Семейство Доддов за границей

Ливер Чарльз

— На кухн сидятъ у меня пріятели, отличные люди, сказалъ мой старикъ: — одинъ, портной изъ Аншпаха, другой, токарь изъ Липдау; оба въ дорог такіе милые товарищи, какъ-нельзя-лучше. Отнеси имъ этотъ пастетъ, Джемсъ, да прикажи слуг передать имъ полдюжины бутылокъ этого краснаго вина. Заплати Якобу (такъ зовутъ портнаго) четыре флорина, которые занималъ я у него; а Германа, этого жидёнка въ пестрой фуражк, попроси, чтобъ онъ оставилъ себ на память мой кисетъ. Скажи всей компаніи, что скоро я съ ними постараюсь увидться, когда покончу кое-какія семейныя длишки. Будь съ ними вжливъ и любезенъ, Джемсъ: они сами были ко мн очень-добры.

Я съ охотою отправился исполнить порученіе. Я былъ радъ чмъ-нибудь доставить своему старику удовольствіе, и отдохнулъ душой, замтивъ, какимъ спокойнымъ и тихимъ тономъ сталъ онъ говорить.

Путешествующіе

мастера приняли меня съ самою почтительною вжливостью. Я увидлъ, что они дйствительно привязаны къ моему старику, который шелъ съ ними пшкомъ девять дней, пока вмст добрели до Моргталя. Его прямой и живой характеръ очень имъ понравился. Я просидлъ съ ними до глубокой ночи: дйствительно я радъ былъ разогнать тоску хоть какою-нибудь бесдою. Остальные Додды ночевали въ той же гостинниц.

На разсвт мы выхали изъ Моргталя; матушка и Мери Анна въ въ карет, батюшка со мною въ открытой коляск. Онъ говорилъ мало и, казалось, былъ глубоко погруженъ въ свои мысли. Одно выраженіе, вырвавшееся у меня, заставило меня бояться, не ршился ли онъ возвратиться въ Ирландію. Съ необыкновенною горечью сказалъ онъ: «если мы будемъ этакъ продолжать, намъ нельзя будетъ показаться ни въ одномъ европейскомъ город. Брюссель мы оставили со стыдомъ; теперь со стыдомъ оставляемъ Баденъ: чмъ скоре это кончится, тмъ лучше».

Не дозжая около мили до Бадена, мы остановились въ сел Лихтенталь, гд нашли спокойную и недорогую гостинницу. Оттуда, когда смерклось, я былъ посланъ въ нашъ отель, чтобъ расплатиться, взять наши вещи и сдлать вс приготовленія къ отъзду.

Признаюсь теб, что такое порученіе было для меня несовсмъ пріятно. Я зналъ, что наша исторія уже успла распространиться по всему городу и, отъ лордовъ до лакеевъ, вс тамъ толкуютъ теперь о Доддахъ. Подобная слава небольшая находка, и мн кажется, милый Бобъ, легче было бы протянуть руку подъ ножъ, нежели къ звонку нашего отеля.

Готовясь подвергнуться ожидаемымъ оскорбленіямъ, человкъ обыкновенно принимаетъ самый грозный, оборонительный видъ. Моя воинственность, вроятно, была необычайно-грозна, потому-что никто не осмлился подвергнуть ее испытанію. Хозяинъ отеля былъ раболпенъ, прислуга почтительна. Я не зналъ тогда, чему обязанъ такой необыкновенной и неожиданной любезностью; но она происходила ни боле, ни мене, какъ отъ радостнаго изумленія, что мы еще въ-состояніи расплатиться чистыми деньгами. Вс въ отел считали ужь «семейство Доддовъ» окончательно-промотавшимся, и предавались различнымъ соображеніямъ относительно цнности нашихъ ящиковъ и чемодановъ.

Матушка, въ бдственномъ своемъ злосчастіи, отдала мн даже свои деньги и векселя, чтобъ расплатиться по ея счетамъ — можешь изъ этого видть, какъ она была сокрушена духомъ. И дйствительно она такъ трепетала встрчи съ кмъ-нибудь изъ прежнихъ знакомыхъ, что, кажется, скоре похала бы въ ссылку, нежели на недлю въ Баденъ. Счетъ нашъ былъ ужасенъ. Несмотря на всю вншнюю учтивость, хозяинъ воспользовался возможностью ограбить насъ. За шесть недль пришлось намъ заплатить до трехъ сотъ фунтовъ.

Окончивъ пріятныя дла съ нимъ, я увидлъ, что до отправленія почты мн остается только время написать теб это письмо. Въ слдующій разъ буду отвчать на вс твои вопросы о моихъ намреніяхъ относительно своей будущности, если только буду умть отвчать что-нибудь.

Хотя мн совершенно-неизвстно, что мы предполагаемъ теперь длать, но не пиши мн, пока я не сообщу теб своего новаго адреса; потому-что, конечно, мы должны ухать отсюда; покуда? — вотъ вопросъ. Какъ бы ни былъ онъ ршенъ и что бъ еще ни случилось съ нами, остаюсь твоимъ преданнымъ другомъ

Джемсъ Доддъ.

ПИСЬМО IV

Кенни Джемсъ Доддъ мистеру Порселю, въ Брофф.

Милый Томъ,

Я не расположенъ писать, да и не знаю, расположенъ ли я къ чему-нибудь. Я боленъ, мраченъ, печаленъ; мн сталъ немилъ свтъ; у меня болятъ ноги; у меня разломило отъ мыслей голову; слдовательно мн не до того, чтобъ описывать свою рыцарскую экспедицію, каждая миля, каждый шагъ которой ознаменованъ какимъ-нибудь злоключеніемъ. Я воротился къ семейству въ пятницу. Всю дорогу прошелъ я пшкомъ, расходуя по четыре съ-половиною пенса въ сутки, и пришелъ — къ чему-жь? къ пикнику на весь Баденъ, съ музыкою и рками шампанскаго. Пиръ такой длала моя супруга на

свой счетъ.

