Скальпель для шейха
Шрифт:
— Что-то случилось? — спросила еще раз, понимая, что ситуация в целом нестандартная.
— Верно, — он вывел машину на дорогу, периодически поглядывая на меня. — Через десять минут будем в клинике, все расскажу и покажу.
Мои щеки горели, губы приоткрылись, грудь мягко вздымалась, так женственно, что ему не смотреть было крайне трудно. И я все гадала, неужели влюбилась? Я? Доказательств не было, но всем своим существом я чувствовала, как ведет и тянет к нему. Как трудно справиться с собственными гормонами, бурлящими в крови, когда
Я повернула к нему голову, минут пять тщательно разглядывала его руки с закатанными рукавами, шею и лицо, словно пытаясь прощупать или угадать, понять, что Марс чувствует ко мне.
— Ты сдержишь обещание? — спросила ровно, но в голосе звучала неуверенность.
Он бросил на меня оценивающий взгляд. В нем все читалось. Все! Как бы ему хотелось не сдержать его! Как бы он хотел заняться со мной сексом прямо в машине. Разложить на этом сиденье и больше ни о чем не думать. Отдаться страсти и владеть. Я нервно сглотнула.
— Да, — простой, короткий ответ человека, не собирающегося отчитываться. Вместо этого, он резко повернул машину с дороги, сворачивая в небольшой тенистый двор. Остановил и развернулся ко мне замершей и не шевелящейся.
Несколько секунд Марс многозначительно молчал, изучая меня неравнодушным взглядом.
— Что-то не так?
Он внимательно разглядывал меня, оставаясь одновременно и напряженным, и расслабленным. В то время как я, нервничая, едва дышала и мяла пальцами локоны, пытаясь сохранить внутреннее равновесие.
— Волнуешься из-за нас, Вера?
— Мы видимся третий раз в жизни, мистер Блицкриг, неудивительно, — усмешка вышла у меня с ехидцей.
— Верно, — тихо согласился он. — Хотел бы чаще.
От его признания я захлебнулась собственным воздухом. Перестала дышать, глядя на него во все глаза, не двигаясь. Это приглашение? Предложение? Или пожелание, простое и невинное, как яблоко из эдемского сада.
На мгновение, стремительно Марс прижался к моим губам, окуная меня в жгучесть поцелуя. Тело пронзали сладчайшие электризующие волны, нанося удар по самообладанию и контролю. Сдержать новое ответное движение губ мне удалось невероятным волевым усилием. Нельзя. Нельзя. Потом плохо будет. Нужно терпеть.
— Я замужем, — напомнила сама себе, замечая в ответ, что опять отказываю ему.
Да что б тебя? Сама не знаю, что со мной творится, когда он рядом. Уголки его рта дернулись в саркастической усмешке, и Марс отодвинулся, дыша тяжело, сочно ощущая вкус моих губ. Облизываясь, вдыхая мой чудесный аромат кожи. Он с весельем наблюдал, как я откинулась назад, закусила нижнюю губу до боли, чтобы унять взрывающееся внутри волнение.
– А то я не ощущаю, как ты хочешь? Не чувствую, как смотришь и двигаешься.
Под расслабленной маской спокойного выражения лица
Внизу живота сами по себе во мне зарождались процессы, гонящие кровь в самое чувствительное место, набухая там, зудя, покалывая. Мои губы приоткрылись, впуская дополнительный воздух внутрь, и мозгу безотлагательно потребовался кислород для бурного выброса гормонов.
– Я чувствую тебя, - сообщил он многозначительно, завёл двигатель и вывел машину на дорогу.
Я смотрела на него ошарашенно. И так же ясно, что происходит. Он уже победил, взял горячо и безжалостно. Это с моего сознания сорвалась утягивающая пелена, сносящая разум, сковывающая правильные реакции. Что ж, отказ есть отказ, значит, не стоит ждать дальше. Только вот ответная реакция моих губ, самая первая, инстинктивная, убеждала меня, что он прав.
Мы въехали на территорию клиники. Выйдя из машины на пару секунд, уставились друг на друга, оценивая. Между нами творилась химия, очевидная обоим. Видя, как я теряюсь, Марс широко улыбнулся, признавая раунд законченным.
– Идём, - велел он.
***
Мы поднялись на этаж трансплантологии, в рабочую комнату, где врачи обсуждали и готовились к операциям. Навороченный стол, реагирующий на прикосновения пальцев, мониторы и экраны с фотографиями органов и показателями жизни пациентов, был полон снимков и анализов. Кроме них уже присутствовали Мэдокс и Шепард, несказанно удивившийся мне.
– Шепард, скажи, сколько мы сделали за полгода с Эриком Кроном? – спросил Марс, раскрывая файлы с фотографиями и снимками, пока тот копался в сотовом.
– Продажи вышли на три миллиарда с четвертью.
Мэдокс скорчил недовольную рожу и вместе со мной погрузился в изучение снимков. Марс продолжил:
– Два часа назад его сын потерпел авиакатастрофу в штате Невада. По отчётам бригады спасителей, ему потребуются новые печень, почки, лёгкие и сердце. Месяц он протянет. Дальше лимит исчерпан.
– Всё за раз? Это невозможно, - у меня округлились глаза.
– Мать-перемать, - ругался Мэдокс упавшим голосом, изучая снимки. – Нужно связаться с Мезричем, тут не одна команда нужна, а две.
– Не нужна, – ответил Марс.
– Как это не нужна?! – на него уставились без понимания.
А Марс откинулся на спинку явно маловатого для него стула и выразительно посмотрел на меня.
– У нас уже есть своя.
– По-дож-ди, - Мэдокс выпрямился, бросил исподлобья взгляд на меня и снова уставился на Брицкрига. – Сын Эрика Крона в авиакатастрофе, без четырёх первичных органов получит в хирурги девку, которая тебе сосёт?
Это ничуть не смутило Марса, он хмыкнул, поджал губы, чуть скривился, вытянул ноги и завёл руки за голову: