Скорость

Рыбин Анатолий Гаврилович

Долго не раздумывая, Юрий узнал в депо адрес и, подобрав под кепку шевелюру, чуть не бегом устремился по затопленному туманом городу. Но чем ближе подходил, он к незнакомому дому, тем больше остывала его прыть. А когда осталось лишь подняться на второй этаж, остановился как завороженный.

И теперь, поглядывая в открытую дверь подъезда, он мучительно придумывал, как бы лучше объяснить Лиде свое появление.

Наконец, набравшись храбрости, Юрий мгновенно преодолел несколько десятков каменных ступеней, отыскал желтую пуговку звонка и ткнул в нее озябшим пальцем.

—

Кого я вижу! — приоткрыв дверь, весело воскликнула Лида. — Ну, заходи, заходи!

От неожиданной приветливости хозяйки у Юрия спутались все мысли. Он только смотрел на нее и улыбался, будто мальчишка, которого погладили по голове.

— Каким это ветром, а? — Лида тоже улыбнулась. — Эх ты, Юрча, Юрча!

Она заставила его раздеться и провела в комнату, где было еще пустовато и в то же время присутствие Лиды накладывало на все свой особый уют.

Подняв палец, она словно по секрету пообещала:

— Знаешь, что? Сейчас я покажу тебе своего сынищу. Только не разбуди смотри. Осторожно.

Она пошла впереди, а он следом тихо, на цыпочках. На ней было синее в белую крапинку платье и зеленые домашние туфли, отделанные пушистым мехом. Волосы с завитками на концах поблескивали, будто обновленные. И вся она показалась Юрию такой новой, хорошей, какой никогда еще он ее не видел. Ему захотелось взять ее за руку. Хотя бы за руку. Но он перевел взгляд на ребенка и несколько минут стоял, не двигая ни одним мускулом.

— Ты же его спаситель, — чуть слышно прошептала Лида.

— Ну, конечно, — ответил он смущенно. — Аника-воин. Рыцарь на час.

Она вздохнула и, уводя гостя из детской, сказала уже громко:

— Смеешься вот. А мне вспомнить страшно. Не знаю, что бы тогда было, не окажись ты рядом.

Они сели на тахту, и Лида снова повеселела, стала рассказывать, как Петя скрывал от нее новую квартиру, как потом встречал ее здесь Сахаров, и о других семейных событиях.

— А ты как осмелился прийти? — спросила она гостя. — Злился, злился и вдруг?

— Дело есть.

— Ко мне дело? — удивилась Лида.

— Ну да. Ты ж видела, что у Петра Степановича с Синицыным было?

Лицо у Лиды сделалось настороженным.

— Интересно. Почему же ты у них не спросил?

— Понимаешь, путают. Не хотят.

— Поняла, Юра, поняла. Столкнуть меня с Петей решил. Спасибо.

— Да нет, что ты. Я просто по-свойски…

— По-свойски? — она резко встала и, отойдя к столу, презрительно поморщилась. — Эх, ты! А я-то думала!

Юрий снова попытался объяснить ей, что пришел он с самыми добрыми намерениями. Но Лида стояла, точно каменная, не желая ничего слушать. Она была сейчас почти такой же, как в ту злополучную весну, когда за рекой огнисто полыхали тюльпаны.

Юрий вышел в прихожую. Одевшись, он еще с минуту смотрел на неподвижную фигуру Лиды. Потом решительно махнул рукой и почти выбежал из квартиры.

* * *

На вокзальной площади Юрий с ужасом взялся за голову. Он вспомнил, что в кармане его кителя лежат два билета на кинофильм «Счастье всегда с нами». Сеанс начинался

в десять, а сейчас стрелка больших часов на столбе подходила уже к двенадцати.

— Хорошее счастье, — со злостью прошептал Юрий.

Вот здесь, у троллейбусной остановки, за тридцать минут до начала сеанса он должен был встретить Майю. И она, конечно, ждала его. У нее, наверно, и в мыслях не было того, что это первое их свидание может не состояться.

— Дурак, балда стоеросовая, — выругал себя Юрий и, отыскав билеты, порвал их на мелкие кусочки. Если бы знал он, где живет Майя, сейчас же немедленно побежал к ней.

Минут десять ходил он возле остановки, словно чего-то ожидая. Внимательно приглядывался к походке и лицам проходивших мимо женщин, потом, опустив голову, нехотя побрел на Семафорную.

Спал в эту ночь Юрий плохо. И как только проклюнулся робкий рассвет, не дожидаясь завтрака, заспешил в депо.

На улице было ветрено. Раскачиваясь, похрустывали обледенелые деревья. Гудки локомотивов звучали прерывисто и беспокойно.

Майю встретил он на деповском дворе. Хотел остановить ее и без всяких объяснений сказать: «Прости, что так вышло». Но девушка, спрятав лицо в воротник, прошла мимо, будто не заметила его. Тогда он повернулся и зашагал рядом с ней.

— Вы грубый, невоспитанный человек, — сказала Майя.

— Да нет же, я совсем не хотел…

— Не хотели? У вас нет ни капельки совести. Ясно? И все ваши лозунги о честности и правдивости — пустые фразы, обман, пыль.

— Ну зачем так резко?

— Зачем, да? Ну скажите откровенно, где вы были вчера?

Юрий замялся.

— Я потом, Майечка, потом…

— Когда? После дождичка в четверг? Спасибо. — Она пригнулась и почти побежала по скользкой обледенелой дорожке.

* * *

Майя никак не могла успокоиться. Несколько раз она закладывала в машинку бумагу и принималась печатать записку начальника депо в управление дороги по поводу строительных работ в цехах и выдергивала, бросала в корзину. Такого еще с ней не бывало.

Пришел Сахаров, положил на стол какие-то наметки к выступлению на комсомольском собрании и сел на стул, обитый желтым дерматином. Он всегда делал так. И Майя знала от него, что партийные бумаги нужно печатать обязательно при нем, потому что оставлять их в руках других не положено.

Но это все ничего. Мучили Майю глаза Сахарова. Уставится человек и смотрит на нее часами. А иногда начнет вдруг расспрашивать: как живешь, ходишь ли в кино, нравится ли работа? В такие моменты ей хочется сказать ему: сколько можно об одном и том же, Федор Кузьмич? Но неудобно: солидный все же человек, ответственный.

Сегодня, как показалось Майе, Сахаров смотрел на нее с особенным вниманием. «На прическу наверно, — решила она. — Далась всем эта прическа. Будто одна на свете такая». И Майя нервничала еще больше: вместо «локомотивные» напечатала «ломотивные», а вместо «бригады», «багады». Хотела выбросить закладку и начать сначала, но Сахаров не велел. Майя несколько успокоилась и кое-как закончила.