Протопоп Аввакум и начало Раскола

Паскаль Пьер

Героями дня были новые люди, частично уже более или менее известные, как например Артамон Матвеев и Симеон Полоцкий, частично совершенно дотоле никому неведомые, как Сильвестр Медведев или Димитрий Туптало, будущий Димитрий Ростовский. Будущий Петр Великий уже родился на свет: это произошло 30 мая 1672 года. Увлечение Западом все меньше и меньше уравновешивалось воспоминаниями о прошлом. В большом свете уже было принято носить чужеземный костюм, стричь бороду, и бояре уже начали придавать такой облик и своим людям. Таким образом, новая мода мало-помалу прививалась и широким народным массам. Недаром в августе 1675 года в Москве уже насчитывалось восемь представителей иностранных держав [1734] . В Немецкой слободе было три лютеранские и одна реформатская церковь, каждая имела своего пастора и определенный приход [1735] . Кроме того, и в провинции тоже были протестантские церкви: в Туле для иностранных рабочих Петра Марселиса при металлургическом заводе и другая, в Архангельске, для голландских купцов [1736] . Через эти каналы легко проникали западноевропейские идеи. В Архангельске еще жил один иноземный проповедник, фанатично придерживавшийся взглядов Якова Беме: после своей смерти он завещал все свои книги своему ученику Конраду Нордерману. Последний скоро переехал в Москву, где он не замедлил начать распространение идей не только Беме, но и двух еретиков, казненных в Пресбурге 16 июля 1671 г. – Коттера и Драбика [1737] .

Уже в эту эпоху в Москве была известна секта квакеров [1738] .

1734

Берх. Царствование царя Алексея Михайловича. I. С. 295.

1735

Цветаев. Протестантство. С. 113–114 (в 1674 г.).

1736

Там же. С. 123–126.

1737

Тихонравов. Сочинения. II. С. 354, 358.

1738

РИБ. Т. 39. Стб. 939 (письмо Исидору). Для того чтобы Аввакум говорил о заблуждении квакеров как обо всем известном учении, о нем должны были много говорить в Москве раньше; письмо Исидору написано ненамного позднее 1676 года.

Волнения 1652 года были прочно позабыты: лютеране и реформаты столь же свободно отправляли свое богослужение, как и в любой другой стране мира, но католикам всякое отправление богослужения было воспрещено, как замечает Кильбургер в 1674 году [1739] .

И вместе с тем даже в отношении к католикам чувствовались новые веяния. После Андрусовского мира (13 января 1667 года) Польша уже перестала быть вражеской страной: отношения между католиками и православными становились все более частыми [1740] . Имело место не только то, что царь через посредство Менезия официально обратился к папе, но, более того, в августе 1674 года в Москве появились два доминиканца, а в ноябре и декабре того же года через Русь пропутешествовали два католических священника, направлявшихся в Персию [1741] . В 1675 году Императорское посольство, возглавляемое А.-Ф. Боттони, включало иезуита доктора богословских наук Фр. Шлегеля. Это посольство оставалось в Москве с 25 августа по 28 октября [1742] . По-видимому, теперь уже меньше боялись страшных латинских ересей.

1739

Цветаев. Протестантство. С. 178.

1740

Между 1666 и 1669 годами Римская курия вполне серьезно предвидела возможность соединения православной и католической церквей, между прочим, через посредство Паисия Лигарида (см.: Шмурло. Россия и Италия. I V. С. 70, 88, 168, 252).

1741

Русский вестник. 1885. Сентябрь. С. 364; Сборник МГАМИД. V. С. 240; Сборник статей, посвященных В. О. Ключевскому. С. 67.

1742

Сборник МГАМИД. V. С. 240 (отчет Лысека, Страсбург, 1676 г.).

Тем более пользовались исключительно большим успехом малороссы: Лазарь Баранович, Иоанникий Голятовский и другие. Они не довольствовались тем, что посылали в Москву и продавали там свои произведения; они приезжали сюда и для проповеди [1743] . Появилась совершенно новая книга «Синопсис» Иннокентия Гизеля, напечатанная в Киеве в 1674 году и затем перепечатанная в 1676 и 1680 годах. Почти сразу же после своего выхода в свет она была доставлена в Москву. Это было первым руководством по истории, которое видели в Московии [1744] ; надо сказать, что оно было весьма обстоятельным и хорошо составленным. Но дух этой книги был чисто малороссийским и не имел ничего общего со строго ортодоксальным московским направлением [1745] .

