Сквозь тьму
Шрифт:
“Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал, и я сделаю это от всего сердца”, - сказал Кун. Иштван тоже не слышал, чтобы в его голосе звучало такое нетерпение.
Фаркас снова подергал себя за бороду, раздумывая. Через мгновение он кивнул, и его щеки снова затряслись. “Очень хорошо. Это не без риска, но с риском вы знакомы. Должно быть, счастливая звезда озарила вашего капитана, когда он решил привести меня сюда. Теперь послушайте меня. Как я уже говорил ранее, природа заклинания неуловима. Это убаюкивает, затемняет, ослабляет чувства, чтобы коварный враг мог проскользнуть мимо наших аванпостов и захватить выгодные
“Тогда ункерлантцы должны использовать это против Алгарве, а не против Юстуса”, - сказал Сони. “Почему нам так везет?”
“Потому что это было создано против нас”. За курчавой бородой Шаркаса уголки его рта опустились. “Альгарвейцы сильны в определенных чарах, слабы в некоторых других, как и мы. В большинстве случаев различия между тем, что известно одному народу и другому, не имеют большого значения. Здесь ...” Выражение его лица стало еще более кислым. “Здесь куусаманцы сильны там, где мы слабы, и воспользовались нашей слабостью с отвратительной хитростью”.
“Научились ли мы справляться с этим с тех пор, как они обратили это против нас?” - спросил Иштван. Его не интересовали причудливые детали, но у него был наметанный глаз на то, что действительно имело значение.
Голос Фаркаса звучал сухо: “У нас есть надежда, сержант. Да, у нас есть надежда”.
“Привели бы они сюда уважаемого полковника, если бы он не мог остановить жалких ункерлантцев?” - С упреком спросил капитан Тивадар.
Кто знает? Иштван задумался. Там, в Говваре, имеет ли Экрекек Арпад хоть какое-то представление о том, что за войну мы ведем здесь, так далеко? Он не знал ответа на этот вопрос. Он знал, что попадет в беду, если откроет рот не в свою очередь. И поэтому он только покачал головой и стал ждать, что сделает маг высокого ранга.
Что Фаркас сделал, сначала, так это соединил свои головы с Куном. Ученик Заклинателя указал на восток и немного на юг. Фаркас кивнул. Он сказал: “Да, я тоже считаю, что это правильное направление. А теперь ... вы будете так добры, что раздобудете для меня паутину”.
За линзами, которые помогали им лучше видеть, глаза Кана расширились.Он указал на заснеженный пейзаж. “В этом, сэр?”
Фаркас просто выглядел нетерпеливым. “Ты поможешь мне от всего сердца, как ты сказал, или будешь кипятиться и жаловаться?”
Кун пошел, что-то бормоча себе под нос, пробираться сквозь папоротники и кустарники и исследовать сосновые сучья. Иштван предположил, что ему еще долго придется охотиться. К изумлению сержанта, он действительно нашел паутину. “Вот вы где, сэр”, - сказал он, превратив почтительный титул мага в титул упрека.
Фаркас сказал: “Моя благодарность”, - как будто ничего другого от Куна и не ожидал. Иштван не хотел бы быть свидетелем того, как Кунблаз уставился на Фаркаса. Но военный маг приступил к работе, даже не заметив этого.Это разозлило Куна еще больше, чем когда-либо. Иштвана бы это тоже разозлило. Что касается богатых и могущественных, то простые люди с таким же успехом могли быть обузой.
Держа обрывок паутины над головой, Фаркаш посмотрел на тески сквозь нее. Часть его заклинания была на древнем иератическом языке Дьендьеш, который Иштван узнал, но не понял. Часть была произнесена на другом языке вместе. Заинтересованным голосом капитан Тивадар спросил: “Это
“Да”, - ответил Фаркас, достигнув точки, где он мог остановиться.“Это тонкий язык, и болезненный опыт на островах научил нас, что нам нужна тонкость, чтобы обнаружить и нейтрализовать это колдовство”.
Он продолжал смотреть сквозь паутину. Иштвану стало интересно, позволяет ли это ему видеть священные звезды, несмотря на дневной свет и облачный покров. Если да, то что показывают ему звезды?
Иштван быстро получил ответ на этот вопрос. “На этом подшипнике есть маги, знакомые с отвратительным заклинанием Куусаман”. Фаркас указал на юго-восток, не совсем в том направлении, в котором Кун говорил раньше. Он произнес еще несколько заклинаний, на этот раз все на иератическом дьендьосском. Кун присоединился к нему в нескольких ответах. Если и был риск в том, что он сделал, Иштван не мог этого видеть.Наконец Фаркас сказал: “Расстояние чуть больше мили. Достаточно ли далеко продвинулись мы, швыряльщики яиц, чтобы добраться до них?” Его тон говорил о том, что Тивадару лучше было бы иметь возможность производить таких швыряльщиков яиц.
И Тивадар кивнул. “Сэр, мы делаем”. Он достал карту из сумки на поясе, бегло изучил и сделал на ней пометку. Когда он показал Фаркасу метку, военный маг кивнул. Тивадар отдал Сони карту. “Отнеси это тем, кто потерял на поляне. Скажи им, чтобы они колотили по этому месту всем, что у них есть ”.
“Есть, капитан”. Сони отдал честь и поспешил прочь, сжимая карту в своем большом кулаке.
Фаркас сказал: “Я заметил, что у нескольких мужчин здесь идентичные шрамы на левой руке. Что это значит. Сержант, не могли бы вы мне сказать?” Его золотисто-карие глаза пронзили Иштвана.
Иштван захлебывался и заикался. Лед пробежал у него по спине. Говорить правду было последним, что он хотел делать. Его лицо вспыхнуло; застигнутый врасплох, он с трудом придумал правдоподобную ложь. Капитан Тивадар сделал это за него, говоря небрежным тоном: “Некоторые из этих ветеранов поклялись друг другу в кровном братстве. Вы видите следы от ран, которые сопровождали клятвы”.
“А”. Фаркаш склонил голову в серьезном одобрении. “Знаки воинов”. “Знаки воинов”. Иштван обрел дар речи. “Есть, сэр”. Несколько минут спустя яйца начали лопаться на - он надеялся, что они были на - позиции Ункерланта. Он надеялся, что они убили этих коварных магов. Несмотря на это, у него было ощущение, что он избежал от Фаркаша большей опасности, чем все, что могли бы дать ему ункерлантцы. Козлоед. Нет, метка внутри него никогда не исчезнет.
Нога Леудаста заныла под ним. У него было чувство, что он сможет предсказывать плохую погоду по своей ране до конца своих дней. Он все еще прихрамывал. Но он мог передвигаться на ноге, и поэтому ункерлантцы вручили ему палку и бросили его обратно в бой с захватчиками.
Будучи сержантом, он получил взвод здесь, в низких холмах к северо-востоку от Зулингена. Его командиром роты был очень молодой лейтенант по имени Рекаред. Рекаред был либо безупречно выбрит, в то время как большинство его соотечественников были щетинистыми, либо, что более вероятно, не мог отрастить бороду, несмотря ни на что. Леудаст скучал по капитану Хаварту, скучал по нему и задавался вопросом, жив ли он еще.Он сомневался, что когда-нибудь узнает.