Я разогналъ это сходбище и увидлъ себя, какъ выражаются газеты, «полнымъ властелиномъ текущаго положенія длъ»; а дла, признаюсь, были въ отличномъ положеніи!

Если изъ двухъ золъ, представляющихся человку на выборъ, меньшее: выказать свту свое семейство въ самомъ пошломъ и невыгодномъ вид, такъ, чтобъ вс закричали: «эти люди были шарлатаны, обманщики!» то, вроятно, другая, худшая, сторона медали не очень-привлекательна. Именно таковъ былъ мой случай. «Мало пріятности — сказалъ я себ — подвергнуть всмъ пересудамъ, всмъ сплетнямъ злыхъ языковъ несчастную семью; но разореніе еще хуже!» Вотъ въ чемъ состояла вся сущность моихъ разсужденій: «разореніе еще хуже!» Пикникъ стоитъ боле ста фунтовъ; счотъ содержателя отеля въ Баден доходитъ до трехъ сотъ; нтъ почти ни одной лавки въ город, гд не было бы у насъ долговъ — вотъ вамъ наша экономія! То, что у меня достаетъ силы писать яснымъ, разборчивымъ почеркомъ эти итоги, кажется мн блистательнйшимъ примромъ твердости духа. Не говорите мн о геройскихъ подвигахъ во время землетрясеній, кораблекрушеній: я отдаю пальму первенства человку, который не теряетъ головы среди неоплатныхъ долговъ. Жить въ долгъ, не имя возможности заплатить; пить шампанское, когда не на что купить бутылку пива — вотъ отчего можетъ дрогнуть самое безтрепетное сердце; помоему, это все-равно, что плясать на обрыв утеса, увлекающаго васъ въ бездну своимъ паденіемъ.

Когда читаешь о несчастіи, постигшемъ человка въ опасномъ предпріятіи, на которое ршился онъ добровольно, въ голов рождается вопросъ: «зачмъ онъ пускался въ опасность? что его принуждало?» Вообразите, что этотъ вопросъ предложенъ семейству Доддовъ. Я боюсь, что мы затруднимся отвтомъ. Не сомнваюсь, что жена моя выдержитъ длинный допросъ прежде, чмъ дойдетъ до правды. Знаю вс обольстительныя мечты, которыя будетъ она развивать; знаю, какихъ прекрасныхъ вещей наговоритъ она о воспитаніи, изящныхъ манерахъ, новыхъ языкахъ и, быть можетъ — вдь у нея материнское сердце — о прекрасныхъ партіяхъ для дочерей; но «истина должна открыться»: мы похали за границу, желая быть чмъ-то такимъ, чмъ не могли быть на родин; мы перемнили сцену, чтобъ выступить въ первыхъ роляхъ. Не стану смяться надъ свтскостью и высшимъ тономъ: я знаю, что людямъ, которые такъ воспитаны, эти вещи кажутся и пріятны и легки; но мы воспитаны иначе, и переучиваться намъ поздно. Тянуться въ большой свтъ для насъ то же, что лзть на Монбланъ: сколько трудовъ, утомленія, опасностей, издержекъ, вреда здоровью, разоренья карману — и все изъ-за того только, чтобъ имть удовольствіе сказать: «въ август я былъ на самомъ верху». — «Но въ чемъ же нашли вы награду за свои труды, Кенни Доддъ? какую получили пользу? стали ль вы умне?» — «Нтъ». — «Стали ль вы счастливе?» — «Нтъ». — «Стали ль пріятне для своихъ старыхъ друзей?» — «Нтъ». — «Стали ль богаче?» — «Нтъ, по совсти, нтъ! Могу сказать только, что мы взлзали и опять сошли внизъ». Вотъ вамъ и все! Это напоминаетъ мн, какъ я видлъ однажды въ звринц большую клтку съ множествомъ обезьянъ: ни одна изъ нихъ не хотла сть изъ чашки, которая стояла у нея подъ-носомъ, а хватала ду у сосдокъ. Можете представить, много ли хорошаго изъ этого выходило.

Съ-тхъ-поръ, какъ воротился, я не сказалъ еще десяти словъ съ мистриссъ Д. Между нами вооруженное перемиріе; оба мы готовы къ битв и только ждемъ атаки. Если я и соглашаюсь предать забвенію память о ея сумасбродств, то единственно подъ условіемъ, чтобъ она и не заикалась о моей мнимой неврности. Однимъ словомъ: пикникъ и мистриссъ Г. Г. должны быть погребены въ одной могил. Конечно, условія такой конвенціи не позволили мн разузнать подробно о дяніяхъ моихъ домочадцевъ впродолженіе моего отсутствія. Если я даже спрашивалъ какихъ-нибудь бумагъ по этому предмету, мн отвчали чистымъ отказомъ. Но не долго я наслаждался безмятежностью невднія. На меня налетла такая туча счетовъ и расписокъ, какой никогда еще и не подвергался. Впрочемъ, Джемсъ, не знаю какими хитростями, усплъ получить отъ матери вс ея деньги и векселя и нсколько дней назадъ, расплатился. Посл этого я отправился за паспортомъ и попался въ новую бду; какъ попался, какая бда — не спрашивайте; довольно того, что ужь разъ я вамъ описывалъ подобное дло. Не знаю, сколько времени пришлось бы мн сидть подъ замкомъ, еслибъ не капитанъ Моррисъ, который объяснилъ все дло и выручилъ меня. Обо всемъ этомъ непріятно и вспоминать, потому не требуйте отъ меня подробностей.