Скальпель для шейха
Шрифт:
– Не считая тебя, она лучший хирург в городе. Эрик наш клиент, и я могу доверить его сына только в твои и её руки.
Плечи Мэдокса затряслись, он загоготал басом.
– Да ты рехнулся! Вторая после меня?!
Марс недовольно отметил, как Шепард смотрит на меня не солдафонским взглядом клерка, а с любопытством.
– Она же бесто…
Мэдокс замолчал, наблюдая, как сузились глаза Брицкрига, а взгляд стяжала агрессивность.
– Сомневаешься в моём выборе? Рассчитываешь всю жизнь быть звездой?
Он с
– Всё понял. Только сомневаюсь, что Эрик захочет её.
Марс посмотрел на меня ошеломлённую, выражение его лица смягчилось.
– Готова принять вызов?
Я, смущённая и впечатлённая, кивнула, несколько обескураженная верой в мои способности. Готова. Он в этом не сомневался. Полгода к этому шла.
– Хорошо, - резюмировал Марс, поднимаясь на ноги. – Завтра утром его доставят к нам. Донор есть. Обследование на тебе. Мэдокс, организуй пропуск и доставь домой.
Он ещё раз взглянул на нас и вышел, оставив изучать имеющиеся материалы, беседовать с Эриком. Мэдокс может думать, что вздумается, но ему придётся потерпеть конкуренцию.
У меня закралась мысль, что Марс догадывается о моём желании вернуться домой.
41
Если бы не сегодняшний инцидент в машине, мне бы казалось, что скоро всё закончится. Я вернусь домой и забуду об Андрее и Полине, о Марсе. В резюме останется интересный эпизод и не более того. Поцелуй ничего не менял, но как же он воодушевил. Приятно, когда тебя хочет тот, кого ты хочешь в ответ до безумия, до дрожи в коленях.
Я поняла это, когда вернулась домой за полночь. Впервые не уставшая, а взбудораженная и полная энтузиазма. Первая серьёзная операция. Шесть месяцев упорного труда окупились удачей.
Андрей вышел в семейных трусах, полуголый, неровной походкой, недовольно и криво улыбнувшись.
— Ну что, вернулась? — смерил нетрезвым взглядом. — Будешь опять говорить, что работала?
Я счастливо улыбнулась.
— Наконец-то моя трансплантация.
Он минуту соображал, затем потряс головой.
— Я тебя там, между прочим, искал. Где ты была?
— В клинике, Андрей, — ответила я, раздеваясь и собираясь в душ.
— Ты никому не сказала, куда ушла. Я чуть не позвонил в полицию.
— Я сказала Полине. Мэдокс и Брицкриг ушли со мной.
Андрей покачал головой, упал в кресло, наблюдая, как я скинула трусики, убрала одежду в шкаф и взяла чистое полотенце. Больше я не пыталась его соблазнить, вообще ничего не собиралась делать. Между нами всё было кончено, и от этой мысли становилось хорошо. Теперь, когда осталась всего одна операция, я смогу вернуться домой.
— Да, а я с ней толком не говорил. Хотел тебя обрадовать.
— Чем?
— Ну, это ж, — голова Андрея замоталась на шее, как у китайского болванчика. — Я ж
Я остановилась в проёме ванной комнаты. Подумалось, слава небесам, значит, я уеду из Дубая с чистой совестью. А они тут с Полиной потом сами, как хотят, так и будут жить. Там, на празднике сегодня, я как никогда остро ощутила, где моё место в жизни. И оно точно было не в чужой стране, не в Дубае и не в «Сафино».
— Поговорил с твоим боссом, а тот тааак проникся твоими успехами, что подмог нам. Добрый крокодил Гена.
— Ты попросил?
— Ну конечно сам. Я ж мужик. А мужик сказал — мужик сделал! — он браво хлопнул себя в грудь. — Я само действие и решительность.
— И кем?
— Может быть, замом?!
Лицо его помрачнело, словно он вспомнил нечто неприятное, он строго глянул на меня.
— Ты должна была сказать, куда едешь. Я как дурак, там всех спрашивал.
Он поднял палец вверх и помотал из стороны в сторону.
— Ты ведь не сказала Полине!
— Сказала.
— Она редко врёт, — с удивлением и заторможенно, он наблюдал за рукой, которая сама нарезала восьмёрки в воздухе, без участия воли хозяина.
— А она врёт?
— Стебется иногда. Типа муж тот ещё демон.
Я собственными глазами видела страх в её глазах. А потом странную улыбку и восхищение, смешанное с обожанием к Мэдсу, казалось, у них всё хорошо. Но это значило, что у неё должно быть всё плохо с Андреем. Разве нет?
— Может, повод есть?
— Он ревнует к каждому. И, сука, знаешь, как объясняет? А?
Он истерично высоким голосом засмеялся, хрюкая.
— Из-за любви большой. Во заворачивает.
— Иди спать, — незлобиво велела я, закрывая дверь ванной и не желая слушать продолжение.
Хотелось обдумать случившееся. В машине, в кабинете, Марс казался разным, и всё равно крайне притягательным. Мне легко представилось, как его твёрдые губы сладко целуют, руки могут страстно сжимать кожу до покраснения и чувственно скользить по ней. Фантазия вместе с паром окутывала, позволяя пальцам соскальзывать от виска по щеке на шею до ключицы и обратно. Я стискивала себя, мягко поглаживала, сгорая от распаляющегося желания, чувствуя, как нервные окончания дрожат от перенапряжения. Я вспоминала, как он целовал меня. Губы Марса в усмешке. Взгляд опаляющий, такой жаркий. Он проникал глубоко в душу.
Мне потребовалась минута, чтобы прийти в себя и улыбнуться от мыслей, что в наших отношениях не всё потеряно. Стоя под тёплыми струями стекающей по коже воды, я думала: в следующий раз, если он, конечно, случится, всё будет иначе. Во всяком случае, я фантазировала об этом.
***
Стычки с Мэдоксом, подготовка к операции отнимали самое важное – сосредоточенную уверенность в успехе. Я дико нервничала. Чтобы укрепить себя, вспоминала о том, зачем пошла в трансплантологию.