Пять прямых линий. Полная история музыки

Гант Эндрю

Тем временем Мендельсон женился.

Преодолев первоначальный страх, осенью 1838 года Шопен отправился с Санд на Майорку для поправки здоровья ее больного сына Мориса; они остановились в монастыре в Вальдемосе после того, как их выгнали с виллы, так как владелец опасался, что у Шопена чахотка. Вслед за ними по чистым водам Средиземноморья плыло пианино, заказанное у Плейеля в Париже и заменившее дрянной инструмент местного производства. Майорка была тихой («тишина здесь глубже, чем где бы то ни было», говорила Санд [740] ), но холодной, провинциальной и сырой. Они пили козье молоко, смеялись над местными жителями, по утрам давали уроки детям Санд и сочиняли: Шопен на дрянном местном инструменте выдумал свои прелюдии в «келье… похожей на высокий гроб» [741] . В мае 1839 года эта необычная импровизированная семья переехала в унаследованное Санд поместье в небольшой сельской коммуне Ноан посреди Франции: то время было для Шопена счастливым и продуктивным. Их друг и регулярный гость художник Делакруа вспоминал о местной еде, прогулках, отдыхе, чтении и игре на бильярде: «Иногда через окно, выходящее в сад, доносится музыка, которую сочиняет Шопен. Все это смешивается с песнями соловья и запахом роз» [742] .

Санд весьма быстро из возлюбленной превратилась для Шопена в материнскую фигуру, называя своего кашляющего композитора «дитя мое» и «Шип-Шип» [743] , и даже иногда, в минуты раздражения, «любимым мертвецом» [744] . В явно автобиографическом романе, опубликованном спустя несколько лет, она описывает своего антигероя с польским именем: «Он был хрупок и физически, и душевно, как бы лишенный примет возраста и пола… дивноликий ангел, прекрасный, как высокая скорбная женщина» [745] . Это был неправдоподобный союз, но они были счастливы, по крайней мере на какое-то время, и на свет появились одни из самых прекрасных, по-своему революционных и современных пьес «Шип-Шипа».

740

Kildea, p. 20.

741

Frederic Chopin, letter to Julian Fontana (28 December 1838); см. Kildea, p. 25.

742

William G. Atwood, The Parisian Worlds of Frederic Chopin (New Haven, CT, and London: Yale University Press, 1999), p. 351.

743

Temperley, p. 25, 21.

744

Zdislas Jachimecki, entry on Chopin in the Polish Biographical Dictionary (Poland: Polish Academy of Learning / Polish Academy of Sciences, 1937), p. 424.

745

Перевод Я. Лесюка.

Жизнь Листа и Мари также менялась. Их третий и последний ребенок, Даниель, родился в 1830 году. Однако растущее напряжение в отношениях между двумя сильными личностями отчасти подтолкнуло Листа к тому, чтобы вернуться к своей прежней жизни знаменитого странствующего виртуоза: теперь он видел Мари и детей только летом, пока наконец они окончательно не разошлись в 1844 году.

Фридрих Вик и Шуман в Лейпциге в суде решали вопрос, имеет ли право молодой композитор жениться на Кларе. Со временем Фридрих, несмотря на то что выглядел куда более внушительно, не сумел убедить суд, что его будущий зять – бесполезный пьяница, и Шуман женился на своей «Цилии» в приходской церкви Шенефельда близ Лейпцига 12 сентября 1840 года, за день до ее 21-летия.

В общей сложности у четырех героев этой главы было четыре с половиной помолвки, две женитьбы, несколько любовниц, шестнадцать своих детей и пять приемных.

Финал – 1840-е гг.

В 1840-е годы творческий путь героев этой главы по большей части вступил в финальную фазу. Хотя всем им было едва за 30, некоторые из них обнаружили, что их юношеский творческий задор иссяк.

В 1840 году Лист был в Лейпциге (где он впервые встретил Шумана, которым не слишком восхищался) ради концертных серий Мендельсона, в которых принимали участие новые исполнители, такие как шведское сопрано Енни Линд, 13-летний вундеркинд-скрипач Йозеф Иоахим и еще один чудо-ребенок, русский пианист Антон Рубинштейн, который играл Шопену и Листу в Париже в декабре 1840 года в возрасте 12 лет [746] .

746

George Sand, Lucrezia Floriani (1846), цит. по: Kildea, p. 34.

