Речи бунтовщика
Шрифт:
Съ тхъ поръ все способствуетъ централизаціи власти въ рукахъ короля. Субсидіи обращаются въ налоги, и буржуазія спшитъ предоставить къ услугамъ короля свои администраторскія способности. Упадокъ коммунъ, подчиняющихся одна за другой власти короля; безсиліе крестьянъ, доведенныхъ до рабства, — если не личнаго, то экономическаго; теорія римскаго права, извлеченная изъ архивовъ юристами, непрерывныя войны, — все способствуетъ утвержденію королевской власти. Короли начинаютъ вмшиваться во вс проявленія жизни своихъ подданныхъ, и дло доходитъ до того, что Людовикъ XIV ршается сказать: „Государство — это я!”
Посл того короли подчиняются вліянію своихъ куртизанокъ, и ихъ авторитетъ сильно падаетъ; Людовикъ XVI въ начал
Великая Революція стала возможной только благодаря дезорганизаціи центральной власти, проявлявшей въ теченіе четырехъ лтъ полное свое безсиліе и сведенной на роль машины, записывающей факты, уже совершившіеся. Возстаніе городовъ и деревень, отказавшихся повиноваться и платить налоги, окончательно вырвало власть изъ рукъ правительства.
Буржуазія не могла примириться съ такимъ положеніемъ вещей.
Она прекрасно знала, что народъ, уничтоживъ привилегіи аристократіи, не захочетъ признать привилегій городской и деревенской буржуазіи. Она ршила взять въ свои руки власть надъ нимъ, и это ей удалось. Съ этой цлью она стала апостоломъ представительнаго правительства и въ продолженіи четырехъ лтъ съ присущими ей организаторскими способностями и энергіей работала надъ проведеніемъ въ жизнь этой идеи. Ея идеалъ совпадалъ съ идеаломъ Этьена Марселя; онъ состоялъ въ томъ, чтобъ король, облеченный въ теоріи неограниченной властью, на дл былъ лишенъ всякой власти парламентомъ, состоящимъ конечно, изъ представителей буржуазіи. Всемогущество буржуазіи, осуществленное парламентомъ, подъ прикрытіемъ королевской власти, — вотъ ея цль. Народъ заставилъ буржуазію принять республику, но она была противъ нея и поспшила положить ей конецъ.
Уничтоженіе центральнаго правительства, децентрализація и раздробленіе власти предоставили бы народу ршеніе всхъ длъ страны и привели бы къ настоящей народной революціи. Вотъ почему буржуазія стремилась усилить центральное правительство, облечь его властью, о которой король и не смлъ мечтать, подчинить ему всю Францію, — и потомъ захватить все въ свои руки при помощи Національнаго Собранія.
Этотъ идеалъ якобинцевъ остался до сихъ поръ идеаломъ всей буржуазіи, представительное же правительство служитъ ей орудіемъ для борьбы.
Но можетъ ли этотъ идеалъ бытъ нашимъ идеаломъ? Могутъ ли соціалисты мечтать о новой буржуазной революціи? Могутъ ли они стремиться усилить центральное правительство, предоставляя ему экономическое господство; передадутъ ли они управленіе всми длами, политическими, экономическими и соціальными представительному правительству? Долженъ ли этотъ компромиссъ между королевской властью и буржуазіей стать идеаломъ соціалистовъ?
Конечно, нтъ!
Новой экономической фаз соотвтствуетъ новая политическая фаза. Глубокій переворотъ, о которомъ мечтаютъ соціалисты, не совмстимъ съ политическими формами прошлаго. Новое общество, основанное на полномъ равенств всхъ условій, на коллективномъ владніи орудіями труда, не суметъ приспособиться къ представительному режиму, какими бы преобразованіями ни пытались оживить этотъ трупъ.
Представительный режимъ отжилъ свой вкъ. Его исчезновеніе такъ же неизбжно, какъ нкогда было неизбжно его возникновеніе. Этотъ режимъ — режимъ буржуазіи. На немъ основано ея господство и онъ долженъ исчезнуть вмст съ ней. Мы, стремящіеся къ Соціальной Революціи, должны найти новый способъ политической организаціи, который соотвтствовалъ бы новому способу экономической организаціи.
