Рокки, последний берег
Шрифт:
— Извини, что-то не так с туалетом?
— С туалетом? Нет, все так. — Ида не обернулась.
Она не сводила глаз с шипящего на сковородке лука. — Туалет грязный, — сказала Элен.
— Да?
— Ты должна заняться этим сейчас же.
— Сейчас я готовлю, мадам.
Элен почувствовала что-то враждебное в голосе Иды, какую-то холодность дохлой рыбы. Она могла бы выйти из себя, стукнуть кулаком по столу, но предпочла объясниться тоном твердым и решительным, этот тон она пускала в ход с молодыми стажерами, этот тон она выработала, еще когда была маленькой, с
— Я прошу тебя сделать это сейчас же! — отчеканила она.
Ида не ответила. Повисла пауза, и Элен подумала, уж не провокация ли это.
— Ты меня слышала? — Она все-таки вспылила, как если бы Бумпи, несмотря на окрик, все равно натянул поводок. Наконец Ида отозвалась, почти рассеянно:
— Да. Я сделаю это потом.
Раздражение Элен внезапно сменилось обидой. Решая, что делать, и чего не делать, и когда, Ида ставила под сомнение ее авторитет. Элен колебалась, у нее было искушение приказать Иде немедленно пойти и вымыть этот засранный туалет, но что-то в ней пошло на попятный: что-то в ней боялось натолкнуться на отказ повиноваться, с которым ей было бы не справиться. И она сохранила лицо, разыграв великодушие:
— Хорошо. Полагаюсь на тебя.
Позже, после ужина, Элен зашла проверить состояние туалета. Он был девственно чист.
В последовавшие за этим дни Элен казалось, что Ида склонилась перед ее авторитетом. Теплее она не стала, однако уборка делалась как полагается, завтраки, обеды и ужины подавались вовремя. Но однажды утром их разбудила Жанна:
— Мама! Мама!
Элен никак не могла открыть глаза. Смесь ксанакса с алкоголем крепко удерживала ее где-то ближе к коме, чем ко сну.
— Что?
— Завтрак не готов. Мы есть хотим!
Обычно Ида вставала раньше всех, до того как поднимутся дети, чтобы приготовить им поднос с хлопьями, молоком, яйцами всмятку, тостами и джемом (в памятке Элен написала, что дети едят «континентальный завтрак, обогащенный протеинами, напр. яйцами»). Радиобудильник показывал восемь тридцать. Почему Ида не приготовила детям завтрак? Может быть, заболела? Она никогда не болела! Элен повернулась к Фреду — он еще спал. Ей захотелось его ударить. Она сама не понимала почему, но ей было все труднее его выносить. Она сказала себе, что над этим придется серьезно поработать.
— Иду! — ответила она Жанне.
Поднявшись, Элен надела спортивный костюм и выглянула в окно. Пасмурно, небо матово-серое. Под серым небом плескалось серое море. За садом ветер колыхал сухие ветви кустов, которые росли купами по три-четыре, словно неведомые создания сговаривались выжить пришельцев. Элен подумалось, что когда-нибудь этот остров и впрямь выживет их, повинуясь приказам природы, решившей покончить с человечеством. Тревога поднялась в ней, как высокий прилив, но тотчас отхлынула.
Она приняла ксанакс и спустилась вниз.
В кухне не было и следа Иды. Она даже не помыла вчерашнюю посуду. Грязные тарелки громоздились
Элен поняла, что на этот раз с нее довольно. Слишком долго она мирилась с распущенностью Иды, пора разобраться с ней всерьез.
— Мы есть хотим! — крикнула Жанна с дивана.
Александр сидел рядом с ней, уткнувшись в свой Nintendo Switch.
— Я сейчас вернусь!
Охваченная гневом, Элен выбежала босиком в патио, охряные плиты были еще прохладные с ночи, днем солнце их нагреет. В несколько шагов она добралась до двери западного крыла и трижды громко постучала.
Ничего не произошло.
Она постучала еще раз, сильнее, кулаком. За дверью залаял Жет.
Когда она уже приготовилась постучать снова, дверь вдруг распахнулась.
Перед ней стоял Марко.
Голый до пояса.
Огромный торс был покрыт густой седеющей растительностью. Элен была выше его ростом, но не сомневалась, что он мог бы переломить ее пополам легко, как куриную косточку. Он смотрел на нее молча, с непонятным выражением на лице.
Сохраняя хладнокровие, она сказала:
— Где Ида? Кухня в ужасном состоянии, и… Дети голодны, они ждут завтрака! — Говоря все это, она заглядывала через плечо Марко внутрь квартиры.
— Они сами не умеют? — спросил Марко.
— Прости?
— В их возрасте? Сами не умеют? Взять хлеб, масло, хлопья? Я в их возрасте рыбачил один в океане, и…
— Они все умеют сами, — перебила его Элен, — но вопрос не в этом! Иде платят за работу, и я жду, чтобы эта работа была сделана вовремя и в срок! Это же так просто!
— Она спит. Придет попозже, — сказал Марко.
— Попозже? Но…
Элен не успела договорить, Марко уже захлопнул дверь перед ее носом. Она постояла немного, ошеломленная, сбитая с толку. Заметила, что у нее дрожат руки. Она хотела было постучать еще раз, но рука повисла в воздухе. Это вряд ли что-то даст, Марко выглядел совершенно равнодушным к ее авторитету.
«Типичное южноамериканское женоненавистничество, эти люди не терпят приказов от женщин», — подумалось ей.
Она вернулась назад и поднялась в спальню. Фред еще спал. Боже, до чего он ее раздражал, всегда такой спокойный, такой невыносимо рассудительный; ей захотелось пнуть его, но она удержалась. Потрясла за плечо. Он заворчал. Открыл мутный глаз.
— Ты должен пойти поговорить с Марко!
Фред сел и потер лицо.
— Что? Почему?
— Потому что они объявили забастовку или уж не знаю что. Я пыталась поговорить с Марко, но он меня не слушает. С ним должен поговорить мужчина, так полагается!
Фред медленно поднялся, вздыхая с пресыщенным видом генерала, вынужденного решать все проблемы в войсках, даже самые незначительные. Надевая брюки и футболку, он сказал:
— Без разницы, как полагается, но он знает, что хозяин — я, и если хочет прибавки, просить ее надо у меня. Это синдром младшего девелопера, который хочет больше преимуществ после года испытательного срока. Я это знаю как свои пять пальцев.