1743

Харлампович. Малороссийское влияние. С. 422–429.

1744

Митрополит Павел имел эту книгу в своей библиотеке (ВОИДР. V. Смесь. С. 65–72).

1745

Сумцов. Иннокентий Гизель. С. 37–41.

Православная церковь после отставки Никона не имела главы; соборы 1666–1667 годов были проведены царем и чужеземными патриархами; затем появились два патриарха, слабых и не имевших влияния: Иоасаф и Питирим, которые целиком и полностью подчинялись государственной власти. По смерти последнего патриарший престол оставался год и три месяца вдовствующим. Наконец, 26 июля 1674 года на патриарший престол был возведен Иоаким [1746] , бывший келарь и архимандрит Чудова монастыря, сделавшийся 22 декабря 1672 г. новгородским митрополитом. Этот епископ, далекий от учености, лишенный какого бы то ни было религиозного рвения, был, однако, большим приверженцем церковного благочиния и сумел своим рациональным управлением поднять на большую высоту церковное устройство, в частности, в отношении церковных сборов.

1746

Древняя российская вивлиофика. 2-е изд. XI. С. 244; Дворцовые разряды. III. Стб. 965.

Будучи новгородским митрополитом [1747] , Иоаким снял со светских должностных лиц обязанность взимать эти сборы и поручил это дело благочинным и выборным из духовенства. Он наказывал запрещением пьянство, превышение власти, а также всякую небрежность или преступную снисходительность [1748] . Во избежание ссор и столкновений он установил между духовными лицами определенный порядок старшинства: сначала шли архимандриты, потом определенные игумены, затем некоторые протопопы, наконец, другие игумены и ключари [1749] . Он активно продолжал военные действия против Соловков [1750] .

1747

Он прибыл туда 4 февраля 1673 года (Бычков. С. 3).

1748

Указ от 31 декабря 1673 г. (АИ. IV. № 240).

1749

Кадыков, Шляпкин. Летопись и акты новгородского мужского Деревяницкого монастыря. С. 75.

1750

Соловецкий монастырь подчинялся Новгородской митрополии.

6 сентября 1673 года полковник Иевлев, который в предшествующем

году сменил Волохова и не добился никаких значительных успехов, был, в свою очередь, заменен воеводой Мещериновым. Весной 1674 года началась правильная осада монастыря; его стали безжалостно обстреливать из пушек. Но отчаянная попытка наступления лишь подняла дух оборонявшихся. 28 декабря 1673 года они решили прекратить молитвы за царя. Архимандрит Никанор ходил по оборонительным валам, кадил пушки и окроплял их святой водой, поощрял пушкарей к тому, чтобы они не жалели пороха и не промахнулись по воеводе, если только он покажется. Среди защитников были и боязливые: некоторые иеромонахи не решались пропускать имя царя в свих молитвах, некоторые хотели бежать; иным это и удавалось. Несколько подозрительных лиц, как например известный поп Геронтий, были изгнаны. Наступил день, когда в Соловках оставалось только два иерея; но и они отказывались служить. Никанор сказал: «Обойдемся без них; служить будем сами». В октябре Мещеринов, невзирая на инструкции из Москвы, снял осаду. Никакие оправдания, вроде ссылок на отсутствие пороха и продовольствия, не помогли. Он получил строгую отповедь Москвы. От него требовали возобновления военных действий непосредственно после распутицы и никоим образом, под страхом смертной казни, не прекращать их даже зимой. После нескольких лет проволочек Москва твердо решила «покончить с бунтом расколь ников». Есть все основания думать, что Иоаким играл определенную роль в этом решении.

