Семейство Доддов за границей
Шрифт:
Я говорила ему, Молли, говорила пятьдесятъ разъ, что для меня нтъ ничего противне этихъ его «почтенныхъ людей средняго круга»: въ нихъ нтъ никакой граціи, никакой свтскости! Они могутъ быть очень-почтенны въ домашнемъ быту; но для большаго свта это качество нисколько ненужно. У человка только одинъ свой домъ; но онъ можетъ являться въ тысяч домовъ; мы не спрашиваемъ, каковъ онъ у себя въ четырехъ стнахъ; намъ нужно, чтобъ онъ повсюду былъ любезенъ, очарователенъ. Коренное правило и для общества и въ политической экономіи, говоритъ лордъ Джорджъ, «подобно доставлять какъ можно боле удовольствія какъ можно большему числу людей!»
Говоря объ этомъ, кстати посовтую вамъ, милая Молли, позаботиться о расширеніи круга
Но, скажете вы, не въ этомъ же причина моего траура. Конечно, нтъ; я надла трауръ по своемъ бдномъ родственник, Джонс Мэк-Керти, одномъ изъ послднихъ потомковъ знаменитаго рода Мэк-Керти, которымъ гордились западныя области Ирландіи. Тяжкая печаль о бдственномъ положеніи родины пожирала его и заставила искать забвенія въ вин — обстоятельство тмъ-боле прискорбное, что онъ былъ человкъ съ обширнымъ умомъ и возвышенными понятіями. Не могу равнодушно вспомнить о прекрасныхъ мысляхъ, которыя часто слышала отъ него. Онъ любилъ свою родину и его наслажденіемъ было превозносить ее. — «Ахъ! говаривалъ онъ:- въ ея красот только одно пятно: она населена бездльниками! Куда ни оглянешься, всюду бездльники! вс бездльники!»
Онъ умеръ, какъ жилъ, немного подгулявъ, но въ твердой памяти, истиннымъ ирландцемъ. «Скажите Джемим (были его послднія слова), что я прощаю ее. Она была ребенокъ, когда выходила замужъ, и не понимала, что унижаетъ свой родъ; но теперь, когда родовое помстье переходитъ къ ней, надюсь, въ ней будетъ довольно гордости, чтобъ снова принять фамильное имя».
Да, Молли, помстья Мэк-Керти, простиравшіяся нкогда отъ Горрамука до Ноксгидауни, заключавшія въ себ семнадцать городовъ и четыре баронства, теперь переходятъ ко мн. Правда, большая часть ихъ ужь продана за просрочку долговъ и въ род остались только древніе пергаменты и планы; кром денежныхъ капиталовъ получу очень-немного. Пока только и знаю: Уатерсъ, повренный Мэк-Керти, пишетъ такимъ темнымъ языкомъ, что я ничего не поняла, а показывать письмо К. Дж. я не хотла. Вамъ покажется это странно, Молли; но еще странне покажется вамъ, если скажу, что одна мысль о моемъ наслдств приводитъ его въ бшенство. Онъ думаетъ, что мшки золота, которые до-сихъ-поръ были на его только сторон, служили замною знатности рода и длали Додда равнымъ Мэк-Керти; онъ думаетъ, что когда я получу свое имнье — равновсіе исчезнетъ. Быть-можетъ, онъ правъ; не отрицаю того; но конечно онъ усплъ бы выказать свои чувства тогда, когда мое обращеніе съ нимъ измнится.
Я предполагаю, что онъ узналъ объ этомъ черезъ Порселя; потому-что, когда я вошла въ комнату съ глазами покраснвшими отъ слезъ, онъ сказалъ: «не о старик ли Джонс Мэк-Керти вы плакали? Ну, право! чувствительное же у васъ сердце: вдь вы видали его въ послдній разъ, когда вамъ было еще три года!»
Кто когда слышалъ такія варварскія, не говорю ужь такія нелпыя слова? Двадцать или тридцать лтъ могутъ считаться большею древностью для рода, который называется Доддами, по тридцать лтъ — одна недля для фамиліи, которая носитъ имя Мэк-Керти. Мы считаемъ свое время столтіями. Такъ я и сказала ему.
— Ужь не скажете ли, что горюете о немъ? возразилъ онъ. Я могла отвчать ему только рыданіями. — Еслибъ Джильзъ Муръ, содержатель винной лавочки — продолжалъ К. Дж.:- еслибъ Джильзъ Муръ надлъ трауръ, это было бы понятно, потому-что онъ дйствительно лишился друга.
