Роман роялиста времен революции :
Шрифт:
За умренными была всегда та большая вина, что они не внушали никому страха. Уже во времена Монтэня имъ приходилось выносить "отъ всхъ рукъ". Такъ же было и съ Вирье и его друзьями. Слва ихъ ожидалъ кинжалъ, справа — эпиграмма.
Особенно доставалось отъ сотрудниковъ "Actes des Ap^otres" — Тарже, президенту конституціонной комиссіи. "Преждевременные роды, предстоявшіе г. президенту мертворожденной конституціи", служили ежедневной темой для ихъ остроумныхъ варіацій. То они отправляли цлые возы соломы подъ окна Тарже, чтобы шумъ экипажей не помшалъ ему въ его разршеніи отъ бремени, то появлялся бюллетенъ о счастливомъ событіи, сопровождавшійся эстампомъ, будто бы полученнымъ изъ Лондона, гд каждому изъ сторонниковъ конституціи
48
Actes des Ap^otres. T. VII, стр. 38.
Тамъ было изображено: Тарже на лож страданій. У ногъ его копошится герцогъ д'Эгильонъ, одтый повивальной бабкой; герцогъ прелестенъ въ своей юбк изъ камлота и въ ситцевой кофт, чепецъ `a la Marly какъ нельзя боле ему въ лицу. Епископъ Отэнскій (Талейранъ) съ сокрушеннымъ сердцемъ поддерживаетъ родильницу въ своихъ пастырскихъ объятіяхъ… Совсмъ подл него Малуе играетъ на гармоник, стараясь отвлечь Тарже отъ страданій, а Клермонъ де-Тоннеръ помогаетъ ему въ его благочестивомъ занятіи….
Что касается Вирье, то онъ тщетно предложилъ свое бюро жертвоприношеній патріотовъ, какъ ложе страданій для Тарже, его не приняли, и онъ съ грустью снова садится за свой маленькій столивъ, чтобы принимать въ пользу ребенка, которому надлежало народиться, старыя пряжки, старыя шляпы, однимъ словомъ, всякій хламъ, который толпа вздумаетъ возложить на жертвенникъ отчизны [49] .
49
Actes des Ap^otres, ibid.
Все было хламомъ — увы! — въ это время для новаторовъ, даже католическая религія, которую Анри, по слдамъ отца Жерль, 13 апрля 1790 г., старался заставить признать за религію государства,
Говорятъ, "людямъ нужны или четыре стны тюрьмы, или четыре Евангелія"… Вирье разсчитывалъ, что, избавившись отъ Бастиліи, Франція возьмется за Евангеліе.
Онъ ошибся.
Собраніе, по предложенію герцога Ла-Рошфуко, объявило, "что оно не иметъ, и не можетъ имть никакой власти надъ совстью", и отказалось вдаваться въ какія-либо дальнйшія разсужденія. Для революціи насталъ моментъ "Снятія со Креста", какъ выразился Манюэль.
Тмъ не мене, Анри не считалъ себя побжденнымъ. Онъ хотлъ обратиться къ націи по поводу равнодушія ея представителей. А "Нація" какъ разъ и поджидала его у дверей.
Слова, только что произнесенныя имъ, привели толпу въ изступленіе. Его оглушаютъ проклятія, ругань, крики смерти, на него лезутъ съ дубинами. Изъ этой свалки онъ спасается весь оборванный, съ окровавленнымъ лицомъ, и все это за то, что по своей обычной отваг онъ не уступилъ этому отребью людей, "всегда готовыхъ принять фонари за законъ" [50] .
50
Сюло.
Съ этой поры пораженіе умренныхъ стало неустранимымъ. Послднее приключеніе должно было въ этомъ убдить Вирье и его друзей.
Въ тотъ день, 29 апрля 1790 г., центры послднимъ усиліемъ добились назначенія Вирье президентомъ Собранія. Справа и слва были взбшены этимъ успхомъ. На Вирье цлятся съ обихъ сторонъ, и начинается борьба, лицемрная, коварная.
