Серебром и солнцем
Шрифт:
Даниель усмехнулся. И махнул рукой с мечом. Серебристая полоса описала дугу и разрезала крылатую тень слева от Карла. А Даниель рванулся сквозь ее клочья к кукловоду.
– Ззачем ты пришел сюда, Хортор? - бросил он на бегу.
– Помочь тебе.
Даниель опять усмехнулся, а его меч разрезал вторую крылатую тень. Карл присоединился к нему. На несколько минут пришлось вспомнить Термину: удушливый смрад от полуразложившихся тел рабов и черный туман рассеивающихся теней, лентами обматывающийся вокруг ног, рук, лезвия меча. Карл не удержался от того, чтобы опробовать на марионетках несколько новых приемов. После получения должности главы ордена ему редко удавалось так размяться, и скоро от подзабытой нагрузки заболели
– сверкающая улыбка смертоносной дуги, похожая на новую, незнакомую усмешку Даниеля... С какими демонами он сражается сейчас внутри себя?..
Скоро за чёрной дымкой крыльев тварей, Карл разглядел хозяина, но Даниель его опередил. Он метнул кинжал, и вампир грохнулся навзничь, поражённый в сердце. Куклы также свалились на пол с глухим стуком. Они лишились крылатых теней и теперь выглядели не лучшим образом: этот хозяин мало заботился о сохранности тел своих рабов.
– Отвезем хозяина в Академию, - глухо сказал Карл в платок.
– Нужно допросить.
– Но Даниель будто не слышал его. Он ломко, как-то нервно дернулся к кукловоду, неловко взмахнул мечом - и отрубил вампиру голову. Выглядел охотник при этом так, будто убивал личного врага: закушенная губа, остановившиеся, светлые до полной стеклянности глаза... Что с ним?
– Неужели правда, что говорит Крас? - глухо, дрогнувшим голосом спроосил Гесси. Ты предашь орден ради нее, Хортор? Ради вампирки, твари, убившей тысячи?
Вот он, вопрос судии в пятнадцатом поколении. Карл оперся на меч, неосознанно выставленный вперед, как преграда.
– Когда в наш мир придёт дар, нынешний орден станет не нужен, - жестко сказал он. – Да, если хочешь знать! Я уничтожу орден, конечно, с наименьшими потерями…
– Смерть трёх глав районов – это малая потеря?! А грядущая битва?! – Даниель в отчаянии с силой вонзил меч между половиц. – Ты понимаешь ли, что наделал?!
Карл кивнул, соглашаясь, но взгляда на охотника не поднял.
– Я возвращаюсь в Академию, - сухо сказал он. – Здесь делать больше нечего.
–
И он первым повернулся к выходу, понимая что бежит от ответов и пронзительного взгляда Гесси.
– Наши отношения с Мирой касаются только нас двоих, – отрывисто говорил он на ходу.
– А орден… Скажи мне, Арденс, такой ли должна быть единственная в мире сила, противостоящая Бездне? Наши умения, возможности огромны, но мы закопали себя в Доне и слышать не хотим, что творится за её пределами! Охота на дикарей-вампиров? Помилуй, это же развлечение! Это мелко и стыдно, наш истинный враг в Карде! А эти дикари - больные, сумасшедшие, они молят о помощи, но мы не слышим… Если б мы могли им дать то, о чём все они втайне мечтают, безнадёжно – они встали бы на нашу сторону! Я не предал орден, я решился указать ему его истинное предназначение!
Даниель вдруг бросился на него, с неожиданной для худого тела силой прижал к стене коридора. Карл почувствовал у горла лезвие кинжала, который Гесси любил прятать в перчатке.
– Да будь ты проклят!
– зло выкрикнул Даниель.
– Я понимаю все, Хортор! И то, что ты уничтожишь орден, и то, что, может быть, такой как сейчас, орден и не достоин существовать! Как Арденс и защитник Основателей я сейчас должен тебя остановить, но не могу! Потому что как охотник не могу поднять руку на смертного! Нарушив клятву, я лишусь защиты и перестану быть, почему же до сих пор живешь ты?! Ты, предавший нас всех?! Ты лгал на посвящении? Или твоя защита создана не клятвой, а любовью, как у Охотника из легенды? Но ты не выполняешь долг охотника, получается, любовь защищает предательство? Получается, любовь сильнее долга?! Как такое может быть?! Как может
–
Выкричав это, он задрожал и отступил, резким взмахом руки спрятал кинжал обратно.
