Роман роялиста времен революции :

Коста-Де-Борегар Шарль-Альбер

Врный Дюпюи взялся ее проводить, ей пришлось сделать большой обходъ черезъ лсъ St.-Germain. Она прибыла въ Версаль какъ разъ въ то время, когда Мальярдъ съ своимъ кортежемъ вступалъ на площадь d'Armes. Какъ обезумвшая отъ испуга птица, молодая женщина стучалась во вс двери замка. Ни одна не отворялась. Мучительный страхъ начиналъ овладвать ею, когда, по счастью, ее призналъ одинъ дофинскій депутатъ, маркизъ де-Блаконъ и проводилъ ее къ m-me де-Турзель.

Маркиза была у дофина. Когда ей доложили о прибытіи ея племянницы, она велла ей сказать, чтобы она устроилась покуда въ ея помщеніи и подождала бы ее. Дйствительно, черезъ нсколько минутъ m-me

де-Турзель пришла къ ней.

Почти одновременно пришелъ и Анри котораго предупредилъ Дюшои.

Было не до безполезныхъ изліяній. Съ тмъ удивительнымъ присутствіемъ духа, которое должно было внушить уваженіе самимъ злодямъ 4 сентября, маркиза опредлила каждому его роль. Анри вернулся въ Собраніе, а молодая женщина, изнемогая отъ своего волненія, при ея состояніи беременности, помстилась въ кабинет, рядомъ съ комнатою m-me де-Турзель.

Нечего говорить о томъ, какую ужасную ночь она провела. Однако, къ семи часамъ утра, она задремала; въ это самое время кто-то громко застучалъ въ дверь. Чей-то грубый голосъ спрашивалъ маркизу де-Турзель. По обыкновенію, она спала въ комнат дофина. Графиня де-Вирье, которая не знала голоса де-Сентъ-Олера [43] , думала, что умретъ со страха.

43

Сентъ-Олеръ былъ начальникомъ бригады королевскаго конвоя.

Сентъ-Олеръ, назвавъ себя, отправился въ помщеніе принца. Онъ разбудилъ воспитательницу. "Не теряя ни минуты надо перенести дофина къ королю" — объявилъ онъ ей. Самъ взялъ ребенка на руки и понесъ его, а m-me де-Турзель отправилась предупредить королеву.

Королева сейчасъ же послдовала за ними, съ распущенными волосами, не одтая, въ одной маленькой кофточк съ "желтыми полосками".

Какая картина! Марія-Антуанета, принцесса Елизавета, дти, вс жмутся другъ къ другу около окна, въ которое смотритъ король, а маленькій дофинъ сквозь слезы говоритъ: "мама, мн хочется кушать"…

Въ корридорахъ, по лстницамъ, всюду, толпа, удары, крики, трупы; подъ окнами яростные или осиплые голоса требуютъ, чтобы королева вышла на балконъ.

Съ трудомъ пробрался Анри до помщенія m-me де-Турзель.

Въ чепчик, въ косынк, взятой у служанки маркизы, m-me де-Вирье, насколько возможно, стала неузнаваема.

Затмъ мужъ запираетъ ее внизу въ комнат Полины де-Турзель, а самъ бжитъ узнать, что длается.

— Король въ Парижъ… Король въ Парижъ!… - такой крикъ раздается повсюду. Людовикъ XVI уступилъ настояніямъ своихъ убійцъ. Онъ покинулъ Версаль и прибылъ въ Тюльери, гд Собраніе постановило следить за нимъ. Вс иллюзіи исчезли. Ревъ, какимъ привтствовали появленіе королевскихъ каретъ, около 12 часовъ, во двор de-Marbre, выражалъ безповоротный приговоръ. Да, именно приговоренную монархію, два часа позже, тащила за собою чернь, по направленію къ Парижу.

При помощи своего костюма, m-me де-Вирье могла ссть въ одну изъ каретъ, не будучи узнана. Дюпюи, тоже переодтый въ костюмъ солдата національной гвардіи, сталъ у дверцы и сопровождалъ карету.

Путешествіе изъ Версаля въ Парижъ длилось боле семи часовъ.

