Семейство Доддов за границей

Ливер Чарльз

Еслибъ Каролина постаралась развить изъ себя типъ ирландской двушки, какъ говорятъ французы cr'eer le r^ole, съ эксцентричностями въ одежд, манерахъ, съ „ирландскими мелодіями“ Мура, это могло бы принесть пользу. Но Кари не захотла этого. Прости, мой другъ, это разсужденіе: тэма его скучна и ничтожна; но мн хотлось убдить тебя, что какъ ни сильна во мн сестринская любовь, но, однакожь, не помрачаетъ моего безпристрастнаго сужденія, и показать теб, что возвысившаяся сила ума, если расширяетъ нашъ нравственный горизонтъ, то часто должна произносить тяжкіе для нашихъ чувствъ приговоры о людяхъ, намъ близкихъ.

Возвратимся, однакожь, къ нашей „пятниц“; на приготовленіяхъ къ ней остановилась я, если не ошибаюсь. Здсь я могу отвчать на твои вопросы. Ты спрашиваешь, кто мои поклонники? Вотъ просмотрнный и исправленный

списокъ ихъ. Вопервыхъ, неаполитанскій князь Сіэрра д'Акунла Неро, о которомъ я ужь упоминала въ письм изъ Брюсселя. Въ невдніи своемъ о Европ, я тогда воображала его очаровательнымъ, поэтическимъ; теперь, Китти, я нахожу его невыносимо-устарвшимъ. Ему лтъ семьдесятъ, но онъ такъ раскрашенъ и подбитъ ватою, что издали кажется сорока-пяти-лтнимъ. Онъ тянется за молодёжью во всхъ привычкахъ и даже порокахъ. Такъ, у него есть верховыя лошади, хоть онъ не сметъ и ссть на сдло; есть охотничьи собаки и припасы, хоть онъ не уметъ и выстрлить изъ ружья; наконецъ, въ извстные сроки парикмахеръ доставляетъ ему короче обыкновеннаго подстриженный парикъ, и такимъ-образомъ онъ подражаетъ стриженію волосъ. Когда онъ детъ на гулянье, вся аллея благоухаетъ „бергамотовою“ помадою, отъ вянія платка его поднимается антильскій ураганъ. Надобно ли прибавить, что его успхи у меня равняются нулю? Второе посл него мсто, по-крайней-мр по старшинству, занимаетъ валахскій бояринъ Растушевишти, низенькій, мрачный человчекъ лтъ около пятидесяти, съ блоснжными бородою и усами, съ угловатыми манерами и грубымъ голосомъ. Мн кажется, онъ ухаживаетъ за мною только въ досаду неаполитанцу, потому-что ненавидитъ итальянцевъ и старается по-возможности вредить имъ. Право его на отличіе состоитъ въ томъ, что прапраддъ его, когда-то ходившій съ турками осаждать Вну, былъ раненъ въ спину польскимъ королемъ, если не ошибаюсь, Забивескинъ — рыцарскій подвигъ, о которомъ онъ толкуетъ безпрестанно.

Chevalier de Courselles числится № 3-мъ, и, лтъ тридцать назадъ, могъ быть очень-милъ. Это Ловеласъ необыкновенно-старинной школы, и самъ трепещетъ странныхъ слдствій своей очаровательности. Его постоянная тэма то, что если женщины и гибнутъ отъ него, то не онъ въ этомъ виноватъ. Потомъ назову нмецкаго графа фои-Герренсгаузена. Это высокій, рыжебородый monstre съ совиными глазами; изъ кармана его нелпаго фрака всегда торчитъ чубукъ. Monstre при каждой встрч цалуетъ мою руку и ухмыляется на меня, сидя за вистомъ; къ-счастью, онъ ужь не танцуетъ. Много есть и другихъ; почетное упоминовеніе объ одномъ или двухъ ты прочитаешь ниже.

Изъ нашихъ „отечественныхъ произведеній“ можно назвать маленькаго Сэквиля Кэвендиша, тощаго, блднаго, блоброваго мальчика, „состоящаго при посольств“. Я однажды удостоила полькировать съ нимъ. Есть еще ирландецъ Мило Блэкъ О'Дойеръ, нчто въ род корреспондента какой-то газеты нын, а въ-древности, при О'Коннел, бывшій членомъ парламента. Онъ, впрочемъ, собственно поклонникъ мама; по-крайней-мр постоянно ухаживаетъ за нею и увряетъ меня, закатывая глаза подъ-лобъ, что она „великолпная женщина“ и „дивно сохранилась“.

Ты, конечно, спросишь: „а баронъ фон-Вольфеншеферъ? гд онъ, что съ нимъ?“ Ахъ, какъ ты скучна, милая Китти, съ твоими дкими напоминаніями о старой, врной привязанности! Прекрати ихъ пожалуйста. Впрочемъ, о барон могу теб сказать, что онъ, какъ говоритъ въ письм, полученномъ мною вчера, не можетъ пріхать въ Баденъ: его отецъ не въ ладу съ баденскимъ мистерствомъ, и Вольфеншеферъ именно просилъ меня не упоминать здсь его имени. Онъ повторяетъ намъ свое приглашеніе провесть нсколько недль въ его замк; быть-можетъ, это будетъ согласно съ нашими планами, потому-что сезонъ здсь кончается рано, и надобно же гд-нибудь провесть конецъ осени, такое же скучное время передъ зимнимъ сезономъ, какъ часъ въ гостиной передъ обдомъ. Конечно, мы дождемся возвращенія папа, и тогда дадимъ отвтъ; вроятне всего, что мы подемъ въ его замокъ. Не стыдно ли теб, Китти, напоминать мн о дурачествахъ дтства? Не припомнишь ли еще чего-нибудь изъ шалостей моего младенчества? Ты знаешь не хуже, если не лучше меня, что привязанность, о которой ты намекаешь, никогда не могла имть серьёзнаго смысла. Докторъ Бельтонъ также не могъ принимать ее серьёзно, если только не совершенно лишенъ здраваго смысла и разсудительности, которую всегда я въ немъ предполагала.

