Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II
Шрифт:
Главным объектом атаки избрали местечко Ляховичи Слуцкого уезда, центр многолюдного католического прихода и место проведения двух ежегодных ярмарок. За Ляховичи «принялись» (тоже словцо Стороженко [1309] ) еще в 1866 году, когда мировой посредник В.А. Захаров собирал на волостных и сельских сходах подписки о присоединении к православию. При этом четыре схода «присоединившихся» (т. е. давших подписки), со 170 участниками, и один сход «чистых» католиков, с 16 участниками, постановили ходатайствовать о переделке Ляховичского костела в православную церковь [1310] . В феврале 1867 года Баранов, ссылаясь на эти приговоры и упирая на вклад костела в разжигание католического «фанатизма» в обширной округе, сделал соответствующее представление в МВД. В представлении допущена «невинная» передержка: все участники сходов названы католиками [1311] . Иными словами, если крестьянам внушали, что выдача подписки есть акт бесповоротного принятия православия, то для обоснования поданного наверх предложения о закрытии костела их было выгоднее зачислить в католики: едва ли у Валуева нашло бы понимание прошение о закрытии католической церкви, поданное православными. Мы вновь видим, какие возможности давала процедура подписки для манипулятивного приписывания конфессиональной идентичности.
1309
Из его письма Баранову от 30 ноября 1867 года: «Теперь на очереди Даревский римско-католический приход, за который уже и принялись» (Ibid. 1864. B. 1331a. L. 58 ар.).
1310
Ibid. 1867. B. 1157. L. 6–13 ap. Постановление схода католиков гласило: «Просим, чтобы была с Ляховицкого римско-католического костела сделана Православная приходская церковь, то тогда мы принимаем Православие, каковой наш приговор».
1311
Ibid. L. 4.
Несмотря на то, что прошения поступили от незначительного меньшинства прихожан (в
1312
Ibid. B. 1327. L. 1. Распоряжение Баранова о назначении Гирдвойна было послано в Минск телеграммой 28 марта 1867 года.
1313
Ibid. B. 1157. L. 14–15 (письмо Гирдвойна от 4 июня 1867 г.).
Костел закрыли в середине июля 1867 года [1314] . Переделка его в православный храм не ограничилась обычными в таких случаях установкой иконостаса и выносом статуй [1315] . За несколько недель произвели капитальный ремонт всего здания, который тоже служил средством пропаганды: предполагалось, что столь наглядная забота властей о храме заманит под его своды множество любопытствующих. Правда, оплачивались все эти работы не из казны, а из конфискованного у слуцкого католического декана завещательного вклада одного местного помещика (на сумму 1500 рублей). Деньги предназначались на ремонт этого самого костела, но до решения о переделке его в церковь власти запрещали производить даже мелкие починки. К торжеству освящения, по заказу Баранова, настоятель придворного собора при Зимнем дворце протопресвитер Василий Бажанов прислал от имени императора в дар новой церкви икону Спасителя [1316] . Тема «царской веры» и царского дара так усердно педалировалась обратителями, что губернатор П.Н. Шелгунов в своем приветствии крестьянам после освящения, стоя посреди столов с «огромными чанами» вина и закуской, не удержался от рискованной евхаристической аллюзии (как если бы это был ответ на католические празднества по случаю сорокачасового богослужения): «…этим милостивым даром [царь] как бы сам теперь невидимо присутствует между нами» [1317] . Кроме губернатора, в этом с размахом устроенном празднестве, собравшем множество народа из соседних волостей, участвовали архиепископ Минский Михаил, разный чиновный и военный люд из Минска; генерал-губернатора представлял Стороженко. В восторженной телеграмме Баранову от 14 сентября Стороженко сообщал о присоединении в общей сложности 2500 душ и переходе в православие Гирдвойна, нареченного Антонием [1318] .
1314
Впоследствии Стороженко уверял Баранова, что еще до закрытия костела, т. е. до середины июля 1867 года, стараниями Гирдвойна дали подписки о присоединении более 1465 душ (Ibid. PS. 1867. B. 500. L. 7–7 ap.). Эта статистика не очень согласуется с июньским признанием Гирдвойна, что присоединение «идет туго».
