Сара Фогбрайт в академии иллюзий
Шрифт:
— Проверь, не сломан ли обогреватель, — велела мне Лаура. — Мы сейчас же примемся за работу.
Стол обмахнули от пыли. Шэди принёс и оставил в углу какие-то ящики. Лаура и Флора ушли убирать переднее помещение, а я осталась с Шарлоттой. Та рылась в ящиках, чем-то позвякивая, и наконец нашла и установила на стол аптекарские весы.
— Зачем мы приводим в порядок эту лавку? — спросила я, качаясь на скрипучем стуле. — Выступление состоится здесь? Но здесь мало места.
Шарлотта, стиснув губы, поставила на край стола стопку чёрных плоских коробок, похожих на те, что бывают
— Это для выступления? — спросила я, но Шарлотта опять не ответила.
Она достала ещё коробки, теперь с кольцами, потом два небольших флакона с пылью, уселась за стол и потянула лампу к себе.
— Зачем это всё? — спросила я. — Что мы будем делать?
— Уймись, Сара Фогбрайт, — пробормотала Шарлотта. — Спроси кого-нибудь другого. И не качайся на стуле, ради Первотворца!
Тут я вспомнила кое-что важное и спросила:
— Я смогу позвонить родителям? Я непременно должна позвонить им завтра и поздравить с днём Благодарения. Если не позвоню, они встревожатся.
И непременно сами позвонят в общежитие, а тогда поймут, что меня там нет, а что случится дальше, этого я и вовсе не могла предсказать. Но о том я смолчала. Шарлотта и Лаура и так пошли на риск, а если бы знали, как мы с Дитой раздобыли разрешения, им бы не понравилось.
— Конечно, ты сможешь, дорогая, милая девочка, — услышала я голос миссис Тинкер.
Она стояла на пороге, опершись ладонями на косяк и прижавшись к ним щекой, и с улыбкой глядела на нас. Я не слышала, как она вернулась.
— Зачем столько украшений? — спросила я. — Это для выступления? Так много!
— Для выступления, умница моя! Ведь мы хотим, чтобы всё было превосходно, до самой последней мелочи. Мы ставим балет по ригеринской сказке — наложницы, золото и яркие костюмы… Лотта, я принесла главную шкатулку, возьми.
И, вынув из кармана круглую плоскую шкатулку, миссис Тинкер подала её Шарлотте и удалилась. Мы вновь остались вдвоём. Шарлотта, морща лоб и щурясь, отмеряла крошечные порции пыли, а мне велела сидеть смирно и ничего не трогать. Я покачалась на стуле (отчасти назло ей, чтобы досадить скрипом), потом ощутила, что зябну, и прошлась по комнате. Масляного обогревателя было недостаточно, чтобы согреть помещение, по всей видимости, долго стоявшее без тепла. К тому же здесь была ещё одна дверь, ведущая наружу, и оттуда сквозило.
Флора ушла, и Лаура, погасив лампы в передней комнате, чтобы не жечь кристаллы зря, присоединилась к нам.
— Начинайте, — хмуро сказала Шарлотта. — Вам уже есть чем заняться.
Лаура, задумчиво перебрав содержимое шкатулки, выложила на чёрную бархатную подушечку серьги с изумрудами.
— Начнём с этого, — сказала она.
Под её чутким руководством я взяла порцию пыли (Шарлотта клала каждую щепотку в маленькую стеклянную ложечку-прищепку, так что крышка защищала от случайного опрокидывания или дуновения воздуха). Как следует разглядев золотые серьги, я выбрала такие же медные, прижала ручку ложечки, чтобы крышка открылась, и произнесла, волнуясь:
— Ripeti avedo, auro, smaraldo!
Пыль
Лаура немедленно схватила серьги и принялась разглядывать под лупой.
— Слишком бледный изумруд, — сказала она мне.
Камень и вправду был бледноват, но ведь мне приходилось смотреть на стекло, а оно белое. Попробуй-ка удержи в воображении изумруд!
Лаура подала мне лупу.
— И ещё, Сара, — сказала она. — Приглядись. В натуральном камне есть несовершенства: вот крошечная точка, видишь? Вот небольшой туман. Может встретиться и внутренняя трещинка. У тебя же вышел безупречный камень. Но для первого раза это великолепно! Я ожидала, что будет хуже.
— Но зачем нам так стараться? — не поняла я. — Какая зрителям разница? Они же не станут рассматривать балет под лупой!
— Ах, Сара, — улыбнулась Лаура. — Зрителям, и верно, всё равно. Но ведь ты сейчас в том числе практикуешься накладывать иллюзию как можно лучше и точнее. Рано или поздно ты окажешься в ситуации, когда многое будет зависеть от точности. Если ты привыкнешь работать спустя рукава, это сыграет с тобой злую шутку. Ты учишься не для зрителей, а в первую очередь для себя! Ну-ка, попробуй ещё раз.
Я попробовала, но теперь немного волновалась и перестаралась. Камень вышел яркий, как ставни в гномьем квартале, и весь в крапинку.
— Ничего, Сара, это хорошо! — подбодрила меня Лаура. — Больше веры в себя, чуть больше практики, и всё получится. Как ты сама сказала, зрители не станут разглядывать твою работу, вооружившись лупой. Стремись к идеалу, но знай, что ошибки сейчас не страшны.
Я приободрилась, и в третий раз у меня получилось хорошо, и в четвёртый, и в пятый. Лаура только сидела и кивала, расхваливая меня, и развешивала серьги на изящных, обтянутых светлым бархатом стойках.
— Мы сегодня без обеда и ужина? — спросила Шарлотта. Она уже покончила с пылью и теперь стояла у двери, сложив руки на груди, и наблюдала за нами.
Я обрадовалась этому вопросу. Спрашивать было неловко, но я совершенно проголодалась. Теперь даже рыбный суп с капустой из нашей столовой обрадовал бы меня. Пожалуй, даже остывший рыбный суп.
— Пойди и разузнай, — велела ей Лаура. — Всё равно без дела стоишь.
Шарлотта пожала плечами и вышла.
Скоро мы услышали голоса и шум. В передней комнате зажёгся свет, а после миссис Тинкер заглянула к нам.
— Замечательно! — всплеснула она руками, увидев, сколько украшений уже готово. — О, девочки мои, превосходно! Это я заберу.
Лаура спросила об ужине для нас, и миссис Тинкер обещала, что всё вот-вот будет готово. А потом закрыла дверь, и я услышала, как в замке повернулся ключ. Но Лаура не встревожилась, и к тому же здесь был ещё выход наружу, потому и я решила не обращать внимания. Из переднего помещения доносились голоса, так что миссис Тинкер, вернее всего, заперла дверь, чтобы они не слишком нам досаждали. Я ведь должна была сосредоточиться.