— Его похороны были великолпны, сказала я, перемняя
— По-крайней-мр, надюсь, не нужно было много хлопотать о бальзамированіи, продолжалъ К. Дж.:- еще при жизни онъ какъ нельзя лучше набальзамировалъ себя водкою.
Вы поймете, Молли, какъ сокрушена была я горестью, если онъ осмлился такъ говорить со мною; я вышла изъ комнаты, заливаясь слезами. Успокоившись нсколько, я перечитала вмст съ Мери Анною письмо, но напрасно. Оно такъ мудрено, въ немъ столько словъ, никогда мною неслыханныхъ, что ничего нельзя понять. Мы даже справлялись съ диксіонеромъ, но онъ ничего не объяснилъ. «Администраторъ» объясняется такъ: «тотъ, кому поручена администрація»; а «администрація» объясняется «обязанность администратора» — это просто значитъ смяться надъ людьми! Можно ли писать такія книги!
Мы долго толковали съ Мери Анною, что такое значатъ эти администраторы, которые распоряжаются имньемъ покойнаго; наконецъ догадались, что, вроятно, въ дловомъ язык такъ называются министры. Нисколько не удивительно, если министерство сочло нужнымъ обратить вниманіе на дло такой важности, какъ переходъ титула Мек-Керти въ женскую линію.
Во всякомъ случа, достоврно то, Молли, что имнье достается мн. Одна мысль объ этомъ наполняетъ меня чувствомъ высокой гордости и независимости. Характеръ К. Дж. становился чрезвычайно-тяжелъ, и не понимаю, откуда брала силы переносить его. Теперь онъ можетъ, когда ему угодно, отправляться назадъ въ Ирландію и въ свой милый Додсборо. Мери Анна и я ршились жить заграницею. Къ-счастію, мы сдлали здсь знакомство съ очень-знатною англичанкою, мистриссъ Горъ Гэмптонъ, которая повсюду можетъ ввести насъ въ лучшее общество. Она принадлежитъ къ самому высшему фешёнэбльному кругу и знакома со всею европейскою аристократіею. Она съ перваго же взгляда полюбила меня и Мери Анну и предложила намъ путешествовать вмст. Это, Молли, удивительное-счастье! У ней собственная прекрасная карета, горничная изъ француженокъ, и такія горы дорожнаго багажа, что трудно понять, какъ она возитъ его. К. Дж. боялся издержекъ и, какъ того можно было ожидать, всячески противился нашему намренію. По его словамъ, онъ боялся, что «это введетъ насъ въ чрезмрные расходы, долги» и такъ-дале. «Знаете ли, чего боитесь вы», сказала я ему, «вы боитесь, что это введетъ насъ въ хорошее общество, въ высшій кругъ».
Напротивъ, я ожидаю не лишнихъ расходовъ, а значительной экономіи; потому-что, какъ говоритъ лордъ Джорджъ, «въ гостинницахъ всегда выгодне жить большимъ обществомъ». И онъ очень-любезно взялъ на свои руки вс расходы.
Лордъ Джорджъ удивительный молодой человкъ; онъ принадлежитъ къ знатнйшей аристократіи, а между-тмъ не считаетъ унизительнымъ для себя длать намъ всякаго рода услуги. Онъ знаетъ К. Дж. такъ же хорошо, какъ и я сама. «Предоставьте мн одному (говоритъ онъ) ладить съ вашимъ старикомъ; я его знаю; онъ вчно ворчитъ на расходы и хнычетъ о нищет; но замтьте, онъ всегда достаетъ денегъ сколько нужно». Это замчаніе чрезвычайно-справедливо, Молли; какъ бы ни были затруднительны его обстоятельства, онъ всегда уметъ выпутаться изъ бды; это убждаетъ меня, что онъ просто обманываетъ насъ, говоря о недостаточности своихъ средствъ и тому подобныхъ вещахъ. Понявъ это, я перестала дрожать, какъ бывало, надъ копейкою.
Условіе наше съ мистриссъ Г. Г. было устроено лордомъ Джорджемъ. «Положитесь во всемъ на меня (сказалъ онъ К. Дж.), потому-что мистриссъ Горъ Гэмптонъ совершенное дитя въ денежныхъ длахъ. Она даетъ своему разсыльному сто фунтовъ, и онъ расплачивается за все, пока израсходуетъ, или скажетъ, что израсходовалъ деньги; тогда она даетъ ему другой билетъ во сто фунтовъ. Изъ этого видите, что она не мучитъ себя счетами — нтъ, они до нея и не доходятъ».
— Если такъ, сказала я: — у нея должно выходить множество денегъ?