Русология
Шрифт:
Вдруг телефон.
Я встал к нему (а как Анечка?).
– Да!
'Ты с бабой?
– Голос был незнаком, развязен, с пяткой на стол.
– Что вздрюченный? С бабой, что ли, в пикях? Бывает. Но скоре слюбитесь'.
– Кто вы?
'Ты, фраер, слушай...'
Я швырнул трубку. Вот оно! Слово бросило в битву реверс культуры, влившей в мир 'света'...
– чтоб, понимаю, и тьма была?! 'Oriente lux' ? Ника вышла... Вновь позвонили, и я взял трубку.
'Нам дотрепаться бы... А то дяди к вам будут... Ну, приезжать, нет? Я чтоб внушить, слышь!
– Голос сменил две пятки: верхнюю книзу, нижнюю кверху.
– Сам ты не нужен. А нам дружок твой... Вы с ним общаетесь? Вдруг он сдох уже?.. Я шутю, братан! Ему долбят в еврейский, как надо жить; он - против. Хочет проблемы? Хочет жене дрын? Это как скажешь, мы
– Кто?
'А Мутин...
– голос зевнул.
– Гэбэшник, Гогин охранник. Он магот. Кабы мы не крещёные, ухи жёнке бы срезали хоть на Мальте... Слышь, Гогу грохаем, будешь стариться без дружка. Вник? Пусть он общается'.
– С кем, с Закваскиным?
– поспешил я.
'С ним!
– голос щерился.
– Через день звоню, ты мне 'да'; ну, как в армии... Я шутю, братан! Если 'нет' - то мы Гогу... Это, получится, ты дружка сгубил... Уговаривай, раз доцент. Хуйбай!' - Трубка брякнулась.
Я набрал номер Мутина, с кем знакомился в Чапово и у Марки в пентхаусе.
– Был звонок. Урки, явно Закваскина...
'Вы не дома?'
– Я? дома.
Мутин прервал связь... Вдруг звонок и рассчитан, чтоб я трубил о нём и чтоб Мутин сменил план, как уркам нужно? Значит, нормально, что он прервал связь... Я начал думать. Из слов я выпал по взглядам нравственного (ха!) свойства, ибо у слов есть трюк для умников, что не как бы глобальная в мире фальшь, но местная, то есть кое-где. Я пробыв в оппозиции к кое-где, лишь теперь постиг, после Квасовки - да вот час назад!
– что не кое-где, но и всё мираж, бутафория. Никудышный, смрадное нечто, я внял тому, кем был бы, не порчен словом, не вязни в смыслах. То архетип шевельнул меня! А ведь я чуть не сверзился, когда сын сказал, что не хочет быть мёртвым. Я сполз в у-словность, в апофеоз её в 33 году Р. Х., где, сожравши жизнь и попав в тупик, ибо жрать больше нечего, слово взвыло о 'вечной' якобы жизни. Как я размяк, вибрировал, обещая: сын, будешь вечно, если захочешь!.. Тут как тут логос: что, алчешь вечности? а тогда, чмо, слов'a блюди, - вот что логос втемяшивал. И я влип почти... но добавил ведь? я добавил 'если захочешь'? Да, я добавил. Ибо почувствовал смрад приманки. Ибо я вникнул, что слово влезло меж нас и вечностью: мол, оно и любовь, и истина - и плюс вечность вдруг, чем сочли Христа. Но тогда монопенисно - 'словом' звать изначальный мир, то есть истинный, или 'сей мир'. Вдруг 'слово' именно что и есть 'ОНО': первозданность, и донность, и изначалие? Слово, значит, первично и слову следуем? Что же большее, с чем сие слово в тяжбе и что стесняет? Чт'o бьётся логосом? Почему ОНО, будь оно всё ж не слово, - зло, как врёт логос? Где, где свидетельства зла ЕГО? А их нет! Есть лишь библия как палач ОНО, где всё зло генерирует пря словес с ОНО, что немотствует (акцентирую: не борьба, а вот именно пря, возня). Слово есть не ОНО ничуть! Слово - рак в ОНО, а ОНО есть ОНО и ВСЕИСТИНА! И не лгал я: сын не умрёт. Он - в истине. Значит, вечен он, как и тот мой сын, в Квасовке. Мы мертвы только в слове по его мнению, на какое начхать!
Звонки в дверь... Ведаю, кто там... Быстро одевшись (свитер и брюки), вышел в прихожую. Мутин был в прежней куртке и в той же кепке, точно как в Чапово на заводе, быстрый, нахохленный, худощавый.
– Я прекратил связь. Так было нужно. Здравствуйте, Береника Сергеевна, - он добавил.
Та удивилась.
– Я вас не знаю.
– Мутин...
– смущался он перед длинной и возносимой будто бы женщиной. Он стал смугл. И я понял, смуглость - от нервности.
Лифтом съехали; он открыл, что прервал связь из-за 'прослушки'.
– Бросьте!
– Нет, жизнь сложней, чем кажется, - возразил он.
– И нам нельзя стоять. Погуляем.
Шли к Карнавальной: он - руки в куртке, действуя шириной двух брючин, словно как циркулем. Вслед за чем он поймал такси, чтоб доехать к метро, шепнув: - Раз нет слежки, я контролирую лишь передний план, так как либо действительно чисто, либо враг опытен.
