Сияние снегов (сборник)

Чичибабин Борис Алексеевич

«Я на землю упал с неведомой звезды…»

Я на землю упал с неведомой звезды,с приснившейся звезды на каменную землю,где, сколько б я ни жил, отроду не приемлюни тяжести мирской, ни дружбы, ни вражды.Как с буднями, звезда, нездешним сердцем сжиться,коль тополи в снегу мне в тыщу раз важнейвсех выездов и смут, певичек и вождей,а Моцарт и Паскаль отзывней сослуживца?Что делать мне, звезда, проснувшись поутру?Я с ближними в их рай не мечу наудачу,с их сласти не смеюсь, с их горечи не плачуи с ними не игрок в их грустную игру.Что значу я, звезда, в день моего рожденья,колодец без воды и дуб без желудей?Дано ль мне полюбить косматый мир людей,как с детства я люблю животных и растенья?И как мне быть, звезда, на каменной земле,где телу земляка люба своя рубаха,так просто обойтись без воздуха и Бахаи свету не найтись в бесколокольной мгле?Как жить мне на земле, ни с чем земным не споря?Да будут сны мои младенчески чистыи не предам вовек Рождественской звезды,откуда я упал на землю зла и горя.1980

9 января 1980 года

И снова зажгутся, коль нам повезет,на сосенке свечи,и тихо опустится с тихих высотрождественский вечер.И рыжая киска приткнется у ног,и закусь на блюде,и снова сойдутся на наш огонекхорошие люди.Вот тут бы и вспомнить о вере былой,о радостях старых,о буйных тихонях, что этой поройкемарят

на нарах.Но, тишь возмутив, окаянное дноя в чаше увижуи в ночь золотую набычусь хмельнои друга обижу.И стану в отчаянье, зюзя из зюзь,стучать по стаканамс надменной надеждой: авось откуплюсьстихом покаянным.Упершись локтём в ненадежность стола,в обличье убогом,провою его, забывая слова,внушенные Богом.О, мне бы хоть горстку с души соскрести,в чем совесть повинна.Прости мне, Марлена, и, Генчик, прости,и, Шмеркина Инна.Спокойно, друзья, отходите ко сну,поверьте заздравью,что завтра я с чистой страницы начнусвою биографью.Но дайте мне, дайте мне веры в меняхоть малую каплю…Вот так я, хмельной, погоняю коняи так я лукавлю.А свечи святые давно сожженыпод серою сенью,и в сердце волнуемом нет тишины,и нет мне прощенья.Не мне, о, не мне говорить вам про честь:в родимых ламанчахя самый бессовестный что ни на естьтрепач и обманщик.Пока я вслепую болтаю и пью,игруч и отыгрист,в душе моей спорят за душу моюХристос и Антихрист.

Признание

Генриху

Зима шуршит снежком по золотым аллейкам,надежно хороня земную черноту,и по тому снежку идет Шолом-Алейхемс усмешечкой, в очках, с оскоминкой во рту.В провидческой тоске, сорочьих сборищ мимов последний раз идет по родине своей, –а мне на той земле до мук необъяснимо,откуда я пришел, зачем живу на ней.Смущаясь и таясь, как будто я обманщик,у холода и тьмы о солнышке молю,и все мне снится сон, что я еврейский мальчик,и в этом русском сне я прожил жизнь мою.Мосты мои висят, беспомощны и шатки, –уйти бы от греха, забыться бы на миг!..Отрушиваю снег с невыносимой шапкии попадаю в круг друзей глухонемых.В душе моей поют сиротские соборы,и белый снег метет меж сосен и берез,но те, кого люблю, на приговоры скорыи грозный суд вершат не в шутку, а всерьез.О, нам хотя б на грош смиренья и печали,безгневной тишины, безревностной любви!Мы смыслом изошли, мы духом обнищали,и жизнь у нас на лжи, а храмы – на крови.Мы рушим на века – и лишь на годы строим,мы давимся в гробах, а Божий мир широк.Игра не стоит свеч, и грустно быть героем,ни Богу, ни себе не в радость и не впрок.А я один из тех, кто ведает и мямлити напрягает слух пред мировым концом.Пока я вижу сны, еще я добрый Гамлет,но шпагу обнажу – и стану мертвецом.Я на ветру продрог, я в оттепели вымок,заплутавшись в лесу, почуявши дымок,в кругу моих друзей, меж близких и любимых,о, как я одинок! О, как я одинок!За прожитую жизнь у всех прошу прощенья,и улыбаюсь всем, и плачу обо всех –но как боится стих небратского прочтенья,как страшен для него ошибочный успех…Уйдет вода из рек, и птиц не станет певчих,и окаянной тьмой затмится белый свет.Но попусту звенит дурацкий мой бубенчико нищете мирской, о суете сует.Уйдет вода из рек, и льды вернутся снова,и станет плотью тень, и оборвется нить.О, как нас Бог зовет! А мы не слышим зова.И в мире ничего нельзя переменить.Когда за мной придут, мы снова будем квиты.Ведь на земле никто ни в чем не виноват.А все ж мы все на ней одной виной повиты,и всем нам суждена одна дорога в ад.1980

