Разящий клинок
Шрифт:
Пожав плечами, он бросился на лежак, словно кот на мышь.
Под тем оказалась красивая шкурка выдры. Она была зашита и снабжена хитроумным карманом, а отверстие и часть спины украшены бисером и перьями — бусины сплошь золотые, а перья красные и лиловые, королевских цветов. Он заглянул в мешочек, принюхался и выдал пронзительный, торжествующий клич.
— Табак! — вскричал он.
Распахнув уже свой мешок, он вынул самую маленькую трубку и набил ее. Руки тряслись. Он подошел к очагу форта, разворошил ножом золу, нашел и раздул тлеющий уголек. Трубку он разжег с тем удовлетворением, которое мужчины
После этого он осторожно огляделся.
— Если здесь побывала не сама Моган, то кто-то из ее полюбовников — царек из озерных Повелителей. И я клянусь, что это не боевой отряд. Уже по кисету понятно — никто не возьмет такую вещь на войну.
Нита Кван вскинул брови.
— А вот в моем народе и у альбанцев принято брать на войну самое дорогое.
— С ними были люди и как минимум два ирка. Видишь следы? Это женщина, или я — цапля. Значит, не боевой отряд. — Старик повел плечами, улыбаясь и довольный собой.
— Может, пленные, — сказал Нита Кван.
Та-се-хо улыбнулся.
— Если бы мы пришли с суши, то да, это могли бы быть пленные. Следы нужно читать с опорой на тейсандран.
Нита Кван весьма неплохо знал сэссагский язык, но это слово услышал впервые.
— Тей-сан-дра-ан? — переспросил он.
Гас-о-хо посмотрел на старшего охотника. Они понимали друг друга без слов.
— Это что-то из герметизма? Из магии? — спросил Нита Кван.
— Нет! Это идея, — ответил старший. — Вот, например, говорю я о чем-нибудь у костра, мимоходом — смысл один, а если я говорю то же самое на охоте, то он может быть и другим. Изменение смысла зависит от того, кто произносит слова, как он их произносит и где. Изменяются чувства. — Он поиграл пальцами. — Это и есть тейсандран. Изменение. Место. Явись мы с суши, это могли бы быть разведчики. Но мы пришли с востока, где Внутреннее море. Все люди — человеки — живут на востоке. Значит, эту женщину не взяли в плен на востоке, потому что иначе приплыли бы сразу за нами. Понятно?
Он развел руками.
Нита Кван крепко задумался, а потом рассмеялся.
— Понятно. Я поначалу испугался, что ты считаешь, будто, явись мы с суши, это изменило бы реальность увиденного. Но ты говоришь, что меняется восприятие.
— Да, — сказал Та-се-хо. — И я сомневаюсь. Следопыт всегда сомневается. Дело в разных возможностях, которых больше, чем оленей в стаде.
— Да ты философ, — заметил Нита Кван, воспользовавшись древним словом.
Та-се-хо повторил его несколько раз и с улыбкой пожевал мундштук трубки.
— Это так, — согласился он.
Затем он еще с минуту походил по огороженному участку, оставляя за собой шлейф едкого дыма. Потом вышел за ворота, но вскоре вернулся и выбил трубку.
— Восемь лодок. Пятьдесят воинов, два ирка — оба обутые, один мужчина и одна женщина, босой и в мокасинах. — Он прищурился. — Если бы они двинулись на восток, мы бы их увидели. Но они приплыли на лодках. Значит, естественно предположить, что они прибыли из пещер Моган и западного пристанища. Мы не пересеклись. Отсюда они пошли на юг — в Н’гару к Тапио. Там посольство, и Тапио отрядил ирков в качестве проводников. Мужчина и женщина — рабы, но им доверяют.
— С чего ты взял? — прицепился
— Они далеко зашли, чтобы справить нужду, — ответил Та-се-хо. — Люди куда щепетильнее в этих делах, чем Повелители. Их отпустили без охраны.
— Так, может, они не рабы?
— На них возложили всю стряпню, — объяснил Та-се-хо. — Но да, возможно, им хорошо платили, или их это просто устраивало.
— Насколько ты в этом уверен?
Старик набивал трубку. Он встретил взгляд Нита Квана кривой улыбкой, поднял бровь и продолжил свое занятие.
— Сколько времени мы потеряем, если пойдем в Н’Гару, а их там не окажется? — спросил Нита Кван.
— Неделю, — ответил Та-се-хо. — Если Тапио убьет нас, то больше.
Он и Гас-а-хо разразились лающим смехом, и тот эхом отразился в неподвижном осеннем воздухе от камней и невысоких утесов.
Нита Кван принужденно улыбнулся.
— По-твоему, так будет правильно, — сказал он.
Та-се-хо пожал плечами, но сжалился.
— Да, — подтвердил он. — Если Тапио и Моган зароют топор войны и подружатся, то они образуют на севере самый мощный союз, а мы поступим лучше не придумаешь, когда предложим им наших людей. Брат и отец Моган никогда не обижали людей. — Он сделал странное движение головой и добавил: — Но не особо и привечали.
— А что этот Тапио? — спросил Нита Кван.
Вперед подался Гас-а-хо.
— Рогатый говорит, что это очень хитрый шаман — почти как древний бог. Он не советует ночевать в покоях Тапио, иначе проснетесь и окажется, что минули века.
Он уставился в землю, убоявшись, что слишком разговорился для своих юных лет.
Та-се-хо растянулся на гигантской спальной скамье, предназначенной для демона девяти футов ростом.
— Тапио воевал с нашими пращурами, — сказал он сонно. — Все рассказы о подземных феях и подземной войне — они как раз об этом. Он очень стар.
Нита Кван ни разу не слышал ничего подобного.
— Он ненавидит сэссагов? — спросил он.
Та-се-хо, не снявший мокасин, положил ногу на ногу.
— Он вряд ли и помнит нас. Зато мы его помним отлично. Все земли вокруг Н’гары принадлежали нам. То были сэссаги — народ Западных врат. Тапио захватил наши великие города и вынудил нас бежать на север в Сожженные земли.
— Вот тебе и посольство, — вздохнул Нита Кван.
Та-се-хо помотал головой.
— Нет. Теперь мы живем хорошо. Тапио нам, может быть, и помог — забрал, что хотел, а мы выжили. Вроде того колдуна, что зарится на наш Священный остров. Послушай, Нита Кван. Власть есть власть. Лучше смириться с переменой и избежать смерти. Если нам удастся их перессорить, чтобы передрались... — Старик хмыкнул. — Что ж, тем лучше. То-то повеселятся сэссаги, когда Шип и Тапио уничтожат друг друга.
— Не только повеселятся, но и станут сильнее, — заметил Нита Кван. Охотник покачал головой.
— Это ваш брат так считает. Сила — для тех, кто ее ищет. Люди хотят жить. Жизнь — это жизнь, а не сила. Матроны понимают, и тебе тоже нужно понять. Мы ищем союза не для того, чтобы стать сильными. Мы ищем его, чтобы по возможности избежать бед, чтобы охотники охотились, а матроны растили детей.
Нита Кван по-новому взглянул на старого охотника.
— Тебя послушать, так ты презираешь власти.