Роман роялиста времен революции :
Шрифт:
Но эти слова остались безъ отклика.
Вирье увидлъ съ грустью, что требованія о выдачи паспортовъ увеличивались. Мунье и Лалли узжали первыми… "Они считали бы, — говоритъ Малуе высокопарнымъ языкомъ того времени, — себя оскверненными, если бы остались на театр такихъ жестокостей…"
Продолжая метафору, можно сказать, что статисты уходили потому, что наступала драма. Къ этой драм не подходила сельская декорація Версаля. Для того, чтобы достичь пароксизма ея ужаса, ей нуженъ былъ Парижъ, его улицы, его толпы, его окровавленныя площади.
Въ Тюльери, въ зал манежа собирались депутаты. На этомъ клочк земли, теперь забытомъ, учредительное Собраніе убило монархію, не оставивъ
Съ перваго же дня, эти люди, съ отъздомъ боле двухсотъ монархистовъ, предоставленные самимъ себ, принялись такъ рьяно за свою мрачную дятельность, что отъ Анри отлетло всякое довріе, даже слдуетъ сказать, всякое снисхожденіе.
"Будьте уврены, — пишетъ онъ Мунье, — что я вхожу въ положеніе вашей души… Оно должно быть мучительно. Вы должны быть глубоко угнетены т;мъ, что покинули Собраніе… Чмъ больше было участіе въ длахъ прошлаго, которыми настоящее злоупотребляетъ, тмъ мене имешь права бросать тхъ, которые были сбиты съ толку".
"Отчего, говорите вы, не можете вернуться безъ Лалли? Разв не возвращаются на поле битвы оттого, что рядомъ былъ убитъ товарищъ по оружію?"
Мунье сознавалъ, по отношенію къ себ, всю справедливость этихъ благородныхъ словъ. На что послужило ему бгство? Едва онъ прибылъ въ Гренобль, онъ былъ заочно приговоренъ съ повшенію.
Въ провинціи, какъ и въ Париж, Франція стала добычей своего рода самопроизвольнаго зарожденія преступности. Она приближалась къ цареубійству, пройдя черезъ все самое гнусное. Подъ кистью Давида, казнь сыновей Брута превратилась въ кровавый намекъ на будущность королевской семьи. Въ театр, каждый вечеръ, вся чернъ 5 октября апплодировала въ "Карл IX" оскорбленію королямъ.
Это была такая публика, что на дверяхъ приходилось вывешивать объявленіе, "чтобы заставить ихъ снимать ихъ грязныя фуражки"…. [44] .
Вотъ они, эти щитоносцы демократіи, когда-то столь элегантной и изящной, будуаровъ Парижа и Версаля! Изъ салона она перешла въ переднюю, оттуда на улицу. А съ улицы попала въ стоки. Теперь она вылзала изъ нихъ опозоренная, оскверненная. Въ ней нтъ боле ума, она изрыгаетъ только ругательства. Въ этой безстыдниц въ ситцевомъ казакин, Анри не узнавалъ того обожаемаго кумира въ изящномъ утреннемъ костюм важной дамы.
44
См. "Исторія французск. общества во время революціи", бр. Гонкуръ.
"Атмосфера, въ которой онъ живетъ, кажется ему зараженною. Преступленія и негодяи, которые отовсюду лзутъ, оскверняютъ его очи, отвратительны его разуму, возмущаютъ его сердце" [45] .
Она сдлалась безобразна, эта демократія, до такой степени, что самъ Мирабо пятится отъ нея.
"…Лучше междуусобная война, — говоритъ онъ, — чмъ эта топкая грязь…".
А между тмъ, послднимъ средствомъ, въ то время какъ Мирабо говорилъ это, считалась необходимость вытащить его изъ этой грязи и сдлать министромъ. Изъ всхъ непріятностей этого ршительнаго кризиса въ жизни Вирье это была наибольшая.
45
Письмо къ Мунье.