Способъ этотъ уже намченъ. Это переходъ отъ простого къ сложному, это образованіе свободныхъ группъ, организующихся для удовлетворенія многочисленныхъ потребностей всхъ членовъ общества.
Современное общество идетъ уже по этому пути.
Будущее принадлежитъ свободной группировк заинтересованныхъ лицъ, а не правительственной централизаціи, — свобод, а не власти.
Но прежде чмъ намтить въ общихъ чертахъ организацію, которая возникнетъ изъ свободной группировки, мы должны разрушить вс политическіе предразсудки, живущіе и до сихъ поръ въ нашемъ обществ. Этимъ мы и займемся въ слдующихъ главахъ.
Законъ и Власть.
„Когда невжество господствуетъ въ обществ, а безпорядокъ царитъ въ умахъ, новые законы нарождаются съ каждымъ днемъ. Люди ждутъ всего отъ законодательства, и каждый новый законъ является новымъ разочарованіемъ; они требуютъ отъ закона того, что должно исходить отъ нихъ самихъ, чего можно ждать отъ ихъ воспитанія, отъ состоянія ихъ нравовъ”. — Приведенныя строки принадлежатъ не революціонеру, даже не реформатору. Это слова Dalloz, автора сборника французскихъ законовъ, извстнаго подъ названіемъ „R'epertoire de la l'egislation”. Эти строки, написанныя составителемъ и поклонникомъ законовъ, характеризуютъ какъ нельзя лучше анормальное состояніе нашего общества.
Въ современныхъ государствахъ на новый законъ смотрятъ, какъ на врное средство отъ всхъ бдствій. Вмсто того, чтобы самимъ преобразовывать все, признанное негоднымъ, требуютъ изданія закона, предписывающаго реформы. Стала ли непроходимой дорога между двумя деревнями, — крестьянинъ требуетъ изданія закона о проселочныхъ дорогахъ. Обошелся ли грубо съ кмъ нибудь лсной сторожъ, оскорбленный требуетъ изданія закона, предписывающаго вжливость лснымъ сторожамъ. Замчается ли застой въ торговл или земледліи? „Намъ нужны покровительственные законы”, говорятъ земледльцы, скотоводы и спекуляторы на хлб. Даже старьевщикъ требуетъ закона, охраняющаго его жалкую торговлю. Понизитъ ли хозяинъ заработную плату, увеличитъ ли онъ число рабочихъ часовъ, — „нуженъ законъ, который положитъ конецъ этому произволу!” — кричатъ депутаты вмсто того, чтобъ внушить рабочимъ, что есть простое и врное средство „положить навсегда конецъ этому произволу”: — отобрать у хозяина все, что онъ отнялъ у цлыхъ поколній рабочихъ. Словомъ, везд законъ! Законъ о проселочныхъ дорогахъ, законъ о способахъ производства, законъ о бшенныхъ собакахъ, законъ о добродтели, законъ, какъ преграда всмъ порокамъ, всмъ бдствіямъ — этимъ плодамъ человческой безпечности, малодушія и подлости!
Мы вс до того испорчены воспитаніемъ, которое съ ранняго дтства убиваетъ въ насъ всякое стремленіе къ свобод и самосостоятельности и развиваетъ поклоненіе авторитету и подчиненіе власти, до того развращены нашимъ существованіемъ подъ ферулой закона, регулирующаго все: наше рожденіе, наше воспитаніе, развитіе, любовь, дружбу, — что, если это будетъ продолжаться такъ дальше, мы потеряемъ всякую иниціативу, всякую способность мыслить самостоятельно и свободно. Наше общество не способно понять, что можно жить при иномъ режим, чмъ режимъ закона, выработаннаго представительнымъ правительствомъ, примняемаго горстью правителей; когда ему удается освободиться отъ ига стараго режима, оно спшитъ провозгласить новую власть, новыхъ правителей. „Годъ I Свободы” просуществовалъ не боле дня; провозгласивъ свою независимость, народъ сейчасъ же сталъ искать новаго ига Закона и Власти.