– Я не понимаю, Хортор, - сказал он почти жалобно. Карл выдохнул, машинально ощупывая царапину от кинжала на шее. Серебро до сих пор пощипывало кожу, будто он был вампиром.
– Я не выполяю тот долг, что внушают Арденсы, быть может, но я выполняю тот, что выше него. Не защита клочка нашей земли от порождений проклятия, но избавление всей страны от самого проклятия. И это избавление заключается в исцелении вампиров, - тихо сказал он.
– Да, возможность исцеления для них я впервые нашел в глазах Миры... Да, я полюбил вампиршу, Гесси... но я понимаю, что эта любовь неразделенна, она не закончится счастьем, и не ради него я все затеял! Это просто еще один выбор, от которого я не смог сбежать. Если ты увидел ложь, ты можешь солгать себе, что не видел ее, а можешь бороться за то, чтобы изгнать ее из мира. Невозможность исцеления для вампиров - ложь, поколения и поколения в земле страха живут, закрывая на нее глаза. Но ты сам выбираешь, что делать с нею.
Самым коротким путём они возвратились к Академии. Карл глянул на карманные часы: половина второго. Они пересекли мост Макты, и он сразу же почувствовал границу покрова. Та трепетала, раздуваемая неведомым ветром – отражение мыслей, эмоций главы и Краса. Оба они с недоверием и опаской изучали сейчас противника. Гадали, кто осмелиться выступить первым, и в то же время боялись опоздать с решительным шагом…
– Двое глав районов так и не появились. Значит, трое из круга семи, скорее всего, мертвы. Ты не опасаешься за свою жизнь? – еще резковато спросил Даниель.
– Здесь, сейчас – нет.
Гесси успокоился. Его взгляд потеплел.
– Я буду на собрании в пять, - как всегда серьёзно сказал он. – И я… не поддержу Краса, что бы ты обо мне ни думал.
– Так не ты сообщил Красу о моём визите к Мире?
Даниель печально покачал головой.
– Никто из моей группы этого бы не сделал. Ищи предателя среди своих… -
Последние слова, сказанные едва различимым шёпотом, унёс ветер, смешал со снегом и разбил о тротуар у высокого здания Первой Королевской. Даниель вежливо кивнул главе, прощаясь. Он первым поднялся к главным дверям Академии и бесшумно скрылся за ними. Карл остался на ступенях. Он поднял голову, будто надеялся разглядеть, где колышется верхняя граница покрова.
Он прошёлся ещё вдоль границы покрова, прослеживая состояние Защиты и собирая новости от стражи. Новостей было немного: стая Хиама ушла, одни улицы были совсем пусты, чисты – ни одного нападения, на других куражились дикари, но как-то наигранно, словно только ждали сигнала к настоящему наступлению.
«Недобрый знак. Владыка припугнул одних дикарей и подчинил других, послабее, - как в давнюю ночь охоты за избранным.''
Но сделать сейчас ничего было нельзя. В Доне первый ход Карл отдал противникам, выиграв для себя ход в Карде. Он возвратился в свой кабинет. Родерик сообщил, что Ориенс должен был выйти на связь десять минут назад, но молчит. В местном штабе никого. В Центре несколько групп увязло в паутине кукловода. Родерик отправил туда два отряда.
Карл отправил на разведку в Ориенс Бовенса, который был только рад этому. Он предпочёл неизвестные опасности узких улиц восточного района скорой встрече с герцогом Красом. Сам же остался в одиночестве в кабинете.
Латэ, прежний здешний хозяин, не любил свет и не любил шум. Единственное окно кабинета, маленькое и узкое, всегда было задёрнуто плотной, тяжёлой шторой. Карл не убрал её из соображений конспирации: ночью светлое окно кабинета привлекало бы излишнее внимание к Академии. Но глухая, вязкая тишина кабинета угнетала. Неожиданно резкими, громкими казались звонки новенького телефона – единственного на здание.