"Я знала, какова ненависть окружавшей меня черни къ Анри, — писала графиня Вирье въ одной изъ немногихъ оставленныхъ ею замтокъ. — Каждую минуту я думала, что увижу его голову на одной изъ тхъ пикъ, съ которыми разгуливали вокругъ меня. Эта пытка превзошла по страданію все,

что только доступно воображенію…"

И потому неудивительно, что по прибытіи въ улицу Varenne, силы покинули несчастную, молодую женщину. Посл долгаго обморока, послдовалъ выкидышъ, который чуть не стоилъ ей жизни. Ей не дано было счастья умереть, Она еще не выплатила мужу своего громаднаго долга преданности и любви.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Изреченіе Ламартина. — Анри и его друзья на слдующій день посл 6 октября. — Всеобщее бгство. — Письма Анри къ Мунье. — Клубъ безпристрастныхъ. — Анри и Лафайеттъ. — Роды Тарже. — Засданіе 13 апрля. — Назначеніе Анри предсдателемъ Собранія, — Его паденіе съ кресла. — Пораженіе умренныхъ. — Слдствіе Шатлэ. — Мирабо и Вирье.

I.

"Для того, чтобы принять на себя отвтственность за революцію, надо быть или сумасшедшимъ, или злодемъ, или Богомъ"… Говорятъ, это изреченіе принадлежитъ Ламартину, который могъ бы прибавить еще: или поэтомъ.

Въ Анри жилъ поэтъ. Онъ поэтически отдался революціи, прислушиваясь къ таинственнымъ созвучіямъ жалобъ и надеждъ.

Благороднымъ и прекраснымъ казалось ему равенство, потому что оно отдавало справедливость всмъ и каждому. Онъ видлъ свободу мысли и слова, видлъ господство идеи христіанства — въ братств. Но никто столько не страдаетъ отъ зла вчнаго противорчія между идеаломъ и дйствительностью, какъ поэтъ. Чмъ выше онъ возносится, тмъ боле жизнь старается принизить его.

Самыя дорогія теоріи Вирье, его самыя дорогія надежды, были разбиты въ роковые дни 5 и 6 октября. Для него была цлая вчность между радостными криками, какими привтствовали депутатовъ при ихъ вступленіи въ Парижъ, посл Бастиліи, и тми постыдными рчами, какими сотіровождалось возвращеніе короля. Для Вирье, отнын, разочарованіе превратилось въ рану его сердца, въ морщину его чела. Оно убдило его, что онъ долженъ искупить, что онъ долженъ воздать должное, хотя бы съ опасностью для личной жизни, той правд, которая ему явилась.

Въ то время, какъ разочарованіе разомъ угнетающе подйствовало на многіе характеры, Вирье выросталъ подъ измною своихъ надеждъ. И въ Собраніи конституціонной группы, которую Мунье созвалъ на другой день посл 6 октября, онъ явился готовымъ на все.

Въ этомъ Собраніи, Бергассъ, Лалли, Клермонъ-Тоннеръ и ихъ друзья допрашивали другъ друга, должны ли они продолжать "одобрять своимъ присутствіемъ т преступленія, которыя совершались на глазахъ у нихъ"…

Очевидно, эти люди были полны сожалнія и угрызеній совсти отъ неизбжнаго сознанія, что они виновники непоправимыхъ катастрофъ. Ихъ сегодняшнее отчаяніе можно было сравнить только съ ихъ вчерашиею самонадянностью. Большинство стояло за отставки массой… "Это являлось средствомъ возбудить провинцію противъ Парижа". Эти люди воображали, что количествомъ можно будетъ отстоять побжденныхъ!

Одинъ или почти одинъ, Анри ршился назвать настоящимъ именемъ "дезертирства" это бгство съ поля битвы.

Было ли то предчувствіе 21 января, когда, говоря о Карл I, онъ сказалъ, что "бжавъ изъ парламента, преданные люди несчастнаго короля отправили его на эшафотъ"… Сильно заключилъ свою рчь Анри… "Если бы даже намъ предстояло быть унесенными моремъ, наша обязанность остаться здсь. Что касается меня лично, то воспоминаніе о покинутыхъ палатахъ Англіи и о происшедшихъ отъ этого печальныхъ послдствій подскажетъ мн, какъ мн дйствовать…"