А ну, любовь, давай в оконце глянем –в душе разор, а в мире красота.Что за зима, как будто в детстве раннем,трескучим светом пышно разлита!Белым-бело, а зорька золота.И год пройдет, а в город не нагрянем,к щеке щека прильнув к искристым граням,не для людей отливы изо льда.А Бог дохнет – и с неба хлынут хлопьяи белизну сияньем обновят.Нет, Божий мир ни в чем не виноват.Он бел и свеж до неправдоподобья.Бездарна жизнь, но в двух вещах мудра:есть огнь и снег, все прочее – мура.
Смута на Руси
Толкуют сны – и как не верить сну-то?Хоть все потьмы слезой измороси.Услышу: «Русь», а сердце чует: «смута»,и в мире знают: смута на Руси.А мы-то в ней как в речке караси.А всей-то жизни час или минута.И что та жизнь? Мила ль она кому-то?На сей вопрос ответа не проси.А вот живу, не съехавши отсюда!Здесь наяву и Чехов жил как чудо,весь мир даря вниманьем и тоской.Есть смуте срок. Она ж неуморима,моя Россия – Анна и Маринаи Божьи светы – Пушкин и Толстой.1960-е, 1990-е
Песенка на все времена
Что-то мне с недавних порна земле тоскуется.Выйду утречком во двор,поброжу по улицам, –погляжу со всех дорог,как свобода дразнится.Я у мира скоморох,мать моя посадница.Жизнь наставшую не хай,нам любая гожа, –но почто одним меха,а другим рогожа?Ох, империя – тюрьма,всех обид рассадница, –пропадаем задарма,мать моя посадница!Может,
где-то на лунезнает Заратустра,почему по всей странена прилавках пусто,ну а если что и есть,так цена кусается.Где ж она, благая весть,мать моя посадница?Наше дело – сторона?Ничего подобного!Бей тревогу, старина,у людей под окнами!Где обидели кого,это всех касается, –встанем все за одного,мать моя посадница!Ни к кому не рвусь в друзьядо поры до времени,но, по-моему, нельзязло все видеть в Ленине.Всякий брат мне, кто не кат,да и тот покается.Может, хватит баррикад,мать моя посадница?У Небесного Отцаславны все профессии:кто-то может без концазаседать на сессии.Не сужу их за тщету,если терпит задница.Наше время – на счету,мать моя посадница!А роптать на жизнь не след:вовремя – не вовремя, –коль явились мы на свет,так уж будем добрыми,потому что лишь добромбелый свет спасается.Как полюбим – не умрем,мать моя посадница!Не впервой, не сгоряча,сколь чертям не тешиться,наше дело – выручатьиз беды отечество.Нам пахать еще, пахать –и не завтра пятница.Все другое – чепуха,мать моя посадница!1989
В бессонную ночь думаю о Горбачеве
Всю ночь не сплю. Все ночи, Бог ты мой,душа вопит на плахе перекладин.С ней плачут кошки – просятся домой,а дома нет, дом кем-то обокраден.И вот, бесовством общим не задет,не столь по разуменью, сколь по зову,поскольку он уже не президент,шепчу сквозь боль спасибо Горбачеву.Его бытье молвой не обросло,без добрых слов прошла его минута.Да был ли он? Молчат добро и зло.Всем не до них, но надобно ж кому-то.В ком брезжит свет, тот чернью не щадим.Вот и сидим без света и без хлеба.Влип Михаил Сергеевич одинв ту распрю зол, как справа, так и слева.Он мнил, что революционный духв сердцах людей еще не уничтожен,меж тем как дух в соратниках протухи стал, как смерть, всем россиянам тошен.Не верить грех, что вправду он хотел, –и верой той пожизненно блажен я, –прозрев душой, от наших страшных делне разрушенья, но преображенья.Когда в свой срок пришла его пораи в суете подрастерялась челядь,он выдал нам хоть толику добра,а большего ему не дали сделать.Да и не мог: хоть не о небе речь,на холм и то без Бога не взобраться,тем паче мир от войн не уберечь,не превратить империи в собратство.