1315
См. об этом: Jaroszewicz A. Przebudowy ko'sciol'ow katolickich na cerkwie prawoslawne na Bialorusi po powstaniu Styczniowym (w 'swietle material'ow archiwalnych) // Kultura i polityka. Wplyw polityki rusyfikacyjnej na kulture zachodnich rubiezy Imperium Rosyjskiego (1772–1915) / Red. D. Konstantynow, P. Paszkiewicz. Warszawa: Institut sztuki Polskiej Akademii Nauk, 1994. S. 141–153.
1316
LVIA. F. 378. BS. 1867. B. 1157. L. 17–17 ар., 28–29 (отношения минского губернатора Шелгунова Баранову от 11 июля и 24 августа 1867 г.), 22–23, 25 (переписка Баранова с Бажановым).
1317
Стороженко [А.П.]. Освящение церкви в местечке Ляховичах. С. 17.
1318
LVIA. F. 378. BS. 1867. B. 1157. L. 34.
По горячим следам Стороженко написал корреспонденцию в дружественный виленским обратителям и католикофобам «Голос». Вскоре этот пропагандистский очерк вышел отдельным оттиском. Нарочитая простота слога маскировала расхождения между апологией добровольного обращения в православие и специфическим подходом Стороженко к этому делу. На первый взгляд, автор представлял ляховичское обращение неким стихийным порождением самой «русской жизни», одним из потоков того движения, которое «со стороны правительства… требует не напряженных мер, а простого содействия и участия». Если раньше на его пути и встречались препятствия, то причина заключалась лишь в «мареве польщизны, уже вполне рассеявшемся перед решительными и прямыми мерами управления» [1319] . Однако с этим диссонировали прорезающиеся то и дело ноты жесткой батальной риторики. В Несвиже, по пути в Ляховичи, Стороженко наблюдал сборы роты Тамбовского пехотного полка, также отбывающей на празднество: «Вся площадь загромождена была народом и подводами, на которые грузились полковые музыканты и певчие. Один старый ветеран, глядя на суматоху, заметил, что эти сборы напоминают ему войну; “точно”, говорил он, “как будто перед сражением, отряды разводят на позиции и со всех сторон обходят неприятеля”». На подъезде к Ляховичам Стороженко обогнал крестные ходы православных, направлявшиеся туда же из разных селений: «Замечание ветерана невольно пришло нам на память; действительно, движение процессий с образами и хоругвями, направленных с разных сторон на один пункт, имело вид совершенно воинственный; колонны как бы шли на штурм; со всех сторон раздавалось хвалебное пение» [1320] . (Уместно напомнить, что католикам крестные ходы вне стен храма с 1866 года строго воспрещались.) Это были не просто виньетки в скучноватом рассказе: именно по модели завоевания, победы в сражении Стороженко осмыслял любые приемы воздействия на прихожан-католиков с целью склонить их к православию.
1319
Стороженко [А.П.]. Освящение церкви в местечке Ляховичах. С. 22–23. Разумеется, в описании торжества «русского дела» нет места упоминаниям о евреях, составлявших большинство населения Ляховичей. Об этом факте читатель мог догадаться только по обмолвке, что Ляховичи – «очень бедное жидовское местечко и решительно не имеет сколько-нибудь сносных квартир, за исключением волостного правления» (Там же. С. 12). Ляховичи являлись одним из центров хасидизма в Белоруссии; местные цадики славились как чудотворцы (см.: Котик Е. Мои воспоминания. СПб., 2009. С. 133, 312 [комм. В.А. Дымшица]).
1320
Стороженко [А.П.]. Освящение церкви в местечке Ляховичах. С. 13, 14.