Генриху

У всех твоих друзей глаза на мокром месте,во мне ж ликует дух, восторгом обуян:в безрыцарственный век ты страж добра и чести –там горю места нет, где дышит Алтунян.Подмога бедняку, за слабого заступник,весельем добрых дел питающий молву, –в глаза твои взгляну и вещих снов звезду в них,от счастия смеясь, увижу наяву.Душе не верит плоть. Москва слезам не верит.Какой ты деловой, как ты в заботах рьян.Но горю места нет, где дух Господний веет.Да, места горю нет, где дышит Алтунян.Посеявшего свет да не заботит жатва.О ветер Воркуты, в глаза мои не вей!И все ж сегодня я грущу о том, что завтрая буду без тебя в Армении твоей.Как знать, твоя беда грядущим озарится ль?Пред подвигом души все знания – пустяк.В безрыцарственный век воистину ты рыцарь,чья доблесть и любовь у мира на устах.А терния, а крест, – ну что ж, коль вышла карма?Хоть горек наш удел, блаженны наши сны.Над илом темных лет светло и музыкальноструится и журчит теченье тишины.В наплывшую струю свои печали сбрось ты,почувствуй и услышь, как ты не одинок.К нам сходят по ночам рождественские звезды,и Вечность нам плетет лазоревый венок.И пусть твой добрый смех от наших глаз упрятан,от смеха твоего со света спал туман.Нет лучшего добра, чем быть герою братом,и горю места нет, где дышит Алтунян.(1981)

9 января 1983 года

Когда мне стукнуло шестьдесят

Пришли, пришли пропойцы-кемари,не отчурались, черти, недосыпа!На грядках дней пропольщики мои,какое вам небесное спасибо!Кто как сумел у чарочки присел, –пои вас Бог, друзья-жизнепродувцы!Пока далек положенный предел,лета летят, а ниточки прядутся.Спасибо всем, кто в этот час со мной,кого я смог, кого не смог собрать я!Ох, как я полон жизнею земной!В ней нет чужих, все – сестры лишь да братья.Чем тоньше нить, тем тише и светлейв душе моей, и вся она – любовь к вам.Ишь, летом вишен падает с ветвей,а места нет счетам и недомолвкам.Спасибо, жизнь, за то, что прожита,за этот свет, что вы зовете «старость»!Смотрю в себя: где горечь, где вражда?И следу нет. Одна любовь осталась.Ишь, воробьишки прыгают у ног, –на свете роль нисколько не мала их.Моя ж душа – воробышек и Бог,и дуб в лесу, и Будда в Гималаях.Мне в жизни сей хватало на харчи,а по лихве печалиться не стану.Простите все, кого я огорчил,с кем в ссоре был, кого обидел спьяну.Простите все, кого я не узнал, –не из гордыни или басурманства.Моя ж родня наполовину с нар,да я и сам оттолева сорвался.Окажем честь зеленому вину,его еще останется на случай.Прости мой долг, прости мою вину,мой лучший брат за проволкой колючей.За тыщу верст – пустили бы – пешкомприбрел к тебе копытами босыми.Прости меня, барашек с петушком,чью кровь опять прольют в Эчмиадзине.Простите все. Мне высь моя к лицу.С нее теперь ни на вершок не сниду.Какое счастье – к отчему крыльцунести в себе вину, а не обиду.Спасибо всем, случайным, как и я.Я вас люблю светло и покаянно.Как хорошо вернуться в океанискавшей смысла капле океана.Я высший дар несу не расплескав,хоть и кажусь иному дурачиной.Мне и теперь любая боль близка,но все небесней свет неомрачимый.Когда душа совсем уйдет от вас,любовью к вам полна и осиянна,мой грешный прах оплачет Комитасв стране камней у синего Севана.