Но если мы нуждой обозленыи за труды земные не почтенны,в том нет его особенной вины,он до того силком сошел со сцены.Мы с той поры и дышим вполудых,творим врагов, потворствуем угару,как он пропал с экранов голубыхс Раисою Максимовной на пару…Нам не дано в отеческой звездевообразить лампаду африканца,но суждено невзлюбливать вождейи от святынь кровавых отрекаться.Всю ночь не сплю, раскаяньем томим,вдыхаю дым непокарманной «Варны»,под плач кошачий думаю: кто мы?Так недобры и так неблагодарны.Политика – бесовская игра,и нас, объятых ею, коль почел онбезумцами, разрушившими храм,кому о том поспорить с Горбачевым?Не нам судить, – лишь боль разбередим, –кто виноватей в роздури базара,он перед нами, мы ли перед ним, –но есть Судья, и по заслугам кара.1992
Плач по утраченной родине
Судьбе не крикнешь: «Чур-чура,не мне держать ответ!»Что было родиной вчера,того сегодня нет.Я плачу в мире не о той,которую не зряназвали, споря с немотой,империею зла, –но о другой, стовековой,чей звон в душе снежист,всегда грядущей, за когомы отдавали жизнь.С мороза душу в адский жарвпихнули голышом:я с родины не уезжал –за что ж ее лишен?Какой нас дьявол ввел в соблазни мы-то кто при нем?Но в мире нет ее пространстви нет ее времен.Исчезла вдруг с лица землитайком в один из дней,а мы, как надо, не смоглии попрощаться с ней.Что больше нет ее, понятьживому не дано:ведь родина – она как мать,она и мы – одно…В ее снегах смеялась смертьс косою за плечоми, отобрав руду и нефть,поила первачом.Ее судили стар и мал,и барды, и князья,но, проклиная, каждый знал,что без нее нельзя.И тот, кто клял, душою крепи прозревал вину,и рад был украинский хлебмолдавскому вину.Она глумилась надо мной,но, как вела любовь,я приезжал к себе домойв ее конец любой.В ней были думами близкиБаку и Ереван,где я вверял свои вискипахучим деревам.Ее просторов широтабыла спиртов пьяней…Теперь я круглый сирота –по маме и по ней.Из века в век, из рода в родвенцы ее племенБог собирал в один народ,но божий враг силен.И, чьи мы дочки и сыныво тьме глухих годин,того народа, той страныне стало в миг один.При нас космический костербеспомощно потух.Мы просвистали свой простор,проматерили дух.К нам обернулась бездной высь,и меркнет Божий свет…Мы в той отчизне родились,которой больше нет.1992
А я живу на Украине
Извечен желтизны и сини –земли и неба договор…А я живу на Украинес рождения и до сих пор.От материнского началасветила мне ее заря,и нас война лишь разлучалада северные лагеря.В ее хлебах и кукурузкемальчишкой, прячась ото всех,я стих выплакивал по-русски,не полагаясь на успех.В свой дух вобрав ее природу,ее простор, ее покой,я о себе не думал сроду,национальности какой,но чуял в сумерках и молньях,в переполохе воробьеву двух народов разномовныходну печаль, одну любовь.У тех и тех – одни святыни,один Христос, одна душа, –и я живу на Украине,двойным причастием дыша…Иной из сытых и одетых,дав самостийности обет,меж тем давно спровадил детокв чужую даль от здешних бед.Приедет на день, сучий сыне,и разглагольствует о ней…А я живу на Украине,на милой родине моей.Я, как иные патриоты,петляя в мыслях наобум,не доводил ее до рвотыречами льстивыми с трибун.Я, как другие, не старалсялюбить ее издалека,не жив ни часа без Тараса,Сковороды, Кармелюка.Но сердцу памятно и свято,как на последние рублидо лавры Киевской когда-токрестьяне русские брели.И я тоски не пересилю,сказать по правде, я боюсьза Украину и Россию,что разорвали свой союз.Откуда свету быть при тучах?Рассудок меркнет от обид,но верю, что в летах грядущихнас Бог навек соединит…Над очеретом, над калинойсияет сладостная высь,в которой мы с Костенко Линой,как брат с сестрою, обнялись.Я не для дальних, не для близкихсложил заветную тетрадь,и мне без песен украинскихне быть, не жить, не умирать.Когда ударю сердцем об земь,а это будет на заре,я попрошу сыграть на кобзепоследнего из кобзарей.И днем с огнем во мне гордынинациональной не найдешь,но я живу на Украине,да
