Пуанта

Тес Ария

Как я это чувствую? Не вижу его лица, а точно знаю — улыбается.

— Зачем они тебе, если ты не занималась сексом?

— Может быть занималась, но скрывала? Откуда ты знаешь?! Может быть я трахнула весь Питер?!

— Нет.

— Ты не можешь утверждать…

— Я это чувствую. Ты была только со мной.

Бесит-бесит-бесит! Ему это доставляет какой-то больной кайф, а я злюсь и уже на полном серьезе дергаю руками, наконец освобождаясь.

— Это не значит, что я хранила тебе верность, ясно?!

Но

я хранила…в чем никогда не признаюсь, зато совру.

— У меня был маленький ребенок и просто не было времени.

— Я не стану заставлять тебя рожать от меня, — вдруг говорит, и я резко оборачиваюсь.

Макс коротко смотрит на мою грудь, потом резко возвращается к глазам, а словно это испытание. Вижу, как они вспыхивают, из-за чего наконец краснею, но он не разменивается на глупые шутки, а напротив — серьезен, как никогда.

— Я хочу детей, это правда, но я не стану заставлять тебя. Ты захочешь сама.

— Да что ты?! Похоже, что я хочу детей?! — гневно выплевываю, он в ответ только коварно улыбается, делает на меня шаг и кивает.

— Захочешь. Надеюсь, что в этот раз у нас будет дочка. Я очень хочу девочку…

Он снова целует меня, и снова, как бы я не сражалась, исход уже решен. Макс плавно спускается по шее ниже, слегка царапает ключицы зубами, еще ниже. Я упираюсь задницей в стол, цепляюсь за него, пытаюсь оставаться здесь, но от того, как он на меня смотрит уплываю и ничего не могу с этим поделать. Касается совсем слегка напряженного соска, и я тут же вздрагиваю, запракидывая голову назад, слышу тихий смех, а потом шепот.

— Долго ты будешь притворяться, что не хочешь меня? Это просто нелепо…

Резко возвращаю внимание на него, вижу, как он захватывает его губами, и стон сам собой вырывается наружу. Стол сжимаю сильнее, теперь не для того, чтобы удержаться в реальности, скорее чтобы удержаться и не наброситься на него. Макс словно читает это, улыбается, продолжает пытку. Он же действительно ловит кайф и не только от того, что делает сам, но и от того, как я борюсь с собой, трачу столько сил на это, а потом все равно ломаюсь, как тонкая тростинка под шквалом оглушающего ветра.

«Это же просто нелепо…» — отдается в висках, и я вроде как что-то нащупываю в голове, но все прерывается просто: меня спасает вежливый, аккуратный стук в дверь. Макс неохотно отстраняется, оборачивается и лениво спрашивает:

— Да, Аня?

— Максимилиан Петрович, простите, но вы просили сообщить за полчаса до посадки.

— Спасибо. Там все нормально?

— Эм…ну да, конечно, как обычно.

Голос ее какой-то уж слишком неуверенный, и даже мне резонирует, хотя я ее даже не знаю и не запомнила, как она выглядит. Максу тем более понятно, что нифига там ненормально: что-то случилось.

— Аня, что случилось?

— Это не так серьезно,

просто…Эм…Пилот говорит, что нет необходимости вас пугать, но вы просили сообщать обо всем.

— Тогда сообщай.

— Были какие-то помехи на частоте, мы не сразу смогли связаться с землей, но они ответили и дали добро на посадку, так что…

— Что за помехи? — перебиваю ее, девчонка сразу замолкает.

Это бесит. Ну конечно! Я же не "Мяксьимилиянь Пьетровичь", мысленно кривляюсь, но сразу смотрю на королеву бала и хмурюсь.

— Скажи ей, чтобы отвечала мне, когда я к неей обращаюсь. Немедленно.

Макс усмехается.

— Заявка на успех.

— Ты слышишь плохо?!

— Нет, я хорошо тебя слышу. Аня, ответь, пожалуйста, что за помехи? — а потом шепотом добавляет, — Вот как надо с людьми разговаривать, хамка.

— Обычные помехи, госпожа…Такое правда бывает, может я просто придаю слишком большое значение…

— Вы слышали что-то вроде постукивания, а потом тихие гудки? Три, если быть точнее, максимум пять, — снова тишина, но, кажется, я лишила ее дара речи просто, поэтому нажимаю голосом, — Да или нет?!

— Д-да…

— Просто блеск!

Прикрыв глаза, я даю себе пару секунд, чтобы сбросить психоз, потом отрываю от лица руки и смотрю на Макса.

— Это отец. На земле нас ждет мой папа.

Глава 12. Запрещенный прием

Любовь высшее человеческое чувство. Оно требует взаимности.

Бел Кауфман — «Вверх по лестнице, ведущей вниз»

Амелия; 23

Вижу, как сказанное его бесит — глаза Макса тут же становятся холоднее льда, а губы растягивает притворная, ядовитая усмешка.

— Я его не предупреждала, — цыкаю, в попытках защититься даже ершусь, — Видимо Богдан мне не поверил. Так что угомонись, ясно?!

— Угомонись сама.

Хамит — ну конечно же! А потом отходит в сторону, бросая в меня мой сарафан.

— Одевайся.

Снова я виновата во всех смертных грехах, и это задевает. Я смотрю ему в спину долго и требовательно, и он, конечно же, знает это, но награждать меня своим вниманием не спешит или вовсе не собирается.

«Господи, ну какой же он мудак все таки!» — и то верно. Хуже не придумаешь.

— Мы должны придумать, что мы скажем.

— Сначала ты должна одеться…

— Может и нет.

Удивляю его настолько, что наша принцесса наконец оборачивается и поднимает брови, а я щурюсь.

— Я прикрою тебя и ничего не скажу, если мы договоримся здесь и сейчас насчет некоторых правил.

Пару мгновений Макс втыкает и молчит, а потом вдруг начинает смеяться и так снисходительно смотрит на меня, протягивая.

— Ты осознаешь, что находишься не в том положении, чтобы ставить мне условия?