полета его мысли или страсти его темперамента. Напротив, дьякон не испытывал никакого желания углубляться ни в установленные формулы, ни достигать полной ясности умозрения. Он предпочитал оставаться в области, уже тщательно продуманной Вселенскими соборами; он ни в коей мере и не рисковал уклониться от православия, а это в тех условиях, в которых они находились, было весьма мудрым. Аввакум, лишенный книг, не знавший традиций западной и восточной богословской мысли, не знавший даже и соответствующей терминологии, не выработавший себе точных определений, был заранее обречен на то, чтобы неправильно формулировать свою мысль. Мог ли он из своего пустозерского подземелья дать русской церкви определения, которых она была лишена до сих пор? Но его разум, его воображение жаждали света: мог ли он отказать себе в том, чтобы его искать?
В апостольском
Абеляр утверждал, что душа Христова сошла во ад не по существу, но как бы лишь проявилась там. Его учение было отвергнуто в 1140 году Сиенским собором, а также и папой Иннокентием II, но было снова подхвачено Пиком делла Мирандолой. Лютер учил, что Христос сошел во ад нераздельно и телом и душой, следовательно, после какого-то возвращения к жизни, но до Воскресения. Это, по Лютеру, произошло в одно мгновение. Этого понимания лютеране держались до середины XVIII века. В католической церкви, согласно блаженному Августину и Фоме Аквинскому, считается наиболее вероятным – хотя это отнюдь не является обязательным догматом, – что в то время как Тело Христово пребывало в гробу, сошла во ад одна Его Божественная Душа в неразрыв ном, правда, единении с Его Предвечной Сущностью Бога-Слова, так что Христос весь был и в аду, и в гробнице [1669] .
1669
Gabrol F. Dictionnaire d’arch'eologie et de liturgie. V. 14. I (1921). Сol. 682–693; Quillet Mgr. Dictionnaire de th'eologie catholique. Paris, 1924. I. Col. 565–619; Real Encyclopedie f"ur Protestantische Theologie. Leipzig, 1901. Православный катехизис приближается в этом к католическому учению (Православный катехизис. С. 98–99).
На Руси, после исправления книг архимандритом Дионисием, слегка коснулись этой проблемы. Цветная Триодь 1604 года содержала следующий стих: «Во гробе плотски, во аде же с душой» (пребывал Ты, Христе). Справщики, ссылаясь на Синаксарь, исправили: «во гробе с плотию». Этим они хотели подчеркнуть, что Слово Божие не отделилось и не отошло от Пречистой Плоти Христовой на Кресте [1670] . В 1627 году противники Лаврентия Зизания, пользуясь первоначальной редакцией и, правда, не уточняя до конца мысль, предполагали, однако, что лишь Душа Христа сошла во ад [1671] .
1670
Скворцов. Дионисий Зобниновский. С. 236–237.
1671
Прение литовского протопопа Лаврентия Зизания. С. 82–84.
Когда этот вопрос поднялся в Пустозерске, дьякон Федор сослался на этот самый стих Триоди. Он утверждал только следующие три положения: Тело пребывало три дня и три ночи в гробу; Душа одна пребывала три дня и три ночи в аду, затем было Воскресение [1672] . Это не удовлетворяло любознательную и критическую мысль Аввакума. Он думал, что подобное толкование не учитывало всех богословских мнений по этому вопросу. В «Просветителе» Иосифа Волоцкого была одна фраза, которую цитировал Федор и которую Аввакум считал нечестивой, что душа Христа без тела была взята в ад диаволом и смертью [1673] . С этого началась его попытка углубить и уяснить свою веру в это догматическое положение; не зная ни постановки вопроса прежними авторами, ни их гипотез, он наново, одним росчерком, хорошо ли, плохо ли, написал эту книгу догматического богословия.
1672
Материалы. VI. С. 106. Как Федор мог насчитать три ночи?
1673
Эту фразу из главы IV «Просветителя» Федор не цитирует в послании к сыну Максиму (Материалы. VI. С. 106–107), посвященном этому вопросу. Но изложение вопроса там очень сжатое.
Верить, что Христос был схвачен диаволом и смертью – это кощунство. Опустив главу, предал Он дух, это означает, что Он Владыка над жизнью и смертью, ибо человеку присуще сперва испустить дух, после же того опускается и глава. Нет, Христос сошел во ад во славе, чтобы изгнать смерь и диавола и дать жизнь всем горемыкам.
Он сошел во ад весь и телом и душой. Иначе Златоуст не проповедовал бы «горе аду, вкусившу плоть Его». Иначе Иоанн Дамаскин не писал бы в своем сочинении против иконоборцев в Сборнике, изданном в 1642 году, что плоть и божество «никогдаже разлучишася друг от друга, ниже во утробе матерни, ниже в крещении, ниже на кресте, ниже во аде» [1674] . Иначе церковь не возвещала бы: «уязвен бысть ад в сердце, прием прободеннаго копием в ребра» [1675] . Не одну только душу принял ад, но и тело, и «вострепета», когда увидел в теле и душе Бога-Слова, нашу «Надежу». «Надуло ево, бытто змия Вавилонскаго, да и разорвалась утроба-та несытая. Пресекло тело Христово чрево адово. Слава Богу: “подите, бедные тюремщики, из тюрмы вон, Бог простил Адама со адамленки”, да и вышел со святыми из земли». «Говорит Епифаний Кипрский: «Христос на земли: “веровахом, Христос в мертвых: с ним снидем, да (…) научимся, како сущим во аде просветил есть проповедник”» [1676] .