и зароете в нее ж.Дал Бог на ней укорениться,все беды с родиной деля.У русского и украинцаодна судьба, одна земля.1992
Поэты
Тарасу Шевченко
в память и в подражание
Взяв трудом у Бога льготы,с крыл-коня не слазя,жил поэт немецкий Гётепри дворе у князя.Краем дальше, часом позжеКитсу не пробиться:чуть взошел на пожне Божьей –и не стало Китса.Грех стерег, шурша и пахня,но спасала верав жаре зарев жоха-парня –строгого Бодлера.Как побитые пророкина всемирном рынке,были сроду одинокиГёльдерлин и Рильке.Не переть же к вышней целисбродом, чохом, кошем.Вот и Пушкин на дуэликем-то укокошен.Всем поэтам в мире этомжизни не хватило.У иного под запретомдаже и могила.Но, ни с мертвыми в траншее,ни в камнях застенка,не было судьбы страшнеетой, что у Шевченко.Ни в Берлине, ни в Париженайти не старайся:нет душе родней и ближекобзаря Тараса,кто, господской сукой-розгойдосыта заласкан,дружбу свел с сумой сиротскойхлопчиком селянским,кто, во цвете перееханцарскою коляской,мукам мира вторил эхомв пустыне Аральской,кто, украдкой над тетрадкой,как преступник, горбясь,сохранил в юдоли краткойвысоту и гордость.В жизнь-реку входил сто раз он,не пытая брода,аж пока не стал Тарасомдля всего народа.Книжка-доченька, мокра ты –строки жгутся раной.В жизни ж нет ему награды –женщины желанной.Лишь во сне – у хаты вишня,киця на приступке…Дух-Тарас, благослови ж мяна стихи-поступки!Даст Господь, в четверостишьяхв души свет посею,как мы выбрали бесстыжихда себе ж на шею.Мы ж свой крест никак не втащим –тяжела деньжица.Стало людям работящимдома худо житься…Уделите ж вы поэтукрохотку вниманья,потому что в мире нетувысшего призванья.От венчанья до скончанья,если живы будем,он не пан и не начальник,а товарищ людям…Не задумавшись, а сразу,как с войны до дому,я иду вослед Тарасу –никому другому!Вбок ведут, вихляя, тропы –в дебри воровскиене обещанной Европы,а больной России.Никуда с нее не съеду –прямиком до смертипо Тарасовому следу,по тернистой тверди!Мне ж еще при строе старом,что никак не сменим,на всю жизнь примером стал они благословеньем.1992
Лине Костенко
1
Лина, вы горимостью святы – знать, стихии дочь Вы,чьи стихи – как ливень с высоты на сухие почвы.Ливень тот – всеслышимая часть духотворной воли.Вот и дивно мне, что Вы за власть – ту, что вор на воре.Не добро поэту защищать, кто в чинах да в сане, –Вы от них же, ставящих печать, претерпели сами.Ведь народ и пастыри – совсем не одно и то же:гляньте, кто в начальниках засел – да все те же рожи!Или все, что связано с Москвой, Вам – как в горле костка,и, хоть вор, хоть вывертень, да свой – рассудили жестко?Где ж просвет? Империи-то нет, хлебушек-то дорог…Лина, Лина, Вы ж таки поэт, а не идеолог.Разве, Лина, разных мы кровей? Вам на губы перст мой!Наша Русь природней и первей царской да имперской.Я при той в задышливой тоске, не в зачет, что с риском,зло клеймил на русском языке, Вы – на украинском.Тот и этот – как сестра и брат, что роднее нету.Оттого-то я как дурень рад Вашему привету.