"…Представьте себ,- писалъ онъ, — герцогъ де-Ліанкуръ только тмъ и занятъ, чтобъ сдлать Мирабо министромъ… Представьте себ министромъ человка, котораго подозрваютъ въ подстрекательств къ убійству королевы и который во всякомъ
"Вчера Мену выдалъ герцога Орлеанскаго и хотлъ его вызвать изъ Англіи въ оправданіе себя. Но Собраніе постановило этого не длать… Вчная нершительность. Страна разлагается, кровь течетъ…".
"Два дня назадъ, — продолжаетъ онъ на другой день, — на пик носили голову одного булочника. Его умерщвленіе было ужасно. Смерть этого несчастнаго сдлала то, что въ тотъ же день былъ внесенъ и утвержденъ законъ о мятежахъ…".
Но что значили постановленія Собранія для убійцъ, которые изрубили на куски де-Барра, которые убили Бельзенса въ Канъ, которые бросили въ прудъ Монтессона и его жену, для всхъ тхъ изъ всей Франціи, душою которыхъ становился клубъ Якобинцевъ? [46] . Въ свои щупальцы якобинцы захватили отнын Парижь и провинціи, чтобы, смотря по надобности, производить мятежи, пожары, грабежи, убійства. Якобинцы занимались "политикою вертепа", какъ выразился Сіейсъ. "Посягательство на жизнь, — говорилъ онъ, — считалось самымъ обыкновеннымъ средствомъ". Тотъ, кто нападалъ на эту грозную силу, нкоторымъ образомъ обрекалъ себя на смерть.
46
Вскор по прибытіи Собранія въ Парижъ клубъ Друзей конституціи переименовался въ клубъ Якобинцевъ.
Вотъ еще одна поразительная черта характера Анри: въ минуту борьбы въ немъ исчезалъ поэтъ. Тогда оставался только человкъ дла.
Однажды вечеромь, когда у герцога Ла-Рошфуко, Малуе, Ла-Туръ-Мобургъ, Буффлерсъ, выражали свое отчаяніе по поводу безсилія парализовать адскую пропаганду якобинцевъ, Вирье, внезапно прервавъ безплодныя пререканія своихъ коллегъ, объявилъ, что слдуетъ основать контръ-клубъ, цлью котораго было бы разрушать повсемстно, какъ въ Париж, такъ и въ провинціи, козни Робеспьера и его присныхъ.
Въ нсколькихъ словахъ, Вирье изложилъ планъ задуманной имъ ассоціаціи. Она будетъ сколкомъ съ организаціи, указанной Вейсгауптомъ его иллюминатамъ, которая размножаетъ свои дйствія при помощи людей, входящихъ въ сферу ея вліянія.
Посл горячаго спора, предложеніе Анри было принято еднногласно. Новый клубъ получилъ названіе "Клуба Безпристрастныхъ".
Что касается его программы, то она заключалась въ слдующихъ словахъ: "Спасать королевство, избгая всякихъ крайностей. И скоре погибнуть подъ развалинами престола, чмъ сдаться". Изъ Парижа былъ сейчасъ же отправленъ манифестъ въ провинцію, чтобы передать этотъ лозунгь.
Увы! Его никто не понялъ. Вирье, Клермонъ-Тоннеръ, Малуе уже не существовали для толпы. Подъ своей программой они только схоронили остатокъ своихъ надеждъ [47] . У Клуба Безпристрастныхъ, въ теченіе его кратковременнаго существованія, былъ всего одинъ хорошій день, это — когда Лафайетъ и Вирье обмнялись клятвою: одинъ — сохранить монархію, другой — не требовать никогда возстановленія какого бы то ни было злоупотребленія. Но поврилъ ли кто-нибудь ихъ искренности?
47
27 янв. 1790 г. монархическому клубу угрожала первая опасность, но Байльи удалось разогнать толпу. 28 марта онъ былъ осажденъ, разогнанъ и чернь съ камнями преслдовала его президента г. Клермонъ-Тоннера.