Псалом Армении

Ну что тебе Грузия? Хмель да кураж,приманка для бардов опальныхда весь в кожуре апельсиновой пляжс луной

в обезьяновых пальмах.Я мог бы, пожалуй, довериться здесьплетучим абхазским повозкам,но жирность природы, но жителей спесь…А ну их к монахам афонским!..А сбоку Армения – Божья любовь,в горах сораспятая с Богом,где боль Его плещет в травинке любой,где малое помнит о многом.Судьбой моей правит не тост тамады –обитель трудов неустанныхконтрастом тем пальмам, – а рос там одинколючий пустынный кустарник.И камень валялся, и пламень сиял, –и Ноем в кизиловом зное,ни разу не видев, я сразу узналобещанное и родное.О, где бы я ни был, душа моя там,в краю, потаенном и грозном,где, брат непригретый, бродил Мандельштами душу вынашивал Гроссман.Там плоть и материя щедро царят,там женственность не деревянна,там беловенечный плывет Араратблиз алчущих глаз Еревана.Там можно обжечься о розовый туфи, как по делам ни спеши мы,на место ожога минуту подув,часами смотреть на вершины.Там брата Севана светла синева,где вера свой парус расправит, –а что за слова! Не Саят ли Новавлюбленность и праведность славит?Там в гору, всё в гору мой путь не тяжел, –причастием к вечности полнясь,не брезгуя бытом, на пиршестве селбиблейская пишется повесть.Там жизнь мировая согласна с мирской,и дальнее плачет о близком,и радости праздник пронизан тоскойи жертвенной кровью обрызган.Там я, удостоенный вести благой,там я, просветленный и тихий,узнал, что такое добро и покойу желтых костров облепихи…Не быть мне от времени навеселе,и родина мне не защита –я верен по гроб камнегрудой землеорешника и геноцида.И сладостен сердцу отказ от правот,и дух, что горел и метался,в любви и раскаянье к небу плыветс певучей мольбой Комитаса…Что жизнь наша, брат? Туесок для сует –и не было б доли унылей,но вышней трагедии правда и светее, как ребенка, омыли.1982

Второй псалом Армении

Армения, – руша камения с горзнамением скорбных начал, –прости мне, что я о тебе до сих пореще ничего не сказал.Армения, горе твое от ума,ты – боли еврейской двойник, –я сдуну с тебя облака и туман,я пил из фонтанов твоих.Ты храмы рубила в горах без дороги, радуясь вышним дарам,соседям лихим не в укор, а в уроквоздвигла Матенадаран.Я был на Севане, я видел Гарни,я ставил в Гегарде свечу, –Армения, Бог твою душу храни,я быть твоим сыном хочу.Я в жизни и в муке твой путь повторю, –и так ли вина уж тяжка, –что я не привел к твоему алтарюни агнушка, ни петушка?Мужайся, мой разум, и, дух, уносисьтуда, где, в сиянье таим,как будто из света отлитый Масисцарит перед взором моим!Но как я скажу про возлюбленный ад,начала свяжу и концы?Раскроется ль в каменном звоне цикадмолитвенник Нарекаци?До речи ли тут, о веков череда?Ты кровью небес не дразни,но дай мне заплакать, чтоб мир зарыдало мраке турецкой резни.Меж воронов черных я счастлив, что бел,что мучусь юдолью земной,что лучшее слово мое о тебееще остается за мной.1982