Помещение, с потолочным бра, с пятью столиками к одной стене и с пятью к оппозитной, встретило стойкой с кеглями пива. Наш конец был с лепниною по стене трёх мельниц и водопада - кажимость, как сам мир вокруг. Рядом выла компания в брюках, в белых
– Шли бы вы к чёрту, друг!
– отрубил один.
– Я прошу.
– Да?
– Ответ был под юмор, что 'пидор просит'.
Нам принесли чай; выпили; я сказал о звонке.
Он буркнул.
– Ожили... Дело в том, что объект, извиняюсь, вылететь назначался в Москву, вчера. Вылет был - но сегодня, и не в Москву, нет...
– Он взглянул на часы.
– Что, думали, вы звоните нам и мы бегаем, а они нас пасут? Ошиблись. Урки есть урки.
– Маркин, - давил я, - должен знать. Я скажу ему, позже. Я хочу помирить их; мне выпал случай... И о Бухаеве. Был боксёр, нынче деятель. Я подслушал, как силовик его - хам - болтал. Состоялся обмен: мол, Чапово подбирает Бухай; а в Митрове он с Закваскиным травит Маркина, наезжая на бизнес, как выражаются. Вот такой план... Что же, помог Бухай?
Мутин хохлился.
– Разнесли завод, как и в Чапово. Ситуация...
– Он мотнул плечом (я увидел чернь рукоятки).
– Но мы стараемся. Мы к Закваскину роем: где, с кем встречается; подкупили шестёрку... Он бандит-профи, он не играет. Ваш шаг не мудр - мирить... Вы лингвист? Я давно уже в органах... Примирение? Это мразь. Дружба с ними не дружба. Их бы... Давить их...
– Смуглый, у блюдца, палец подёрнулся; Мутин сжал кулак.
– А, пальба!
– возгласил я.
– Действие силой! Роете? подкупаете люд Закваскина? Вы у Маркина с целью; он подбивает вас на врагов. Решились? Но вы же профи, вы понимаете: сколь ни есть вас... А, будем честными, вас не может быть много: вы и сам Маркин, вот и вся группа. Этого мало. Новых наймёте? Но тогда вам и их убрать. Вы на это способны? Станете урками? Вряд ли. И, в результате, вас будет двое; их же десятки, этих бандитов. Всё это значит, вы безрассудны. Вас уничтожат. Точно клопов, Андрей.
Он нахмурился.
– Между двух ОПэГэ - вдвоём с пистолетами?
– гнул я.
– Метко стреляете? Но шестёрка, купленный вами, - вдруг провокация? Ваш Закваскин не глуп отнюдь. Он матёрый волк с уголовным чутьём. Простите, вы заблуждаетесь, как не спец. Увидите, дилетантская эта ваша затея не принесёт удач и провалится.
Он обиделся.
– Дилетантская?
Я, вскочив, убежал в WC, где блевал и давил кнопку спуска, чтоб грязь неслась в ОНО, к добытийности, как гонец, что вот-вот буду сам там... В слове ль бессмертие, как болтал Христос, что он 'Жизнь', дескать, 'вечная', завлекая нас тем, что имеется без него, пардон, и что в истине как одно из бесчисленных её свойств? Прах - в прах и вернёшься, вот что есть вечность. Сей путь нам дан с начал. Потому я, на корточках у жерла в Пролог, рвотой мчу туда! Вечность зрит меня! Для неё я свой, чаемый, посылающий весть возврата! Я в полной связи с ней, хоть пока в фальши слов. Отважусь, взмахну рукой, фальшь рассею - и в вечность... Нет, ещё рано, надо своим помочь... Встав с трудом, подбредя к умывальнику, я, смочив лицо, встретил Мутина - за своей спиной в зеркале.
– Вы?
– Да, я. Ваш охранник сегодня.
– Бросьте!
– Смех неуместен, Павел Михайлович. Вы не поняли, что и вас пасут, раз звонят вам? И... глупо шутите. Вы не знаете... Дилетант?
Дверь хлопнула; взялся клерк из тех.
– Извиняюсь, кто просят. Я тут пивко пустить... Вы друг друга тут пр'oсите?
Мутин в зеркале вдруг пропал; тень сунула клерку в рот пистолет.
– Заткнись, магот!!
Клерк пустил мочу и осел.
Мы вышли и шли по улице в полумраке мимо прохожих.
– Вновь 'магот'? Телефонный тот, - я припомнил, - звал вас Маготом.
Мутин застыл.
– Не знаете обо мне... Советовать...
– Он стоял и смотрел вбок.
– Я был спецназом. Вам не по нраву, и вы - советовать? Я мудила? только б стрелялки? Друг ваш всё правильно: в брюхо вилами и... мочить всех! Он не купил меня; это я хотел. Он меня разгадал лишь. Некогда я как вы считал, - потому и Магот. Чтоб знали... Слушайте, как бывает, коль по-гуманному... Потому и Магот. А урки... Ждут, я и впредь Магот?
– бормотал он.
– С Мальтой ошиблись - так же и дальше! Пусть обосрутся... Кем был, сказать вам?