Сара Фогбрайт в академии иллюзий
Шрифт:
Я ждала, что мы вернёмся в дом Харденов, а уж оттуда меня как-нибудь вытащат, но Виктор свернул к Дамплоку. Какое-то время он ехал вдоль набережной, и тогда я подумала, мы держим путь в полицейское управление — однако мы миновали и его, не сбавляя ход. Наконец я поняла: мы направлялись в отель Моэтус, что возвышался серой громадой посреди заснеженного парка.
О, я всегда мечтала здесь побывать! Но только летом, когда цветут липы и воздух сладкий-сладкий. Бродить в огромном парке, похожем на лес, в тени старых дубов и вязов, и выйти к замку с увитыми плющом стенами. Оттуда,
Но теперь парк нахохлился под снегом. Перед нами лежала слякотная дорога, над нами нависло серое небо. Чёрные плети плюща на замковых стенах походили на трещины.
— Зачем мы едем сюда? — спросила я, но граф не соизволил ответить. Он вообще игнорировал любые мои вопросы.
В сумрачном холле мне предоставили некоторую свободу. Граф отошёл побеседовать с придверником, но за мной присматривал Виктор, так что сбежать бы не вышло. Я побродила туда-сюда, полюбовалась огромным камином из серого камня. Над чугунной решёткой висела металлическая голова тролля в натуральный размер. Замок, где теперь располагался отель, возводили при Вильгельме Третьем, который, как известно, победил вожака троллей.
А на чёрной решётке был город в руинах, там сражались воины, и пламя за ними взлетало и щёлкало, будто город горел.
Гобелены на стенах изображали более радостные картины: Вильгельм Третий глядит из кустов, как Прекрасная Реджина купается в озере. Судя по заманчивой позе, Реджина отлично знала, что за ней наблюдают. Она стояла среди кувшинок, прикрытая лишь длинными прядями рыжих волос, и улыбалась.
Поговаривали, она была гномкой, но кто проверит? Прошло уже двести лет, её могила утеряна. На портретах и гобеленах Реджина изображалась высокой и стройной. Не мог же Вильгельм Третий полюбить какую-то гномку, в самом деле!
А вот их свадьба. Кем ни была Реджина, ясно одно: между ними любовь. Но они стоят на берегу озера, а не в храме, и приносят клятвы у серого камня, где навечно выбиты их имена. Неизвестно, почему обряд проводился именно так, но если они действительно были из разных народов и разной веры, это бы всё объясняло. Вера составляла нашу суть, и даже король не мог ничего изменить. Ни гномьи, ни людские храмовники никогда не соединили бы такую пару.
Граф подошёл и прервал мои размышления.
— Идём, — сухо велел он.
Мы поднялись по широкой изогнутой лестнице. Ковёр тёк по ней малиновой рекой, заглушая шаги. Массивные перила из тёмного дуба, казалось, стояли на страже, чтобы я не могла ускользнуть ни влево, ни вправо. Единственное окно на площадке было зарешёчено подобно клетке, где держат хищного зверя, и я ничего не разглядела за тусклыми стёклами. Граф уверенно шёл впереди, будто вёл меня на цепи и не сомневался, что я никуда не денусь. Виктор следовал прямо за мной.
В номере, куда меня привели, уже ждала миссис Харден и теперь поднялась с софы у окна. Я не заметила ни книги, ни журнала, ни вышивки, будто она просто сидела всё это время, уставившись на дверь.
— Лесли, что случилось? Что с твоим глазом? — воскликнула она, всплеснув руками.
— Он сбежал, — раздражённо ответил граф,
И, схватив меня за плечо, грубо толкнул вперёд.
Миссис Харден так на меня поглядела, что я услышала, будто наяву, как комья могильной земли стучат по крышке гроба.
— Подготовь её и глаз не спускай, — приказал граф. — Через два часа обручим её со Слопмонтом, поскольку я не знаю, что выкинет Харден. Расторгнуть обручение не так просто, это позволит нам выиграть время, но мне предстоит крайне неприятный разговор с маркизом. Придётся объяснить ему, чем вызвана спешка.
— О, но в конце концов он согласится, — сказала миссис Харден. — Это выгодно и ему. Что касается неё, она будет готова, даю тебе слово.
И она дёрнула меня к себе, вырывая из рук графа.
Я взглянула на часы на каминной полке: почти одиннадцать. У меня есть два часа, чтобы дождаться помощи, или найти выход самостоятельно, или, в конце концов, объявить, что я вовсе не Бернардита Харден — а тогда пусть делают что хотят!
Ох, должно быть, тогда они захотят отправиться в Беллвуд, и сегодня же Дита окажется в их руках. Я её подведу… А ведь она даже ни о чём не знает. Каким ударом это станет для неё!
И нельзя списывать со счетов миссис Тинкер. Если меня отпустят, куда идти, чтобы с ней не столкнуться? Вряд ли граф Камлингтон любезно согласится отвезти меня к родителям. Да и что я скажу маме и папе, если явлюсь в чужом обличье? Эта история им совсем, совсем не понравится.
Я решила помалкивать и ждать.
Ванная комната в номере оказалась неуютной. Серая штукатурка на стенах — не удивлюсь, если ей двести лет! — одинокий дубовый шкаф, белая ванна на бронзовых львиных лапах, и всё. Я отмокала в едва тёплой воде. По левую руку находилось окно в виде двойных арок, и оттуда сквозило. Справа, за ширмой, сидела миссис Харден. Как и велели, не спускала с меня глаз.
Должно быть, она верила в то, что я могу спуститься вниз по плющу и убежать в зимний день голышом. Мне даже льстила эта вера.
— Что за выгода маркизу от этого союза? — спросила я, потянувшись за мылом. — Лорд Камлингтон получит поддержку, а маркиз?
Миссис Харден смолчала.
— Возможно, с его сыном что-то не так? Есть причины, по которым ему трудно найти жену? Первотворец не одарил его искрой? Ах, знаю — он гном!
— Не мели чепухи, — раздражённо сказала миссис Харден. — Какой ещё гном? Маркиза Скарборо интересуют научные разработки. Лесли, — в её голосе зазвучала гордость, — Лесли очень умён. Ведь ты видела аркановозы?
— О, и даже прокатилась раз или два, — ответила я, умолчав об обстоятельствах.
— Всего один комплект карт, и больше никакого расхода топлива! Настоящее чудо, а у Лесли есть и другие задумки. Маркиз выделит средства на дальнейшие испытания и получит свою долю славы. Я верю, Лесли изменит мир! Ты должна гордиться тем, кто твой отец.
— Безусловно, я горжусь. Но разве не могли они просто договориться между собой? Зачем устраивать этот брак?
— Так надёжнее, — сухо сказала миссис Харден. — Ты моешься или нет? Время идёт!