Следователи
Шрифт:
— Надо же, — как-то обронила Соцкова, — ведь вы, Нефедов, еще совсем молоды.
— Что вы! — воскликнул тот искренне. — Это только с виду.
И действительно. Хотя по закону он назывался несовершеннолетним, в деле есть доказательства, что уже с шестнадцати лет у него был серьезный опыт взрослой жизни — опыт пьяницы, дебошира, грабителя. И не сходившая с его губ шаловливая улыбка на самом деле прикрывала другую — жесткую и безжалостную ухмылку.
Дело Нефедова попало к Надежде Петровне Соцковой, когда преступник уже был задержан. Поэтому при завершении дела, подготовке его к судебному процессу ей представилась нечастая возможность основное внимание уделить внутреннему миру Нефедова, попытаться понять, как все произошло
В его рассказе больше всего поражала циничная откровенность. Он особо расписывал подробности преступления. Обычно преступники лукавят, стараются убедить всех в собственном раскаянии. Этот же, понимая, что никакое раскаяние ему ничего не даст, даже гордился делом рук своих, претендовал на некую исключительность. И терял самообладание, если Надежда Петровна говорила, что не видит ни в нем самом, ни в его преступлении каких-то особых качеств сильной личности.
Нефедов действительно оказался самоуверенным, нагловатым, недалеким парнем, с очень ограниченным пониманием о жизни, о самом себе. Кто-то когда-то сказал ему, что он красивый. Наверно, каждому из нас кто-то когда-то говорил, что мы красивы. Это приятно, это воодушевляет, придает силы, но мы знаем себе цену. Нефедова же просто заклинило! Все свои заключения, впечатления, доводы он обосновывал собственной красотой. Отсюда — явно повышенные требования к ближним. Согласитесь — чтобы так думать, так вести себя, действительно нужно быть по меньшей мере глуповатым. Будь он поумнее, поглубже духовно, он и жил бы иначе.
— Вы не чувствовали себя обделенным? — как-то поинтересовалась Соцкова.
— Я?! — воскликнул Нефедов. — Обделенным? С чего это? Никогда!
Нефедов даже сам вопрос воспринял как оскорбление. Если попытаться вникнуть в психологию преступника, то становится ясно, что одним из движущих факторов для него была боязнь обделенности. Обделенность многими воспринимается как нечто унизительное, о чем надо молчать, с чем надо бороться.
— Так как же все произошло? — спросила следователь.
— Интересно?
— Ничуть. Спрашиваю только потому, что обязана. Протокол требует.
— Вы, наверно, думаете, что я всех ухлопал? Ошибаетесь, только двоих. Дергачева и его жену. А кому нужен этот никудышный слесарь? Жена его тоже... Меня еще благодарить должны.
— За Жигунова тоже?
— Старика я не трогал. Там по пьянке получилась очень смешная история. Дергачев приревновал к Жигунову свою беременную бабу. И ухлопал старика. Разволновался, выпить захотелось. А червивка кончилась. Но он знал, что бутылка есть у Свирина. А тот не отдает. Последняя бутылка, можно понять человека! Дергачев вырвал у него эту бутылку — и по темечку. А купили ее, между прочим, мы со Свириным, собирались идти к нему ночевать. Мне обидно показалось, что Дергачев так распорядился моей бутылкой... Ну и вроде того, что я сильнее оказался...
— Трезвее?
— Это само собой, — горделиво ответил Нефедов.
— И сильнее его жены?
— Лишний свидетель. Нельзя оставлять, — он шаловливо улыбнулся. — Зато и пожил я месяц!.. Тыщу спустил.
— Да, тут об этом подробно рассказано, — Надежда Петровна положила руку на пухлый том. — Сколько же вы тогда выпили?
— Ну как... Сначала Свирин купил шесть бутылок червивки, потом сходил и купил еще бутылку водки. С третьего захода он принес четыре червивки и бутылку водки, а потом еще две водки. Но одну бутылку Дергачев разбил о голову Свирина...
Итак, Нефедов обиделся. Но, обидевшись, можно хлопнуть дверью, слово нехорошее произнести, можно наконец даже кулаком по столу стукнуть и тем выпустить из себя злобу. Но этот человек, уверовавший в свое превосходство над другими, не задумываясь, берет молоток и опускает его на голову обидчика. А потом убирает свидетелей. Тем более что свидетели, сваленные червивкой,
— Нефедов для меня прежде всего обыватель, — говорит Соцкова. — Злой, недалекий обыватель, готовый в каждом встречном видеть виновника своих неудач. Именно в этом причина преступления. Ну и, конечно, напились они там до озверения. Но что показательно — не пустились в пляс, не запели, не засмеялись... А Нефедов, тот за молоток схватился. Врет, перекладывая часть вины на других... Он один все сделал. Потому и Михаила Жигунова так боялся... Знаете, как иной раз бывает, — добавила Надежда Петровна, помолчав, — и дело в суд подготовлено вроде неплохо, и доказательства признаны убедительными, все прошло гладко, а все не то. Не удалось коснуться живой человеческой души, разбудить ее. Вот так получилось и с Нефедовым. Досадно. А бывает — тебя охватывает тепло, иначе не скажешь, от ощущения, что работа сделана хорошо. Ты видишь, что человек, который прежде ни о чем не задумывался, уходит из кабинета озадаченный, растревоженный. Он начинает осознавать такие неведомые ему раньше понятия, как честь, гордость. Начинает понимать, что не только за бутылку червивки можно любить человека и ненавидеть его. И тогда приходит уверенность: время потрачено не зря. И даже предыдущие дни освещены сегодняшней радостью, сегодняшним теплом согреты...
Леонид Словин
«БЕЗ ГНЕВА И ПРИСТРАСТИЯ»
— ...Со дня убийства прошла неделя. А я все еще в тупике и нуждаюсь в помощи. Особенно со стороны близких погибшего!
— Но каким образом? Все, что мы знали, вам известно!
— Объясняю. Я проработала следователем не один год, но, пожалуй, ни разу мне не было так трудно.
— Разумеется!
— Поэтому вынуждена задавать всем один и тот же вопрос. Всем, кто был близок к убитому... И теперь спрашиваю вас. Где вы были днем четырнадцатого?
— То есть в день убийства?!
— Да.
— Вы считаете возможным предложить этот вопрос мне? Мне?!
— Я не делаю исключений, чтобы не быть заподозренной в предвзятости. Извините.
— И все-таки это уж слишком. Понимаете?
— «Когда я взвел курок, когда я целюсь... Нет для меня богов!» Читали?
— Чье это?
— Такубоку. Японский поэт. Исикава Такубоку. Итак...
— Хорошо. Это был вторник... Да, вторник. С утра мглистый, пасмурный. Проснулся по будильнику, как обычно. Сбегал в ванну. Оделся, разогрел завтрак. Попил чаю. Потом пошел на работу.