Сиэль. Следы на снегу

Жданова Алиса

Я едва слышала ее, потому что мужчина все еще не отрывал от меня взгляда. Все вокруг словно плыло, и писклявый женский голос доносился будто бы издалека.

Тут лорд Эттрейо зашагал вперед и, остановившись всего в шаге от меня, вдруг произнес:

– Я в тебе не ошибся, Сиэль.

Преподавательница захлебнулась воздухом и замолкла на полуслове, сообразив, что ее никто не слушал. А я вдруг подумала, что мужчина сейчас возьмет меня за руку и ободряюще сожмет пальцы – но нет. Он так же резко развернулся и вышел, а я выдохнула, сообразив, что почти не дышала.

– Продолжим занятие, –

недовольно произнесла преподавательница. – Вам нужно еще многому научиться. Самонадеянность – путь к провалу.

Так мы занимались еще несколько дней. И с каждым днем настроение преподавательница портилось, а критика в мою сторону усиливалась. Если в первый день она считала, что у меня все получится, то во второй уже ругалась на мои «неуклюжие» руки и ноги, а в третий – стенала, что такой необучаемой ученицы у нее еще не было.

Я смутно подозревала, что это как-то связано с тем, что лорд Эттрейо успешно избегал ее общества все эти дни. Слуги говорили, что женщина все пыталась подстеречь его, а когда это удавалось, визгливо хихикала и что-то говорила, принимая выигрышные, по ее мнению, позы. Мужчина игнорировал ее попытки флирта со свойственным ему холодным равнодушием, а через неделю я и вовсе увидела, как ее вещи спешно закидывают в повозку.

– Что случилось? – потрясенно спросила я пробегающую мимо служанку.

– Ой, тут такое дело, – оглядевшись по сторонам, девушка приблизилась и громко прошептала мне на ухо: – Госпожа преподавательница вчера выпила бутылку вина и залезла в комнату господина. Через окно, – добавила служанка, округляя глаза, и я почувствовала, как изумление внутри переплетается с затихшим было в последнее время жгучим и темным чувством. – Господин выставил ее прочь, но она так верещала! А сегодня с утра заявила, что уезжает.

«Скатертью дорожка», – с мрачным удовлетворением подумала я, но тут же осуждающе покачала головой. Мне преподавательница не сделала ничего плохого, поэтому недобрые мысли по отношению к ней были не совсем оправданы. Но с другой стороны… она доставила неудобства господину Эттрейо! Пусть уезжает.

Однако вечером, лежа в кровати, я все же заставила себя взглянуть правде в глаза. Я влюбилась в лорда Каэла, и с каждым днем это чувство только усиливалось. Пока я еще могла держаться, но… что, если однажды я настолько вымотаюсь от неизвестности, что, как и госпожа преподавательница танцев, залезу к дракону в окно?

Я представила как, обнаружив меня в своей постели, мужчина свирепеет и с презрением выгоняет меня прочь, и ощутила, что кожа покрывается противным липким потом. Какой позор… Лучше умру, но не дам ему понять, что он мне нравится!

Однако я не могла перестать думать о лорде Эттрейо. И, засыпая, часто мечтала, что однажды дракон заметит меня, и возможно, возможно… я ему понравлюсь. Может, для этого он и учит меня со всем тщанием – чтобы у него была образованная спутница жизни?

Образованная жена.

Застонав, я стукнула себя подушкой. Нужно выкинуть из головы подобные мысли! Я не ровня настоящему дракону-аристократу.

Но все-таки…

6

Дни в поместье, одинаковые, как бусины в ожерелье, текли размеренно и

спокойно. Наверное, если бы не внезапно проснувшаяся влюбленность в господина Эттрейо, которая вымотала мне все нервы, я была бы абсолютно счастлива: никто не фыркал на меня, никто не ругался. Наоборот, в последнее время дракон все чаще хвалил мои сочинения и даже доверял отвечать вместо него на некоторые письма.

Собственно, когда однажды утром я зашла в кабинет и застала лорда Каэла стоящим у стола с конвертом в руках, то уже привычно подошла, ожидая, что сейчас мне отдадут письмо, чтобы я написала ответ.

Однако, встрепенувшись при моем появлении, дракон сложил послание и убрал в карман. Его взгляд обратился на меня, внимательно окинул, словно бы мужчина видел меня в первый раз. Я даже занервничала: неужели у меня что-то с прической? Грязное лицо?

– Пойдем, Сиэль, – внезапно произнес лорд Каэл. – Сегодня занятий не будет.

– А что будет? – не удержавшись, любопытно спросила я, но мужчина лишь еле заметно улыбнулся.

Заинтригованная, я прошла за драконом, но все же остановилась на пороге в его личную спальню, не решаясь войти. Со своего места мне был виден тонкий кисейный полог кровати, ширмы и шкафы. К шкафу-то мужчина и направился, и, достав что-то оттуда, подошел ко мне.

– Надевай, – скомандовал он, вручая мне яркую коробку. – Можешь переодеться вот там, я подожду в другой комнате.

Неуверенно сомкнув пальцы на подарке, я двинулась за ширму, и, помедлив, откинула крышку. Так было… платье. Женское. Бледного аквамаринового цвета, оно было похоже на кусочек моря, воплощенный в ткани. Разве… я могу носить такое вещи?

Однако искушение было слишком сильным, да и перечить я за несколько лет уже отучилась, поэтому, быстро сбросив одежду, я облачилась в новый наряд. Мягкие складки окутали фигуру, и я неверяще уставилась на свое отражение в зеркале. Теперь меня мог принять за мужчину только слепой. Цвет наряда удачно подчеркивал глаза, и я была похожа на принцессу водного царства. К платью полагался веер того же цвета, который я повесила на запястье за специальную петлю.

– Неплохо, – раздалось за спиной. Я перевела взгляд и увидела, что глаза лорда Эттрейо прикованы к моему отражению. Его лицо было серьезно, а голос – слегка хриплым. Неужели простыл? – Хоть тебе и приходится притворяться парнем, но ты – все же девушка. Пойдем, попробуешь разлить чай в этом наряде. Хотя стой, – тут мужчина приблизился и, протянув руку, осторожно отвел пряди с моего лица, после чего закрепил их изящной заколкой, извлеченной из другой коробки. Его пальцы чуть коснулись кожи, отчего сердце тут же пропустило удар. – Теперь все правильно, пойдем.

Я молча прошла за драконом обратно в гостиную. Мои юбки шуршали при каждом шаге, и я украдкой улыбалась от этого звука. Надо же, я и не думала, что так соскучилась по красивым нарядам.

Однако, двигаться в этом платье было гораздо сложнее. Рукава мешались и когда я разливала чай, и когда мужчина попросил написать письмо под его диктовку. В конце концов я приноровилась придерживать рукав другой рукой, когда пишу. Когда же я разливала чай, руки надо было поднять повыше, чтобы рукава свалились к локтям.