Стороженковские дифирамбы поступку Гирдвойна, как ясно из сравнения текста брошюры с частной корреспонденцией, были преднамеренно открыты двоякому прочтению. С одной стороны, Гирдвойн изображался убежденным неофитом, тружеником миссионерства, проповедующим православие «силою простых убеждений». Ссылка на то, что Гирдвойн принял православие после семи месяцев «ежедневного труда и размышления», приводилась «в опровержение будущих злоречивых разговоров врагов наших, чтоб не сказали они, что присоединение… к православию произошло по каким-либо мелочным расчетам» [1321] . Но как заткнуть врагам рот, когда сам автор рассчитывал, что некоторые проницательные читатели уловят скрытое между строк о чествовании Гирдвойна обещание действительно не «мелочных» выгод ксендзам, переходящим в православие? Вот что писал редактору «Голоса» А.А. Краевскому виленский приятель Стороженко, корреспондент «Московских ведомостей» Н.Н. Воскобойников, прося поскорее переслать в Вильну тираж оттиска:
1321
Там же. С. 21–22, 19.
Стороженко повел присоединение к православию очень успешно. К нему уже забегают ксендзы даже из Виленской губернии и стараются договориться, чтобы им было то же, что и Гирдвойну, т. е.
1) ферма;
2) 300 рублей пенсии;
3) 300 рублей на обзаведение;
4) медаль за усмирение польского мятежа, а может, и Станислав 3 ст[епени];
5) моральная поддержка.
Стороженко верно попал в цель, поставив [условием], что все эти благополучия даются лишь тогда, когда ксендз присоединяет с собою и приход. Оттиски нужны Стороженко, чтобы огласить между ксендзами честь и поддержку, сделанные Гирдвойну [1322] .
1322
РО РНБ. Ф. 391. Ед. хр. 255. Л. 5–5 об. (письмо от 11 октября 1867 г.).
Стороженко и вправду без устали хлопотал о материальном поощрении Гирдвойна и его последователей. Если протеже Хованского Стрелецкому пришлось целый год ожидать назначения, в придачу к жалованью, обещанной пожизненной пенсии (300 рублей в год), то о такой же привилегии Гирдвойну и всем другим ксендзам, присоединяющимся к православию с приходом, Баранов, с подсказки
1323
LVIA. F. 378. BS. 1867. B. 1157. L. 38–39, 58–58 ар. (отношение Баранова и.д. обер-прокурора Синода от 19 сентября 1867 г. и отношение Д.А. Толстого Баранову от 12 января 1868 г.). О выдаче Гирдвойну из рук Стороженко 300 руб. единовременного пособия из генерал-губернаторской суммы на секретные расходы см.: Ibid. L. 47–48.
Пенсия служила важной, но не единственной приманкой. В конфиденциальной переписке друг с другом и с самим Барановым обратители не скрывали, что делают главную ставку на материальные побуждения ксендзов к принятию православия, а потому заинтересованы в сотрудничестве или со стяжателями, или с бедняками. За Ляховичами пришел черед Новомышского прихода, «самого влиятельного в Новогрудском уезде». Удалив властью генерал-губернатора местного ксендза Пухальского («Экстренно и самонужнейше прошу Ваше Превосходительство, во имя Бога и истины, доложите Графу, дабы Обер-Иезуита Ново-Мышского Ксендза перевели на другой приход, он окончательно зловреден нашему святому делу», – молил Стороженко мировой посредник М.Н. Алмазов), обратители заменили его викарием соседнего прихода Михаилом Ясевичем. Вот как в рапорте Баранову от 10 октября 1867 года Стороженко излагал резоны в пользу этой комбинации: «Ясевич получает в год содержания всего 40 р., и его очень соблазняет сан священника, сулящий ему великие и богатые милости, с избытком излитые на Гирдвойна». Алмазов, как раз и предложивший эту кандидатуру, поднимался в своем оптимистическом прогнозе до социологического обобщения: Ясевич – викарный (каковым, кстати, был и Гирдвойн до назначения в Ляховичи), а викарные, «угнетаемые ксендзами и их любовницами ахмистринями (sic! – М.Д.)… окончательно чувствуют отвращение к католицизму и при первой ласке и повышении чрез нас делаются сочувствующими правительству, а при умении, терпении и ловкости ладить с ними готовы перейти в православие» [1324] . Идея об опоре на викариев, этот, как иногда говорили, «пролетариат» клира, впоследствии будет время от времени всплывать в правительственных дискуссиях о политике в отношении католицизма [1325] .
