Северные архивы. Роман. С фр.

Юрсенар Маргерит

ров, сидя в курульных креслах, юноша удивлен, но

спешит оказать начальнику услугу, по дороге тот

поручает Мишелю Шарлю защиту жены и дочерей,

оставшихся в префектуре.

Вернувшись, Мишель Шарль обнаруживает,

что толпа хлынула на крыльцо: поток грязных,

плохо одетых людей заполняет первый этаж и

бельэтаж. Старый слуга стоит на страже у дверей

апартаментов жены префекта: «Здесь женщины,

сюда нельзя входить».

Мишель Шарль, страдаю­

щий порой напыщенностью стиля, но в разговоре

позволяющий себе вольности, скажет потом, что

лакей был мужик что надо.

Во дворе какой-то крикун, напоминая о погиб­

ших на парижских мостовых, проклинает местные

власти, «которые отплясывали под звуки льющей­

ся крови наших братьев». Он вызывает улыбку у

молодого человека, привыкшего отделывать свои

метафоры. Толпа, размахивающая красным фла­

гом, громко требует принести трехцветные ленты

и знамена, украшавшие парадную залу префекту­

ры, и устроить из них костер. Но их поспешно

сняли, чтобы заставить забыть о злосчастном бале,

никто не знает или не хочет знать, где они. За не-

186

имением лучшего толпа срывает красивые шторы

на первом этаже и сжигает их на Большой площа­

ди, это бессмысленное разрушительство доводит

раздражение людей порядочных до предела. Сня­

тый с пьедестала и брошенный в огонь бюст Луи-

Филиппа привлекает меньше внимания.

Через несколько дней уроженец Дуэ Антони

Туре, комиссар по особым делам Временного пра­

вительства, прибывает в Лилль, чтобы создать там

Республику. Он «грязен, жирен, вульгарен» и с

рвением выполняет свои обязанности, похваляясь

тем, будто в течение четырех дней спал не разде­

ваясь и не разуваясь, это сразу чувствуется. Он

созывает членов совета префектуры, чтобы уз­

нать, согласны ли они сотрудничать с новым ре­

жимом. Неловкое молчание наполняет зал.

Мишель Шарль протискивается в первый ряд, что­

бы комиссар его видел и слышал.

— Я согласен продолжать выполнять мои обя­

занности, но мои политические взгляды останутся

при мне.

Одинокий голос приводит представителя ново­

го порядка в ярость. Уже предатели! Уже мятеж­

ники! Он разражается панегириком Республике.

Поблекшие риторические цветы, ораторская пыш­

ность бедняги раздражают молодого советника, и

он решает дать комиссару отпор. Его сосед, некий

господин де Жанлис, человек зрелый, мягко

кла­

дет ему руку на плечо:

— Осторожнее, молодой человек! Вспомните,

что они сделали с нашими во время Великой Ре­

волюции.

187

Эти слова, послужившие для молодого челове­

ка своего рода дворянской грамотой, успокаивают

Мишеля Шарля, и он позволяет оратору закон­

чить, не перебивая его. Присутствующие выходят

из зала, одни не заговорят с молодым Креанку-

ром, другие постараются обойти его стороной. Не

годится быть смельчаком в одиночку.

На следующий день он получает уведомление

об отставке, подписанное комиссаром и вице-

председателем совета префектуры, неким баро­

ном де Т., пользующимся большим уважением

среди консерваторов. Впервые на официальном

документе барон не указывает свой титул. Столк­

новение с трудностью — тоже обряд посвящения.

Мишель Шарль, которого в течение жизни будут

увольнять трижды, набирается опыта. Ему остает­

ся только вернуться в Байёль.

Когда он предстает перед отцом, тот оказывает

ему неожиданно теплый прием. В глазах легити­

миста отставка Мишеля Шарля смывает с него по­

зорное пятно.

— Наконец-то я узнаю тебя, — говорит Шарль

Огюстен, обнимая сына.

Но Большой Страх буржуазии не улегся, и не

без оснований. Кавеньяк * в роли спасителя не

пользуется никаким весом, Шангарнье всего-на­

всего старый, никуда не годный рубака. Приход к

власти Луи-Наполеона успокаивает всех, даже ес­

ли Бонапарт, пусть и поддельный, не вызывает во­

сторга у людей серьезных. Во всяком случае,

начинаются репрессии. В Лилле после майского

188

бунта 1 8 4 9 года, вызванного голодом, уголовный

трибунал под председательством Амабля Дюфре-

на приговорил сорок три человека к тюремному

заключению общим сроком на сорок пять лет и к

семидесяти четырем годам надзора. Б ольшая часть

осужденных — дети. Подросток, укравший хлеб,

был наказан строго: два года тюрьмы. Вдовец, ко­

торый на ежедневный заработок в один франк

двадцать су содержал худо-бедно семью из четы­

рех человек, разрыдался, услышав аналогичный

приговор. Другой нищий делает вид, что кончает

с собой в зале суда. Некий Ладюро, адвокат из