Северные архивы. Роман. С фр.

Юрсенар Маргерит

ность, всегда кроющуюся в сердцах многих фран­

цузов. Мой дед может сколько угодно

усердствовать в исполнении своих служебных

обязанностей, заменять супрефекта в Дуэ и пре­

фекта в Лилле, принимать «соответствующие ме­

ры», какими бы они ни были, «во время

покушения Жеранши на Его Величество импера­

тора» он находится на заметке. Империя опасает­

ся правых.

Ноэми в декольтированном платье из черного

бархата,

с красной бархатной розой в волосах,

словно Донья Соль * в «Комеди Франсез», поигры­

вает тонким шарфом из индийского муслина, не

догадываясь, что один из приглашенных, второй

раз положивший себе спаржу под голландским

соусом, холодно замечает, что «дом ведется са­

мым что ни на есть надлежащим образом». Ми­

шель Шарль, разливающий гостям ликеры и

коньяки, не знает, что фигурирует в секретных

докладах полицейского государственного строя,

находясь скорее на дурном счету и пользуясь ува­

жением только из-за своего богатства. Если бы он

211

14*

узнал об этом, то, будучи натурой тонкой, сказал

бы, что все режимы таковы. На миниатюре, пар­

ной к той, где Ноэми изображена Доньей Соль,

вид у него натянутый, взгляд устремлен сквозь со­

беседника. Он не производит впечатления челове­

ка экспансивного, открытого и уж тем более

доброжелательного. Тайный докладчик принял за

истинную суть его темперамента внешнюю тепло­

ту фламандского гостеприимства. Несмотря на за­

мечания типа «Отличное здоровье. Никаких

болезней», Мишель Шарль с самой женитьбы

страдает язвой желудка. Одно из первых воспо­

минаний его сына — это не приемы по вторникам,

на них маленький мальчик не присутствовал, и там

хозяин дома, конечно, делал вид, что ест, а долгие

и обильные семейные застолья, когда отец поме­

шивал для вида овсяную кашу, залитую густым

слоем сметаны, — единственную пищу, которую

порой в течение нескольких месяцев подряд ему

разрешали врачи. В конце концов он вылечился.

Специалист, наверное, не решился бы установить

прямую зависимость между этими медленно руб­

цующимися ранами и раком желудка, от которого

Мишель Шарль умер в возрасте шестидесяти че­

тырех лет.

* * *

В эпоху, когда процветали напыщенные порт­

ретисты, фотография считалась недостойной на­

зываться искусством. Тем не менее такое право

она имеет. Буржуа, запечатлевавшие себя на пла-

212

стинках, обработанных нитратом серебра,

во вре­

мя бесконечных сеансов позирования выглядят,

сами того не подозревая, словно суровые перво­

бытные истуканы или мощно-выразительные пер­

сонажи Гольбейна. К благородству, являющемуся

чертой всякого только что родившегося большого

искусства, примешивается что-то беспокоящее,

магическое. Впервые с тех пор, как мир стал ми­

ром, свет, направляемый человеческой изобрета­

тельностью, стал улавливать призраки живых

существ. Эти люди, ныне действительно ставшие

тенями, стоят перед нами, словно собственные

привидения, одетые в призрачные рединготы и

фантомные кринолины. Кажется, никто еще не

обратил внимания на то, что первые фотографиче­

ские портреты появились одновременно с первы­

ми спиритическими сеансами. В одном случае для

успеха колдовства требовался вертящийся стол, в

другом — чувствительная пластинка, и там, и

здесь необходимо было посредство медиума (ибо

таковым является всякий фотограф). Именно по­

тому, что на фотографию попадает все, без какого

бы то ни было предварительного отбора, с кото­

рого начинает работу скульптор или художник,

истолковать это изображение столь же трудно,

как и разгадать сами лица, встреченные на улице.

Мы чаще всего сталкиваемся с непроницаемыми

закрытыми мирами. Некоторые негативы содер­

жат признания в том — причем мы не знаем, ка­

саются ли они поступков у ж е совершенных или

предполагаемых, — чт о изображенные на них лю­

ди могли бы сделать, кем могли бы стать, кем они

213

были и что сделали. Случается даже, что отдель­

ные черты, словно под действием неведомого ре­

актива, становятся видимыми только сегодня и

только нам. Так, еще во времена блеска Компье-

ня расстроенное лицо Наполеона III предсказы­

вает Седан *, словно император у ж е несет в себе

грядущую катастрофу. Несмотря на дифирамбы

обожателей, у красавицы Кастильоне * в костюме

Червоной королевы — опухшие лодыжки, она ед­

ва стоит в атласных туфлях без задников, словно

ей, кумиру салонов, надоело слоняться по улицам

в поисках клиентов. Недостатки, болезни, пороки,

которые современники не разглядели, потому что

привычка, уважение, предвзятое и пристрастное

отношение ослепляли их, проявляются так, словно