1324
Ibid. B. 1380. L. 1, 8, 14, 16 ар. – 17 (доклад Стороженко Баранову от 19 сентября 1867 г., письма Алмазова Стороженко от 24 и 29 сентября 1867 г., письмо Стороженко Баранову от 10 октября 1867 г.).
1325
С должности викария начал в 1868 году свою карьеру русификатора дополнительного католического богослужения минский ксендз Фердинанд Сенчиковский (см. гл. 10 наст. изд.).
О пожаловании обратившимся из католицизма священникам казенных ферм (видимо, на правах долгосрочной аренды) Стороженко ходатайствовал перед Барановым настойчиво и даже с некоторым злорадством. Похоже, посулы раздачи ферм вызывали в его воображении некий водевильный тип ксендза, капитулирующего перед искусом мирского благополучия. В одном из служебных рапортов Баранову Стороженко неожиданно сбивается на игривый тон публицистической сатиры:
Для большей приманки ксендзов в православие необходимо как можно поскорее назначить о. Антонию Гирдвойну ферму. Ксендзы очень любят заниматься хозяйством, плодить домашнюю птицу и в особенности свиней. И в самом деле, сколько прелести в этих фермах!.. Во время досуга св. отец уединяется в свою пустынь и предается там религиозной медитации. В его домике так всё вьютно, особенно в спаленке, где большая часть времени посвящается молитве. Хозяйством его заведывает молодая женщина с роскошными формами, на огороде работают смазливые девки, кругом гуси, утки, куры, индюшки и откормленные свиньи с поросятами; а сколько еще плодов земных и временных. Перед такими картинами довольства стушевывается и самая Римская непогрешимость!
Если последует Высочайшее соизволение на назначение пожизненной пенсии Гирдвойну, то об этом нужно будет немедленно заявить для всеобщего сведения по Сев. Зап. краю. Виленских ксендзов очень интригует это обстоятельство [1326] .
Поднимая вопрос о земельных пожалованиях, обратители пристегивали к механизму кампании собственные корыстные интересы. Тирада Стороженко о ксендзах-свиноводах – это не только сатирический экзерсис, но и вопль стяжательской лирики [1327] . Именно в конце 1867 – начале 1868 года он домогался у генерал-губернатора пожалования двух «фольварков» в Слуцком уезде. Аргументы в пользу такой награды варьировались в зависимости от оценки своих шансов в конкуренции с другими претендентами. Сначала речь шла о чем-то вроде исторической справедливости: в лице Стороженко можно осчастливить славный малороссийский род, «один из предков которого, прилуцкий полковник Иван Стороженко после битвы под Кумейками в 1637 г. вместе с гетманом Полуруссом был четвертован в Варшаве». Не получив отклика на просьбу, Стороженко заменяет этот несколько отвлеченный довод деловитым уведомлением: «главная моя цель… устроить точку опоры в Мин[ской] губ[ернии] для окончания начатого, т. е. доконать латинство до крайних пределов возможности» [1328] . А месяцем раньше его самого просил замолвить словечко нужным людям верный Алмазов: «В юности моей, как маменькин сынок, расстроив свои средства, я обрек теперь себя службе, трудам и карьере, а где же может быть честнее и полезнее служба дорогому моему отечеству, как не в этом крае. Страдая честолюбием, не скрою, что и награды лестны мне». Миссионерские заслуги позволяли Алмазову надеяться «купить именьице» на льготных условиях в Слонимском уезде [1329] . Словом, у обратителей имелись все основания огорчаться тем, что Баранов без энтузиазма отнесся к проекту наделения фермами сотрудничавших с ними ксендзов.
1326
LVIA. F. 378. BS. 1867. B. 1380. L. 14 ар. – 15 ар. (письмо Баранову от 10 октября 1867 г.). В конце декабря 1867 года, донося о новых успехах миссионерства, Стороженко заклинал: «Одно, что необходимо в настоящее время, это выхлопотать поскорее пожизненную пенсию и давать фермы тем ксендзам, которые с приходом присоединятся к Православию. Без этого мы не привлечем на свою сторону ксендзов, которые всеми силами готовы теперь помогать нам» (Ibid. BS. 1867. B. 1157. L. 56 ap. – 57).