Не скажу, что, въ наивной веселости дтства, я не забавлялась его шутливымъ ухаживаньемъ за мною. Но ты столько же можешь упрекнуть меня въ непостоянств и за то, что я перестала интересоваться игрою въ куклы, которыми нкогда восхищалась, какъ и за то, что я перестала играть роль въ этомъ смшномъ самообольщеніи.

Я вижу только одно, Кигти: молодой человкъ, о которомъ ты пишешь, иметъ мало самолюбія; даже и это въ твоихъ глазахъ вроятно, будетъ достоинствомъ, потому-что ты нашла въ немъ ужь столько совершенствъ, нисколько для меня неинтересныхъ. Но говорить объ этомъ предмет такъ непріятно, что я прошу тебя, не упоминать о немъ боле. Если ты принимаешь въ немъ такое живое участіе, какъ пишешь, то могу сказать теб одно: ты можешь найдти средство вознаградить его за страданія безъ всякаго соучастія твоей преданной

Мери Анны.

ПИСЬМО II

Мери Анна Доддъ къ миссъ Дулэнъ, въ Боллидулэнъ.

Милая, несравненная Китти,

Прежнее письмо мое задержано здсь, и съ тою же окказіею пишу теб новое. Я думала, что вздохи моего грустнаго сердца ужь несутся къ теб, и вдругъ открываю, что мистеръ Кэвендишъ отправитъ курьера въ Лондонъ нераньше субботы. Такимъ-образомъ успю я, быть-можетъ, разсказать теб о блестящемъ пикник, который мы предполагаемъ назначить въ четвергъ въ Эберштейнскомъ Замк. Здсь вс даютъ пикники; разумется, намъ неприлично отстать отъ другихъ. Джемсъ пугаетъ насъ огромностью издержекъ: это ему очень пристало, когда онъ ставитъ на карту по пятидесяти или шестидесяти наполеондоровъ! Надобно еще прибавить, что на пикникахъ каждый участвующій взноситъ нсколько денегъ и, слдовательно, вся тяжесть расходовъ не можетъ упасть на одно семейство. Мило Блэкъ О'Дойеръ проситъ, чтобъ мы вс хлопоты предоставили ему, и мн кажется, что это и лучше всего, не говоря ужь о той выгод, что онъ пошлетъ въ свою газету великолпное описаніе нашего праздника. Княгиня де Нангазаки пріхала съ визитомъ, потому до слдующаго раза кончаю письмо.

Возвращаюсь къ письму прибавить, что пикникъ назначенъ въ четверкъ, и число участвующихъ ограничено, по особенному желанію княгини, сорока персонами; списокъ ихъ будетъ составленъ ныньче вечеромъ. Наши мама подутъ въ коляскахъ, двицы и молодыя дамы верхами; мужчины — какъ будетъ удобне. Пока ршено только. Я восхищена. Ахъ, еслибъ ты была съ нами, милая Китти!

Четверкъ, утро.

Ахъ, Китти, какой ужасный день! хуже лондонскаго декабря! Дождевыя тучи спускаются съ горы, втеръ страшно рветъ. Теперь семь часовъ. Горничная разбудила и одла меня. Къ мама присланы дв записки на французскомъ язык; она дожидается меня прочитать ихъ, и дать отвтъ. Спшу узнать, о чемъ эти записки.

Одна изъ записокъ отъ герцогини де Саргансъ, заключаетъ только два слова: Que faire? другая отъ княгини де Нангазаки, которая пишетъ, что «соображая, сколькихъ безпокойствъ стоилъ мама пикникъ», кажется, надобно хать, какова ни будетъ погода. Княгиня говоритъ, что можно будетъ обдать въ герцогскомъ замк, а не на открытомъ воздух. Это предвщаетъ недоброе: слова княгини, кажется, выражаютъ, что праздникъ даемъ мы; но я не высказала этого подозрнія, чтобъ не подвергнуть мама и себя страшному стыду. Если бда неизбжна, истинная философія повелваетъ покориться.

Десять часовъ.

Какой одушевленный, можно сказать, бурный споръ имли мы сейчасъ! Вс собравшіяся власти вели преніе о предполагаемой прогулк, если только должно назвать преніемъ громкіе крики, съ которыми каждый провозглашалъ свое мнніе и никто не слушалъ чужаго. Образовались, по различію половъ, дв партіи, «за» и «противъ»; мужчины вс единодушно желали остаться; дамы такъ же громогласно объявляли, что надобно хать. Конечно, послдняя сторона одержала верхъ, и теперь по всему отелю производится объискъ и собирается контрибуція плащей, мантилій, мекиитошей. Полдюжины кавалеровъ, для которыхъ не нашлось мста въ экипажахъ, свирпствуютъ отъ произнесеннаго имъ приговора хать верхомъ. Мн кажется, что врность многихъ воздыхателей, устоявшая до-сихъ-поръ противъ годовъ и времени, сокрушится ныньче вліяніемъ воды.