В апреле 1841 года Санд сказала другу, что «малыш Шип-Шип собирается дать гррррандиозный концерт… Он не хочет афиш, программ или большого числа публики» [747] (в отличие от Листа, которому все это было нужно). В репертуаре была его «майоркская программа», прелюдии: новые, странно сдержанные и восхитившие всех. La France musicale сделала занятное наблюдение, сравнив Шопена с Шубертом: «Один сделал для фортепиано то, что другой сделал для голоса» [748] . То были хорошие годы для Шопена – его здоровье, карьера, творчество, домашняя жизнь и отношения с публикой находились в хрупком равновесии. Как отмечает его биограф Николас Темперли, «в этот период, когда он учил дочерей богатых людей и регулярно наведывался за поэтическим уединением в Ноан, он создал большинство своих величайших шедевров» [749] .

747

Temperley, p. 24.

748

Там же.

749

Там же, p. 25.

В Париже Мари д’Агу скандалами пыталась посеять вражду между Шопеном и более экстравагантным Листом: ей это не удалось, но она, разумеется, поссорилась с Санд. То был Glanzperiode Листа, его «блестящая эра», когда он получал почести от университетов и королей и 10 000 франков за концерт, прежде чем сделать паузу в своей карьере пианиста с тем, чтобы заняться сочинением музыки, дирижированием, а также раздачей крупных сумм на памятник Бетховену в Бонне, Музыкальной академии в Будапеште и многим другим, щедро помогая коллегам-музыкантам и поддерживая их, в том числе и Берлиоза с Вагнером. В то время он занимал уникальное место в разгар романтического века, получеловек, полумиф.

Начало семейной жизни было продуктивным периодом для Шумана, который работал во всех главных музыкальных жанрах: песня, музыка для хора, а также камерная и фортепианная. Клара убедила его попытать счастья в оркестровых жанрах: Мендельсон дирижировал премьерой его первой симфонии, радостной «Весенней», в начале 1842 года и второй – несколькими годами позже. Шуман также сделался одним из профессоров в амбициозном проекте, возглавляемом Мендельсоном, – новой Лейпцигской консерватории.

Все четверо по-прежнему путешествовали. В 1844 году Роберт и Клара Шуман посетили Россию, что сильно расстроило нервы Шумана. Англия была привычным направлением: Мендельсон

посетил ее множество раз, в том числе и для триумфального исполнения его оратории «Илия» в Бирмингеме в 1846 году, встретившись с юной королевой Викторией и ее музыкально одаренным консортом, соотечественником Мендельсона принцем Альбертом. Королевская чета восхитила его своим мастерским исполнением одной из его пьес на домашнем органе Букингемского дворца, а затем попросила его сыграть одну из их любимых песен, Italien: это вынудило его со стыдом признаться, что песню написала его сестра Фанни, а он поставил свое имя лишь для того, чтобы иметь возможность ее опубликовать. Шопен тем временем нашел Лондон (и настойчивое внимание его юной шотландской поклонницы Джейн Стирлинг) утомительными: «Здесь то лишь не скучно, что не английское» [750] [751] . Музыкальная репутация Англии как страны невероятной скуки уже к этому времени начала формироваться.

750

Цит. по: Шопен Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 225.

751

Chopin, Opienski and Voynich (eds.), p. 362.

1840-е годы были временем масштабных политических идей и событий. Для Шопена и Санд десятилетие началось с посещения Траурно-триумфальной симфонии Берлиоза, написанной в память о десятилетней давности Июльской революции. Санд все больше увлекалась радикальными идеями, Шопен – нет. В 1843 году бывшая ученица Бетховена Беттина фон Арним (в девичестве Брентано) написала книгу в защиту республиканских идей: даже Мендельсон раздумывал над оперой с сюжетом из времен немецкого крестьянского восстания на либретто своего экстравагантного друга Эдуарда Девриента. В революционный 1848 год больной Шопен отправился в Лондон подальше от парижского шума и брожения, беспокоясь за своих друзей во Франции и Польше. Шуманы были в Дрездене, она – испуганная, он – взволнованный и вдохновленный наступившей после долгого периода душевного расстройства ремиссией, что вызвало к жизни поток сочинений и политических статей. В начале мая 1849 года они попали в эпицентр политических событий, сбежав от выстрелов баррикад и перспективы призыва на военную службу во время Дрезденского восстания со старшим ребенком, семилетней Марией, и оставив младших детей: они укрылись у друга, откуда Клара (которая была на седьмом месяце беременности) отправилась в три часа ночи в Дрезден и нашла младших детей дома под присмотром невнимательной няни мирно спящими. Когда восстание было подавлено, Шуманы обнаружили, что улицы «кишат пруссаками» [752] . Лист, оставаясь в Веймаре, помог Вагнеру бежать из Германии после его участия в Дрезденском восстании. Шуман после периода депрессии, вызванной возбуждением начала 1849 года, быстро написал серию «баррикадных маршей», которые были опубликованы под более нейтральным названием «Четыре марша».