1674
Сборник
1675
РИБ. Т. 39. Стб. 640. – Прим. ред.
1676
Там же. Стб. 645–646. – Прим. ред.
Итак, Тот, кто снисшел во ад, – это не просто Бог, не просто Человек, но Христос: воплотившийся Бог. После крестной смерти и погребения Христа душа Его была вознесена в руки Отца [1677] . Плоть Его во гробе три дня лежала и не истлела без души (песнопения Страстной субботы). Сын Божий – Бог-Слово не познал изменения. Он «давал тлителю-тому, сиречь смерти-той, зубы вотневать, да оскомина на зубы пала, не могла згрысть». Божество было в гробу, но как бы скрыто. Но на третий день душа вернулась в тело и воссоединилась с ним, и свершилось единение «вечное, бессмертное, Божественное». Христос восстал и поверг «враги своя вспять» [1678] . Христос сошел во ад как победитель, душой и телом, и Божество Его светилось там более блистательно, чем на Фаворе.
1677
«Ходила к Богу Отцу, и кровь Христову гостинца носила и на жидов била челом» (Материалы. VI. С. 107). Это предположение приписывается Федором Аввакуму, возможно, что он высказал его мимоходом, но в сохранившихся текстах его нет.
1678
Пс. 77: 65–66, по тексту Аввакума, отличающемуся от синодального издания.
Когда же совершилось и какова была длительность нисхождения Христова во ад? Вопрос этот как будто не смущал Аввакума: согласно духу его учения и нескольким оброненным им словам, это сошествие было мгновенным, быстрым, как вспышка молнии; но в другой раз он говорит о трехдневном пребывании в аду. Вслед за этим, по его мнению, и произошло Воскресение. На сей раз тихо, исполненный мира, явился Христос мироносицам и ученикам [1679] . Что касается разграничения между возвращением души и воскресением, Аввакум на этом особенно не останавливается, но это разграничение вытекает из самой сущности его учения и из употребляемых им терминов: «восста» (в отношении возвращения души в тело) и «воскресе» (в отношении общения Христа с мироносицами и учениками в земных условиях).
1679
Учение Аввакума изложено в третьей части «Евангелия вечного» (РИБ. Т. 39. Стб. 635–650), которое было написано после этих споров. Но элементы его встречаются уже в Беседе о днях поста и мясоястия (РИБ. Т. 39. Стб. 299), относящейся к 1672–1673 гг., и в письме к Симеону, относящемуся к 1677 г. (РИБ. Т. 39. Стб. 572).
Поп Лазарь встал на сторону Федора [1680] . Аввакум твердо держался своего, горячо убежденный в том, что его учение одно истинно и что Федор идет по гибельному пути. Он считал его отщепенцем, раскольником, или же, более снисходительно, именовал его еще желторотым. «Федор, а Федор, – говорил он, – ты молод, не знаешь про сие, а я уже стар (…) давно ведаю, от святых книг научаем» [1681] . Спор длился десять лет до самого конца.
1680
Материалы. VI. С. 120.
1681
РИБ. Т. 39. Стб. 645. – Прим. ред.
Однако сначала, после того как выяснилось расхождение, спорящие стали пытаться уточнять проблему о снисхождении в ад и снова стали думать о неразрешенном ими вопросе о Пресвятой Троице. Эти двое верующих XVII века снова подняли древние споры, волновавшие первоначальную церковь. Оба они обращались как к Никейскому, так и к Афанасьевскому Символу веры. Но как только они пытались снова продумать свою веру, то незнание точной терминологии увлекало их в опасные преувеличения. Федор до такой степени ярко чувствовал единство Божества, что он словно вмещал лишенных собственного образа Сына и Святого Духа в недра Отчие. Это было савеллианство, почти отрицание Троицы; следовательно – иудаизм, еврейская вера. Аввакум возмущался: «По твоему, кучею надобе, едино лице и един образ?» Однако сперва он ограничивался тем, что утверждал раздельноличность. Он находил образ этого в традиционной иконе Троицы: под дубом Мамврийским «три ангела сидят в равенстве святых образов, еже есть всем трем един образ по равенству (…) три солнца незаходящия, три света присносияющая (…). Им власть едина и господство». Дальше он не шел. Сколь же безумен был, по Аввакуму, дьякон, занимавшийся тайнами, «о чем вси богословцы умолчаша, и нам заповедаша выше писанных не мудрствовати» [1682] .
1682
Эта первая половина дискуссии представлена в «Беседе об Аврааме», которая относится к первой половине 1672 года (РИБ. Т. 39. Стб. 338–341).
Подобная позиция была глубоко мудрой. Но в спорах всегда есть соблазн перейти границы. Трудность заключалась в установлении надлежащего отношения между единством и троичностью. Аввакуму недоставало понятия субстанции, выясненного схоластиками. Утверждая всегда равенство Лиц, употребляя выражения: «лицо», «образ», «ипостась», «со став», утверждая единство воли и царства, он лишь с большим трудом мог утверждать самый концепт того, что, обозначенное разными атрибутами, было единым. Казалось, он разделял «единое существо» («естество») на три; он употреблял выражение «Трисущная Троица». Он мыслил себе «Три Потока», истекающие из Единого Божественного Источника. Напечатанная при Иоасафе Триодь в 6-й песне канона на Преполовение давала ведь формулу: Поклонимся трисущней Троице? Неясность усугублялась тем изобилием синонимов, которыми пользовались старые переводчики для передачи одного и того же понятия.