Сара Фогбрайт в академии иллюзий
Шрифт:
Читательский билет мне всё-таки заменили. Старый я утопила в уборной — он никак не хотел тонуть, всё плавал и плавал сверху, и я просидела взаперти едва ли не час и извела ужасно много воды, и девушки собрались под дверью, и я навеки обрела славу человека, у которого постоянно случаются определённые беды со здоровьем. Зато теперь у меня был новый билет, который не стыдно показывать людям.
Близился вечер — ещё один вечер, когда мне и двум-трём старшекурсницам, погружённым в свои записи и расчёты, велят идти отдыхать. Библиотека закроется, и я отправлюсь в общежитие, нарочно делая крюк, чтобы пройти
«Добрый вечер, Сара», — негромко скажет он, подойдя ближе.
Я улыбнусь, чуть склонив голову к плечу — я репетировала эту улыбку у зеркала над общими умывальниками, когда никто не видел — и скажу особым голосом, грудным и мягким (я тренировалась под шум воды в уборной, всё равно обо мне и так уже думали невесть что), итак, я скажу…
Тут я сообразила, что наяву слышу Кристиана. Он подсел за мой стол и теперь, подавшись ближе и улыбаясь, ждал, когда я его замечу.
Я дёрнулась, заморгала и сказала: «Добрый вечер!» мерзким голосом, похожим на скрипение стула. А Кристиан уже закрыл мою книгу, чтобы взглянуть на обложку. При этом он положил свою ладонь поверх моей.
— Тебе понравился Лифорд? — спросил он.
Понравился ли мне Лифорд? О, я была так горячо благодарна ему, что он жил, и написал эту пьесу, и прославился, и теперь мы проходили его, и наши с Кристианом руки могли встретиться на этой книге…
— Я обожаю Лифорда, — сказала я горячо и вполне искренне. И, вспомнив о своих тренировках, добавила томно: — У него замечательный слог, а какой неизбитый сюжет!
Вместо грудного голоса вышел бас. Я тут же ощутила себя дурой, каковой и являлась, и наверняка покраснела, потому что щёки больно закололо. Я попыталась отнять руку, но Кристиан не пускал. Он так смотрел и так улыбался, что я вконец перестала понимать, где нахожусь и что делаю.
— Как по мне, сюжет — ерунда, — сказал Кристиан. — Ну разве не глупо, что они осмелились только держаться за руки? Даже не попытались сбежать.
При этом он — ах! — он поглаживал пальцем тыльную сторону моей ладони. Ведь это наверняка что-то значило? Что-то очень… интимное. Если герои пьесы держались за руки именно так, чего им ещё не хватало для счастья?
Неужели я вправду ему нравлюсь? Но что же мне делать, что сказать? Мечтая о нашей встрече, я придумала столько великолепных, остроумных фраз, но все они сейчас не подходили к теме разговора.
— Я не дочитала, — созналась я. — Разве они не сбежали?
— Ты часто здесь бываешь? — спросил он вместо ответа и, слегка пожав мою руку напоследок, поднялся. — Увидимся завтра.
Он договаривал, глядя уже не на меня, а на кого-то за моим плечом. Обернувшись, я заметила, что в проходе стоит библиотекарша и следит за нами. До чего некстати! Я съёжилась, мечтая провалиться сквозь землю, и ждала, что нас отчитают, но обошлось.
Кристиан ушёл. Я ещё посидела с колотящимся сердцем, а после встала и ушла тоже. Я надеялась, может быть, он ждёт снаружи, в осенних сумерках, но он не ждал.
Я так боялась, что показалась ему глупой! Но ведь тогда он не назначил бы встречу?..
Следующий день был выходным, и общежитие опустело. Хильди ещё накануне вечером отбыла домой,
Библиотека открывалась в десять, и я не знала, как убить ещё час, невыносимо долгий час до нашей встречи с Кристианом.
Не выдержав, я сама позвонила домой, а когда никто не ответил, набрала Оливера и узнала, что моя семья гостит у Эштонов со вчерашнего дня, и теперь все собираются на пикник. Значит, вот как! Ещё вчера мои родители приехали в Дамплок, забрали Розали и отправились к Эштонам, в их загородное поместье на берегу озера, а ко мне и повидаться не заглянули!
Об Эштонах я знала только, что те страшно богаты, владеют сетью банков и негласно держат в руках весь Дамплок. Их званые вечера посещали, к примеру, такие известные личности, как Эдна Хилл, и газетчики потом ещё неделю или две смаковали подробности.
Было и то, о чём не писали в газетах. Говорили, непутёвый младший сын Эштонов, Александр — их вечная боль и заноза в том месте, которое приличные люди не называют вслух. Будто бы он крал и растрачивал деньги отца, и разбил экипаж, въехав на нём прямиком в ресторан, потому что придверник его не пускал, а ещё водил знакомство с неподходящими девицами — да что там, крутил роман с самой Эдной Хилл, а ведь она годилась ему в матери! Но Эштоны щедро платили газетчикам, и всё это не попадало в прессу. Александра будто вообще не существовало — ни единого снимка, ни одного упоминания. Лишь на каком-нибудь пикнике или званом вечере и можно было услышать сплетни.
К своей досаде, я узнала, что Голди Гиббонс и Дейзи Когранд, мои так называемые подруги, были приглашены и сегодня присутствовали у Эштонов. Ещё бы! Родители по праву гордились ими, ведь Голди и Дейзи успешно поступили на бытовое отделение. Теперь у них только и было дела, что отыскать мужей до конца второго курса.
— Но почему же не взяли меня, Оливер? — с обидой спросила я.
Конечно, если бы мне сказали выбирать между встречей с Кристианом и каким-то скучным пикником, где нет ни одного дружеского лица, безусловно, я выбрала бы Кристиана. Но я теперь была не ребёнком, а взрослой девушкой, одной из тех, кого зовут на подобные вечера, балы и пикники. Почему родители даже не подумали о том, чтобы меня взять? Ведь Розали, моя сестра, поехала с ними! Почему не позвали меня?
Оливер замялся, подбирая слова, и я догадалась сама.
— Им стыдно? — глухо спросила я. — Стыдно, что я учусь на театральном? Хотят избежать расспросов?
— Вам всё равно бы здесь не понравилось, мисс Сара, — увильнул от прямого ответа Оливер. — Александр…
Он понизил голос, а затем и вовсе прервался, и я услышала хлопанье дверцы. Должно быть, Оливер закрылся в экипаже, чтобы снаружи его никто не услышал.
— Александр сегодня здесь и… немного чудит, — продолжил Оливер. Его голос звучал негромко и сдавленно, будто он вдобавок прикрылся ладонью, чтобы наверняка. — Словом, ведёт себя не лучшим образом.