Не успел новый патриарх прийти к власти, как сразу же почувствовали его настроения и, более того, его твердый кулак. На протяжении сентября и октября он заставил собор принять целый ряд мер, направленных на упорядочение церковных дел. Для начала он издал распоряжение, согласно которому сбор денежных средств для церкви был полностью, уже во всех епархиях, изъят из рук светских лиц [1751] . Затем были изменены границы некоторых епархий с тем, чтобы все города одного воеводства подчинялись одному и тому же епископу, без чересполосицы [1752] . Отчисления, делаемые причтом епископу, непрерывно дотоле увеличивавшиеся, были строго регламентированы; сперва это было сделано в отношении Патриаршей области [1753] . В то время еще не было печатного Чиновника; вследствие этого в различных епархиях наблюдался значительный разнобой. Была образована особая комиссия, чтобы составить русский Чиновник на основе греческого, некогда переведенного в Москве Афанасием Пателаром [1754] и одобренного Макарием и Паисием. Тем временем определили в точности облачения для различных церковных сановников: патриарху присваивалась митра «блаженнейших патриархов греческих», а также титул «великого господина» (а не «государя» – титул, который имели Филарет и Никон), митрополитам разрешалось носить саккос с колокольцами и рясу по-гречески с длинными рукавами только в пределах их епархий; архиепископам и епископам дозволялось носить только снова по-гречески черные клобуки [1755] , но никоим образом не саккос.

1751

ААЭ. IV. С. 259–263. №. 204.

1752

Труды Вятской архивной комиссии. 1908. II. Ч. 3. С. 75. Так, Кашира перешла из Рязанской в Коломенскую епархию, Епифань и два других города, наоборот, из Коломенской в Рязанскую. См.: Пискарев. С. 104–106. № 41 (25 августа 1675 года).

1753

АИ. V. № 259. В 1687 г. это было распространено на всю Русь.

1754

Чиновник вышел из печати в марте 1677 г. вместе с Соборными постановлениями 1674 года [Зернова. С. 102. № 345. – Прим. ред.].

1755

Амвросий. История российской иерархии. I. С. 331–332.

Еще не истек год, как Иоаким положил конец тому, что казалось ему возмутительным нарушением правил. 9 ноября 1674 года царский духовник протопоп Благовещенского собора Андрей Постников был арестован и закован в кандалы. На следующий же день царь заступился за него. Однако патриарх обвинил его в сожительстве с женщиной, а также и в том, что он, Постников, произносил против патриарха угрозы, и остался непоколебимым. Царь смог только предоставить своему исповеднику охрану из двадцати стрельцов, чтобы охранить его от новых актов насилия. Наконец, 30 декабря он добился его помилования. Впоследствии, невзирая на патриарха, Постников оставался у него в полной чести [1756] .

1756

Дворцовые разряды. III. Стб. 1104, 1116; Извеков. С. 102–110.

После устройства этих дел Иоаким заинтересовался вопросами об иконах и о книгах. Он предписал осуществлять строгое наблюдение над иконописцами, чем, впрочем, он только претворил в жизнь решения собора 1667 года [1757] . Он воспретил помещать в книги картинки, обычно заимствовавшиеся из-за границы [1758] . 23 июля 1675 года он предписал, чтобы все новые издания «читались бы в его присутствии и, прежде представления царю, получали бы его одобрение» [1759] . От этого общего решения он перешел к более частным. 12 августа он запретил составлять какие бы то ни было службы святым без особого патриаршего разрешения. 22 августа он открыл кампанию против новых – русских – святых, начав с того, что вычеркнул в Прологе житие Дионисия, архимандрита Троицкого монастыря [1760] .

1757

ААЭ. IV. № 200.

1758

Цветаев. К истории культуры в России. С. 11.

1759

Харлампович. Малороссийское влияние. С. 446.

1760

Мансветов. Как у нас правили церковные книги. С. 527 и след.

В августе 1675 года появился, по просьбе Иоакима, особый указ, который, идя уже прямо наперекор веяниям времени, воспретил иноземные прически, немецкие кафтаны, короткую стрижку волос. За нарушение полагалась опала, виновные были сразу же найдены и подвергнуты наказанию [1761] .

Красной нитью через всю деятельность Иоакима проходит идея хорошо администрированной, послушной церкви, в которой отсутствует мистический момент, церкви, которая верна греческим образцам, но отталкивается от западных влияний, будь то протестантских или латинских, и является, вместе с тем, национальной. Иоаким снова пытается проводить, хотя и в более скромном масштабе, но с той же последовательностью и энергией, план Филарета. У него нет теократических замыслов Никона и не больше чисто религиозных устремлений, чем у его менее замечательных предшественников Иосифа и Иоасафа. Он уже принадлежит государственной церкви, той своеобразной церкви, которую Петр в дальнейшем приспособит к своим нуждам, но фундамент которой он уже обрел заранее приготовленным.

1761

ПСЗРИ. I. С. 1007. № 607; Берх. Царствование царя Алексея Михайловича. I. С. 289.