1327
В полную силу аппетит на конфискованные и секвестированные у польских землевладельцев имения и отобранные у прежних арендаторов казенные фермы разыгрался у местных чиновников именно при Баранове. О виленской «кухне» распределения разрешений на льготное приобретение имений и ферм можно немало узнать из сохранившейся частной переписки П.А. Черевина, заведовавшего при Баранове службой по укреплению «русского землевладения» в крае (см. в особ.: РГИА. Ф. 1670. Оп. 1. Д. 15 – собрание писем и телеграмм по этому вопросу; Д. 22 – письма Н.А. Зубкова П.А. Черевину). По сведениям Б.М. Маркевича, в начале 1867 года виленские советники Баранова, в том числе имевший репутацию темного дельца Н.А. Деревицкий, разработали проект выкупа «польских» имений приехавшими в край русскими чиновниками на условиях чрезвычайно выгодного кредита, с возможностью последующего обмена на равноценные угодья и леса в великорусских губерниях (ОР РГБ. Ф. 120. К. 7. Ед. хр. 31. Л. 23–23 об. – письмо Каткову от 19 марта 1867 г.). Можно предположить, что именно эта затея, близко граничившая с аферой, ускорила принятое на высшем уровне в июне 1867 года решение о закрытии Товарищества приобретателей имений в западных губерниях (откуда должны были выдаваться целевые ссуды) и передаче числившейся за ним суммы в 5 миллионов рублей Обществу взаимного поземельного кредита, преимущественно аристократическому по составу учредителей. Подробно исследовавшая этот сюжет А.А. Комзолова считает одной из главных причин этой операции изначальную незаинтересованность партии «космополитов», прежде всего П.А. Валуева, в вытеснении из края польских магнатов и замене их землевладельцами из Великороссии (Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае. С. 220–225). По моему мнению, позиция Валуева и его единомышленников отразила объективные трудности, на которые наталкивалась колонизация края предприимчивыми помещиками из Великороссии в условиях военного положения и чиновничьего произвола.
1328
LVIA. F. 378. BS. 1864. B. 1331a. L. 59–59 ар.; 1867. B. 1157. L. 57–57 ap. (письма Стороженко Баранову и Деревицкому от 30 ноября и 26 декабря 1867 г. соответственно). Когда стало ясно, что кампания массовых обращений лишается поддержки генерал-губернатора, Стороженко заговорил надтреснутым тенором утомленного службой и непритязательного старика. Возобновляя в письме Черевину ходатайство о ферме, он просил не оставить содействием «старого драбанта, прослужившего, как Вам известно, в крае 5 лет верою и правдою. Как-то совестно будет перед добрыми людьми и перед самим собою, если в этом угощении обнесут меня чарочкой» (Ibid. 1868. B. 2537. L. 1–1 ap. – письмо от 4 февраля 1868 г.). Судя по посвященному кадровым переменам в Вильне весной 1868 года фельетону, в одном из героев которого легко узнается Стороженко, мечта последнего о ферме стала притчей во языцех в Вильне (Лунин. Вильна. Апрель и май. Картинка с натуры // Современная летопись. Воскресные прибавления к «Московским ведомостям». 1868. № 20. 9 июня. С. 3). В конце концов А.Л. Потапов, увольняя Стороженко в отставку, предоставил ему на льготных условиях выкупа участок в 550 десятин в Брестском уезде, а позднее Стороженко удалось получить по соседству с этим малодоходным участком маленькую ферму Тришин, где он и прожил последние годы жизни. Из отзывов посещавших его там родственников и знакомых видно, что по благоустройству и уюту эта холостяцкая усадьба вполне могла сравниться с рисовавшейся его воображению в 1867 году ксендзовской «пустынью» (LVIA. F. 378. BS. 1868. B. 2537. L. 7 – письмо Стороженко Потапову от 7 августа 1869 г.; Стороженки. Фамильный архив. Киев: Типография Г.Л. Фронцкевича, 1902. Т. 1. С. 495–497).
1329
LVIA. F. 378. BS. 1864. B. 1331a. L. 70 ap., 71 ap.