Разомкнутый круг
Шрифт:
Слушая подобные рассказы участников сражения, Оболенский скрипел зубами от желания самому вступить в дело с неприятелем.
Особенно отличался лейб-гвардии Казачий полк под командой генерал-майора Орлова-Денисова.
В 1796 году на основе Донской команды императорского конвоя был создан лейб-гвардии Гусарский Казачий полк, разделенный в 1798 году на лейб-гвардии Гусарский и Казачий полки.
Гвардейские казаки первыми встретили французов у Немана под Ковно и последними покинули Вильну.
Ранним летним утром под Витебском казак-малоросс разбудил князя Григория, проскакав
Князь залюбовался восходящим солнцем и, откашлявшись, а затем зевнув, он во все горло гаркнул:
– Окро-о-шка!
Однако на его зов из палатки малороссов никто не выбежал.
«Куда, интересно, подевались эти отпрыски гетмана Мазепы? Наверное, где-нибудь в закутке сало жрут».
Не успел додумать, как из-за палаток выскочили хохлы. Огурец нес огурцы, а Укроп бежал налегке.
«Где он их всегда достает?»
– Здоровеньки булы! – поприветствовал их Оболенский. – Господин Сельдерей, – обратился к Укропу, – а как там поживает утренняя рюмка?
– Нэма мабудь! Щас спроворю.
– Ежели к французу в плен попадете, они вмиг фамилии вам изменят… Ты будешь Артишок, – указал на Огурца, – а ты – Спаржа, – заржал князь. – А шо? Звучит! Иван Спаржа, – совсем развеселился поручик.
Укроп сморщился, представив, как бы к этому отнеслось многочисленное семейство Укропов.
– Вон казачки дают французу прикурить! – перешел на нравоучительный тон Оболенский. – А вы всю ночь напролет сало с огурцами жрете и моей водочкой запиваете…
Что – «никак нет»? Так я и поверил. Живо тащите ботфорты и колет, бисовы дети, – снова улыбнулся князь.
К обеду из ставки главного командования пришел приказ – отступать.
– Да сколько можно?! – возмущались офицеры. Старички даже больше молодежи: в них еще жил дух Суворова. Роптали даже солдаты.
Отступления не понимал никто. За месяц оставили территорию, равную Пруссии.
– Предательство!!! – чуть не открыто говорили в армии.
И подозрение, конечно, падало на командующего.
При всей своей обязательности, честности, порядочности и смелости военный министр, коим являлся командующий 1-й Западной армией Барклай де Толли, абсолютно не имел авторитета в среде военных. Более того – его ненавидели и презирали. Смеялись над педантичностью, сухостью и холодностью в обращении. Он не являлся полководцем, который, как Суворов, мог зажечь сердца и повести за собой в невероятную по опасности атаку – хоть на штурм чистилища. Уходившая все дальше на восток армия изнервничалась и нуждалась в простом и ясном объяснении событий.
Но Барклай не мог, не умел да и не хотел снизойти до этого.
Наполеон спешил и настиг 1-ю армию у Витебска. Радости его не было предела – наконец- то будет генеральное сражение…
Но утром русская армия исчезла. Отошла так, что не оставила после себя никаких следов. «Мой Бог! Как я устал гоняться
Однако многие русские купцы, на самом деле, сжигают магазины и склады с мукой, крупой и фуражом или все вывозят. Это первая война, когда мои солдаты начинают голодать», – заложив руки за спину, Бонапарт ходил в полумраке небольшой комнаты генерал-губернаторского дворца.
Наполеон жил в Витебске уже около двух недель.
«Главный интендант Дюма пишет в записке, что за время наступления от дезертирства и болезней армия сократилась на треть, что из двадцати двух тысяч лошадей пало восемь, что войска снабжаются скверно, продовольствия в достатке хватает лишь гвардии, что вокруг Витебска все съедено и на фуражировку приходится посылать на десять, а то и пятнадцать лье».
Наполеон придерживался мнения, что война должна кормить войну! Но Россия не Европа. Здесь складывалось все не так, как он привык. Здесь шли по опустошенным, оставленным жителями городам и селам.
Что за нация?
Начиная русскую кампанию, он был уверен, что продовольствие достанет на месте, как и везде в Европе.
«Варварская страна! – злился Наполеон, поджидая стада быков, застрявшие где-то в литовских песках. – Голодный солдат – это не солдат!».
Перестав ходить, он прислушался – по плацу процокал копытами конвой, и все затихло. Он любил ночную тишину, именно в это время в голову приходили наиболее верные решения. Вздохнув, он подошел к столу с картой, освещаемой с боков двумя канделябрами со свечами, и взгляд его задержался на городе Смоленске.
«Русские здесь! Если напасть с фронта, они снова отступят. Надо заставить их принять бой».
– Ужинать! – велел вошедшему ординарцу.
Ел он отдельно за маленьким столиком. Рядом – за большим столом – сидели генералы.
Хмуро оглядывал смеющихся и пьющих вино генералов. Неожиданно Наполеон резко поднялся и, вытерев салфеткой губы, произнес:
– В Смоленск!.. Пора идти в Смоленск, – про себя усмехнулся, глядя, как вскочили, чуть не перевернув стол, военачальники.
«Мюрат облил вином свой павлиний камзол! Так ему и надо…»
– Мой план кампании – сражение, моя политика – успех! – перешел почти на крик император. – А здесь мы сидим и бездарно проигрываем войну…
На следующий день лавина французской армии покатилась к Смоленску. Наполеон, хоть и не любил ездить верхом, все же вскарабкался на белого жеребца Евфрата и пропускал мимо себя по обсаженной березами дороге войска.
В авангард он послал Мюрата. Авангард наткнулся на дивизию Неверовского у города Красного.
«Слава Создателю! – обрадовался Мюрат. – Я первый доложу императору о победе».