Ричард Длинные Руки – бургграф

Орловский Гай Юлий

Глава 8

Торкилстон наблюдал за мной внимательно, взгляд запавших глаз оценивающе пробежал по луку. Не думаю, что он оценил дивную красоту барельефов, изображающих фигурки зверей, но я видел, как поднялись брови, а во взгляде проступило глубокое уважение.

– Много я видел луков… – сказал он и умолк многозначительно.

– Хороший лук, – согласился я. – Я вообще стараюсь брать хорошие товары.

– Вы что-то задумали, сэр Ричард?

– Проедусь вокруг сада, – сообщил

я. – Негоже прятаться, будто мы на чужой территории.

– Кто-то рассматривает ее как свою, – обронил он.

– Обнаглели олигархи, – заметил я. – Пора указать на право частной собственности. Если надо, даже указать пальцем. А то и ткнуть мордой.

– Это важное право? – спросил он.

– Будет самым важным, – ответил я. – Отцы города это уже чувствуют.

Он вздохнул.

– А как же…

Я прервал:

– Только ни слова про честь, доблесть, верность! А то взбешусь. Сам, когда говорю, чувствую, что не та публика. А мы как придурки какие. Сейчас модно ходить чуточку припачканными… Вы про черные мессы слыхали?

Он посмотрел с удивлением.

– Кто про них не слыхал? Меня даже звали участвовать. Но я как представил, что надо козла в жопу целовать…

– Да это нормально, – заметил я. – У нас, чтобы продвинуться по службе, каких только козлов в жопу не целуют. Здесь то же самое: поцелуешь в жопу – получишь какие-то блага. Лизнешь глубже – получишь еще… Просто наши козлы предпочитают костюмы от Версаче, а черные мессы устраивают прямо в кабинетах.

Он зябко передернул плечами:

– Гадость какая! А вы еще за океан собрались. Там же все, наверное, на черных мессах.

– Наверное, – согласился я. – Хотя странно, что о самом Юге известно так мало. Подписку они там дают о неразглашении, что ли? Ведь приезжают же оттуда?

– Вообще-то да, – согласился он неуверенно. – Но поди разбери, кто в самом деле там побывал, а кто просто половил рыбу где-то на острове поблизости, а потом рассказывает небылицы о королевствах на Юге?

– А там королевства?

Он удивился:

– А что же еще?

– Да кто знает, – протянул я, – вдруг там, тьфу-тьфу, эгалите и либертэ… но пасаран и всякие боливары?

Он не слушал, подошел на цыпочках к окну. Я прислушался, мысленно удлинив уши и расширив раструбами, как геликоны. Конечно, анатомия не меняется, но слышать начинаю намного лучше.

За окнами тихо, сэр Торкилстон все еще в позе Павлика Морозова, подслушивающего зловещий заговор кулаков. Настоящих волшебников в городе нет, напомнил себе я, но есть великое множество всякой мелочи, что торопливо старается выжать как можно больше из доступной им магии и колдовства. Доступно немного, а Великие Маги, как все говорят, по ту сторону океана.

Там что-то вообще невообразимое, судя по отрывочным слухам, пусть даже перевранным. Настоящие Маги владеют некой тайной

мощью, судя по моим догадкам, это нечто уцелевшее от древних эпох. Возможно, скрытых убежищ, где уцелела та некая мощь, именуемая высшей магией, сохранилось несколько, что дало разные школы и разные направления в магии.

Ладно, океан плещется у ног, скоро копыта моего коня простучат по доскам трапа, а затем и по палубе. Да и моей смирной собачке любопытно будет взглянуть на мир по ту сторону Большой Воды. Возможно, мой песик что-то признает там знакомое. Вряд ли, правда, мне об этом сообщит… Или как-то сообщит?

– Во дворе кто-то есть, – проговорил сэр Торкилстон шепотом.

– Наблюдают, – согласился я.

– Нет, это приближается…

Я снова прислушался, все тихо и спокойно, да и не может Торкилстон чуять больше, чем я… как вдруг по спине пробежал холодок, сердце стукнуло чаще. Спокойствие слетело, как будто его сдунуло сильным ветром, страх прокатился по телу, хотя во дворе по-прежнему тихо и мирно, чего это я…

Слишком тихо, мелькнула мысль. Птицы умолкают с сумерками, а ночью вообще спят, зато орут сверчки и всякие кузнечики, а тут вдруг умолкли…

Я подтянул к себе меч, глаза обшаривают тьму за окном. Мир выглядит как будто днем, когда неполное солнечное затмение: странный, чужой и лишенный красок. Деревья словно вырезанные из камня, не шевельнут и листочком… а между деревьями стоит, медленно поворачивая огромной головой, абсолютно черный великан, похожий и не похожий на огра.

Кончиком меча я тронул плечо сэра Торкилстона, тот поежился от холодного прикосновения.

– Там что-то огромное…

– Тихо, – прошептал я. – Теперь я его вижу.

Он кивнул, бесшумно подтянул меч, на лице суровое внимание.

– Присматривайте здесь, сэр Торкилстон, – шепнул я.

– Может, мне с вами?

– Если бы знать, что там опаснее…

Он хмыкнул, оценив мужественную шутку, а я с луком в руках прокрался по темным комнатам и вышел через заднюю дверь. Темень во дворе через минуту превратилась для меня в пасмурный день. Тишь, только далеко-далеко на грани слышимости прогромыхала сапогами стража. Со стороны порта донеслась удалая песня, равнодушно тявкнула собака.

Я медленно обогнул дом. Огра уже не видно, только залитый холодным светом звезд огромный двор. Я ждал, наконец из-за дерева выскользнул человек и побежал к коновязи, где застыл, как каменное изваяние, Зайчик. Я ухватился за рукоять молота, но человек вдруг выгнулся в спине, рука попыталась ухватиться за пораженное место, где возникло трепещущее перо на длинной стреле. Он упал лицом вниз, дернулся и затих.

Через пару мгновений из темноты выскользнул человек в черном плаще с капюшоном. Я взял лук и наложил стрелу. Человек быстро подбежал, перевернул убитого и отпрянул.