Поводомъ для нея служитъ жалкая придирка къ словамъ.
Требуютъ, чтобы Вирье далъ клятву, что никогда не протестовалъ противъ декрета Собранія, санкціонированнаго королемъ. Вирье клянется.
Раздается крикъ осужденія какъ съ крайней правой, такъ и съ крайней
Разв не протестовалъ онъ еще вчера противъ декрета, который отказался признать католическую религію за религію государства?
Этотъ декретъ, возражаетъ Вирье, "еще не былъ санкціонированъ королемъ".
Но что значитъ имть резоны для разъяреннаго собранія?
Трибуны присоединяются къ крикамъ депутатовъ.
Раздается слово — клятвопреступникъ. Въ отчаяніи, что его не слышатъ, возмущенный, что сомнваются въ его честности, Вирье уступаетъ гроз и уходитъ съ своего мста, и снова честь и разумъ оказались во власти злыхъ и глупцовъ.
"…Мой блескъ, — пишетъ онъ на другой день Мунье, — былъ сіяніемъ метеора. Онъ длился всего съ минуту. Вихрь налетлъ на меня съ двухъ сторонъ… Со стороны аристократовъ за то, что они уже давно были мною недовольны… Со стороны бшеныхъ за то, что въ предсдательств меня предпочли Мирабо… Не желая, чтобы меня могли заподозрить, что я виляю для того, чтобы сохранить за собою кресло, которымъ я, не будучи честолюбивъ, такъ мало дорожу, я подаю въ отставку… Въ ней отказали… Я подтвердилъ ее письмомъ, за которое себя одобряю вполн"…
Дйствительно, у него оставалось одно только честолюбіе — поднять т жемчужины, которыя выпадали по одной изъ короны Франціи.
Если будетъ затянъ вопросъ о замщеніи друтимъ знаменемъ блое знамя, Вирье потребуетъ, "чтобы былъ сохраненъ цвтъ перьевъ Генриха IV [51] , и чтобы къ нему только прибавили, на одной полос, цвта вновь завоеванной свободы".
Относительно избираемости судей онъ потребуетъ "грамоты короля" [52] . Вопросъ объ участіи народа въ выборахъ вотируется благодаря Барнаву. Вирье летитъ на трибуну, занимаетъ мсто рядомъ съ "подающими свое мнніе" и заставляетъ его замолинуть.
51
21 октября 1790 г.
52
6 мая 1790 г.
Неужели эти 300 зрителей, — говоритъ онъ по поводу разграбленія отеля de Castries, которому апплодируютъ трибуны, — неужели эти 300 зрителей должны быть нашими судьями? я требую, чтобы эти апплодисменты были прекращены, они — оскорбленіе [53] .
Но вскор должны были раздаться другіе апплодисменты и явиться еще боле жестокимъ оскорбленіемъ для нравственности и справедливости!
Около года прошло со времени октябрскихъ событій. Депутатъ Шабру представилъ свой отчетъ о слдствіи, производившемся по поводу ихъ. Изъ всхъ показаній самымъ компрометирующимъ для Мирабо было показаніе Вирье [54] .
53
10 октября 1790 г.
54
Слдуетъ припомнить, что въ одномъ разговор съ нимъ этотъ трибунъ вычеркнулъ изъ права престолонаслдія всхъ членовъ старшей линіи въ пользу герцога Орлеанскаго.
Посл первыхъ словъ оправданія себя, Мирабо обращается въ Вирье.
"…Меня поражаетъ этотъ г-нъ Вирье, — восклицаетъ онъ своимъ громовымъ голосомъ. — Къ чему мн пояснять эту сцену откровенности? Онъ воображаетъ, что я доврился ему, и такъ честно выдаетъ… Но разв онъ былъ когда нибудь такимъ усерднымъ ревнителемъ дйствительной революціи? Разв было когда нибудь, чтобы онъ заявилъ себя такимъ искреннимъ другомъ конституціи, чтобы человкъ, о которомъ было все сказано, кром того, что онъ скотина, избралъ бы его въ свои повренные?"