Третий псалом Армении

У самого неба, в краю, чей окраинный светлюбовь мою к миру священно венчает и множит,есть памятник горю – и странный его силуэтраздумье сулит и нигде повториться не может.Подъем к нему долог, как приготовленье души,им шествуют тени, что были безвинно убиты,в их тихой молитве умолкли ума мятежии чувством вины уничтожено чувство обиды.Не в праздничном блеске и не в суете площаднойявляется взорам, забывшим про казни да войны,тот памятник людям, убитым за то лишь одно,что были армяне, – и этого было довольно.Из братских молчаний и в скорби склоненных камней,из огнища веры и реквиема Комитасаон сложен народом, в ком сердце рассудка умней,чьи тонкие свечи в обугленном храме дымятся.Есть памятник горю в излюбленной Богом стране,где зреют гранаты и кроткие овцы пасутся, –он дорог народу и тем он дороже втройне,что многих святынь не дано ни узреть, ни коснуться.Во славу гордыне я сроду стихов не писал,для вещего слова мучений своих маловато, –но сердце-то знает о том, как горька небесамземная разлука Армении и Арарата.О век мой подсудный, в лицо мое кровью плесни!Зернистая тяжесть согнулась под злом стародавним,и плачет над жертвами той беззабвенной резнипоющее пламя, колеблемое состраданьем.Какая судьба, что не здесь я родился! А то би мне в этот час, ослепленному вестью печальной,как древнему Ною, почудился новый потопи белые чайки над высью ковчегопричальной.1983

Четвертый псалом

Я всем гонимым брат,в душе моей нирвана,когда на Араратсмотрю из Еревана,когда из глубокаверблюжьим караваномсвятые облакаплывут над Ереваном,и, бренное теснятрагедией исхода,мой мозг сечет резняпятнадцатого года,а добрый ишачок,такой родноволосый,прильнув ко мне, со щекоблизывает слезы…О рвение любви,я вечный твой ребенок, –Армения, плывив глазах моих влюбленных!Устав от маеты,в куточек закопайся, –отверженная тысиротка Закавказья.Но хоть судьба бродягне перестала влечь нас,нигде на свете такне чувствуется Вечность.Рождая в мире тишь,неслыханную сердцем,ты воздухом летишьк своим единоверцам.Как будто бы с луны,очам даруя чары,где в мире не славныармянские хачкары?..Я врат не отопруни умыслу, ни силе:твои меня добруущелия учили.Листая твой словарьвзволнованно и рьяно,я в жизни не сорвалплода в садах Сарьяна.Блаженному служаи в каменное канув,живительно свежавода твоих фонтанов.О, я б не объяснил,прибегнув к многословью,как хочется весь миробнять твоей любовью!..Когда ж друзей семьязовет приезжих в гости,нет более, чем я,свободного от злости.Товарищ Степанян!Не связанный обетом,я нынче буду пьян –и не тужу об этом.Я не закоренелв серьезности медвежьейи пью за Карине,не будучи невежей.А на обед очагуже готовит праздник,и Наапет Кучакстихами сердце дразнит.1985

9 января 1984 года

Изверясь в разуме и в быте,осмеян дельными людьми,я выстроил себе обительиз созерцанья и любви.И в ней предела нет исканьям,но как светло и высоко!Ее крепит армянский камень,а стены – Пущино с Окой.Не где-нибудь, а здесь вот, здесь вот,порою сам того стыдясь,никак не выберусь из детства,не постарею отродясь.Лечу в зеленые заречья,где о веселье пели сны,где так черны все наши речиперед безмолвьем белизны.Стою, как чарка, на пороге,и вечность – пролеском у ног.Друг, обопрись на эти строки,не смертен будь, не одинок…Гремят погибельные годы,ветшает судебная нить…Моей спасительной свободыникто не хочет разделить.