752

Abraham, p. 148.

События 1848–1849 годов изменили музыкальный мир, до некоторой степени создав средний класс, охочий до развлечений, прежде доступных только высшему обществу, в то время как железные дороги уменьшали европейские расстояния для исполнителей, издателей, устроителей концертов и роялей. Как говорит писатель Пол Килди, «Во Франции салон был инкубатором музыки Шопена, но стражем ее стал концертный зал» [753] .

В середине столетия многое закончилось и кое-что началось.

753

Kildea, p. 121.

Шуманы думали переехать из Дрездена в Берлин, отчасти в силу дружбы Клары с сестрой Мендельсона Фанни Гензель. Но Фанни неожиданно умерла от удара в мае 1847 года. Феликс сочинил Струнный квартет № 6 фа минор в качестве «реквиема по Фанни», однако умер по той же причине (к несчастью, распространенной в семье) шестью месяцами позже. Ему было 38 лет. Шуман, Мошелес и датский композитор Нильс Гаде несли его гроб.

Странные отношения Шопена с Санд подошли к концу после ссоры с обоими ее детьми. После печального обмена письмами в июле 1847 года она написала ему: «Прощайте, мой друг, желаю вам быстрого выздоровления от всех ваших недомоганий, на которое я ныне надеюсь (у меня есть на то основания), а я буду благодарить Бога за странную развязку этой девятилетней дружбы. Сообщайте мне иногда новости о себе» [754] . После их случайной встречи годом спустя она записала: «Я пожала его дрожащую холодную руку. Я хотела заговорить; он убежал. Я полагаю, была моя очередь сказать ему, что он больше не любит меня, но я пожалела его и оставила все в руках Провидения. Я больше не собиралась встречаться с ним» [755] . Во время утомительной поездки в Лондон в 1848 году Шопен последний раз выступал на публике. Он провел большую часть 1849 года в Париже, общаясь с внимательным Делакруа, который прилежно записывал его мысли о Моцарте, Мейербере, Бетховене, Берлиозе и Санд, о которой тот говорил без горечи. Он умер в октябре в возрасте 39 лет.

754

Там же. С. 174.

755

См. Temperley, p. 27–28.

В 1847 году Лист встретил замужнюю княгиню Каролину Витгенштейн, еще одну эксцентричную красавицу, которой немыслимо богатый отец в детстве давал сигары, и провел зиму в ее имении в Вороновцах в центре Украины. Отношения с ней будут определять всю оставшуюся его долгую и бурную жизнь, хотя попытки аннулировать ее брак через папу и российского царя так и не принесут плодов.

В 1850 году Шуман наконец-то попал на оперную сцену со своей оперой «Геновева», дирижируя исполнениями ее, которые посещали многие ведущие фигуры музыкального мира. Успех был относительный. В том же году он принял пост в Дюссельдорфе. Все начиналось хорошо, он вновь испытал творческий подъем. Однако неэффективность его как дирижера вскоре стала очевидна. В июле 1853 года у него случился удар. В конце 1853 года произошли две важные встречи: с юным скрипачом Иоахимом, для которого он написал Концерт для скрипки с оркестром ре минор и, 30 сентября, с новым другом Иоахима, 20-летним Иоганнесом Брамсом. Они с Брамсом и еще одним композитором написали сонату для Иоахима, основанную на девизе того в бетховенском духе, «Frei aber einsam» («Свободный, но одинокий»). Шуман в статье под названием «Neue Bahnen» («Новые пути») превознес многообещающий талант своего юного друга и ученика Брамса подобно Симеону Богоприимцу, который говорит: «Ныне отпущаеши…» – и передает факел.