2
Кровный сын у матери Руси, русско-украинской,я ее крестительной росы мускусом проникся.Как же сыну матерь не любить – что леса, что степи?Во пиру ее да хмелем быть, цветом шелестеть бы.Щедротою житниц и криниц напитавшись вдоволь,перед милым ликом падать ниц, как в Полтаве Гоголь.Уж добро во мне обречено, лишний час оттикав,но светлы над нежностью речной Киев и Чернигов.Городами древними славна Русь моя – Украйна,а другая русская страна растеклась бескрайно.Ей земля у хаты не мила, канув дымной горсткой, –к шири страсть она переняла у орды монгольской.За ту ширь свободой заплатив, лепотой лебяжьей,грозным царством встала супротив самое себя же.Соблазнилась Азиею Русь, чтобы стать Россией, –сколько помню, столько и молюсь: Господи, прости ей!Но, коль позовет на Страшный суд кроткий счет кукушкин,за царей ответ не понесут ни Толстой, ни Пушкин.На одно я в мире обопрусь – на родное слово,Украина, Киевская Русь – русскости основа!..Вот и значит, Лина, что на том, что на этом свете,мы один и тот же вспомним дом, материны дети.В доме том господствовать и клясть чуждо горней воле.Вот и дивно мне, что Вы за власть ту, что вор на воре.Все гордыни – суета сует, да кому что мило.Вы ж от Бога истинный поэт – достоянье мира.1993
«Нам вечность знакома на ощупь…»
Нам вечность знакома на ощупь.Раскрытия тайны не жди.И разве стихи для того, чтобво лжи уличались вожди?Претит им гражданская слава,в почете пиит иль гоним, –они из другого составаи заняты делом иным.Душе, что от смуты раскисла,певуче прикажут: «Проснись!» –и жизни без воли и смысла,напомнят про лад и про смысл.Да только услышит-то кто их?Уж верно, не зэк, не генсек.Сидим у распивочных стоек,не слышим, как падает снег.Тому, кто о небо оперся,встревоженный вестью с высот,убийственна пошлая пользаи вряд ли в быту повезет.Борению духа и плотиеще не трубили отбой,и, значит, поэзия противтого, что зовется судьбой.О, ей бы хоть в ком-то из тысяч,что низкой тщете предались,сподобиться искорку высечьогня, устремленного ввысь!Но ежели душу заделаобугленным звоном строка,то что ей при этом за делодо Ельцина и Кравчука?1991
Подводя итоги
Покарауль наш дом,а я пройду по свету:быть может, там найдем,чего в помине нету.С подножий до высоткруг замкнут и изломан,и снова не везет,как вечно не везло нам.Не тщась в потопе днейвозобновлять старинку,мы снова всех беднейпри переходе к рынку.В ответ на зов ещетреньбренькаю на лире,но смутно и нищов сознании и в мире.Откуда счастье нам?Ведь мы ж не побирушки,как бедный Мандельштамговаривал подружке.В чаду календаряс прощеньем и виною,вернее говоря,оно у нас иное.Как верилось душе,когда я был мальчишкой,но в гору лезть ужеприходится с одышкой.Все книги, что люблю,прочитаны в той рани,и вечер тороплюдля пива и тарани.О да, я был в адуи прожитые годыфундаментом кладудля внутренней свободы.Под тяжестью сединя чувствую впервые,что мир сей посетилв минуты роковые.Не надо, не туши,не думай, что не время, –веселием душиподелимся со всеми.Уж срок тот недалек,когда любовь и мудрость,раздув свой уголек,воздушно обоймут нас.Да будет нам щитомдушевная отвагаотшельника, чей домстоит у Карадага.1992