Слишком поздно
Шрифт:
Книги из желейных бобов становятся очень липкие, если носить пушистые перчатки.
Потом я читаю ответ Стивена. Почерк у него не такой разборчивый, как у сестры:
Корзины ящериц у меня на голове ломают для тебя хлопок напополам.
Я поднимаю взгляд на Слоун, и она мельком улыбается. На нашем первом совместном занятии она назвала это просто игрой, которой иногда забавляется. Видимо, имела в виду воскресные визиты к Стивену.
–
Слоун качает головой.
– Он не совсем понимает написанное. Я учила его, когда мы были детьми, но ему не под силу составить полноценное предложение. А это просто его любимая игра.
Перевожу взгляд на Стивена.
– Стивен, можно и мне что-нибудь написать? – Протягиваю руку, и он не глядя отдает мне ручку. Пишу:
Твоя сестра просто удивительная, тебе с ней очень повезло.
Затем отдаю лист бумаги Слоун, и она сперва сама читает написанное. Покраснев, пихает меня в плечо и только потом вручает бумагу с ручкой Стивену.
Так мы исписываем страниц десять: бессмысленными наборами слов, которые перемежаются комплиментами в адрес Слоун:
У твоей сестры красивые волосы. Мне особенно нравится, когда она их завивает.
А ты знал, что твоя сестра прибирается в доме за ленивыми свиньями? И никто ей за это спасибо не скажет. Спасибо, Слоун.
Безымянный пальчик твоей сестры сегодня так прекрасен без кольца.
Твоя сестра мне нравится. Очень-очень.
Где-то через час приходит медсестра; прервав нашу игру, она забирает Стивена на физиотерапию.
– Соцработник сегодня здесь? – спрашивает Слоун.
Сестра мотает головой.
– По воскресеньям ее не бывает. Когда мы со Стивеном закончим, я оставлю ей записку. Завтра она с вами свяжется.
Слоун говорит, что это было бы просто замечательно, и обнимает Стивена. Она прощается с братишкой, а я не знаю, куда себя деть: делать вид, будто у меня есть опыт общения с людьми вроде Стивена, не хочу, вдруг облажаюсь.
– Ему руку пожать можно? – спрашиваю у Слоун.
– Он не дает прикасаться к себе никому, кроме меня. – С этими словами она берет меня под локоть.
– Приятно было познакомиться, Стивен, – говорю ее брату.
Слоун подхватывает сумочку, мы уходим, а медсестра принимается готовить Стивена к сеансу терапии. У самой двери кто-то хлопает меня сзади по плечу. Это Стивен. Он стоит, опустив взгляд в пол и раскачиваясь с носка на пятку. Протягивает мне ручку и чистый лист бумаги. Я беру их, не зная, как объяснить, что мы уходим и что время игр закончилось.
Оборачиваюсь к Слоун, жду, что она подскажет, как быть, но она смотрит на меня очень странно. Стивен же возвращается в гостиную, а я снова опускаю взгляд на лист бумаги и ручку.
– Он ждет
Я смотрю на Стивена: он стоит спиной к нам, – а когда оборачиваюсь к Слоун, та приподнимается на цыпочках и целует меня. Потом выводит из палаты. Я складываю лист бумаги и вместе с ручкой убираю его в задний карман джинсов.
Сам не знаю, чего я ждал от этой поездки, но уж точно не этого.
Зато теперь я вдвойне рад, что поехал со Слоун.
Глава тридцать первая
Эйса
Месяц назад все было охренительно веселее.
Я провожу рукой по волосам, растираю мышцы шеи. Охота жрать. Смотрю на Кевина с Далтоном – те увлеченно трындят о чем-то с барменшей. И чего они в ней нашли? Такую только за зданием, в переулке драть, но это по части Джона.
Он до сих пор не трахнул ее лишь потому, что ушел с двумя заплечными со стоянки грузовиков по соседству. Небось заперся с ними в мужском туалете. Во дает, с распухшей и фиолетовой рожей-то.
Другое дело, что ему давно пора бы вернуться. Джона с бабой хватает от силы на пару минут, а заплечных было только две. И все-таки его нет уже час.
Куда он там продолбался?
Оглядываюсь и, не заметив Джона поблизости, обналичиваю фишки. Перекрикивая остоебенивший звон автоматов, предупреждаю Далтона с Кевином, что иду искать Джона. Далтон кивает.
Все казино обхожу, а Джона нигде нет. Тогда разворачиваюсь и иду обратно. За столом для игры в блек-джек какой-то тип невнятно бормочет крупье:
– Всякий раз, как приезжаю в это чертово казино, вижу одних и тех же уебищных гондонов. Сидят себе, горбятся над столами, отдают свои кровные вам, засранцам, а вы все хапаете и хапаете. Хапаете, хапаете, хапаете.
Крупье забирает у этого типа фишки. Мужик по другую сторону стола говорит:
– В девяти случаях из десяти этот уебищный гондон – ты сам.
Я смеюсь и заглядываю в глаза говорящему.
Смех застревает у меня в глотке.
Остряк не узнал меня, отводит взгляд.
Нытик встает и тычет пальцем в его сторону.
– Да тебе просто свезло, Пол. Это ненадолго.
Я стискиваю кулаки, до крови впиваясь ногтями в ладони.
Я этого мужика сразу узнал. Еще до того, как услышал его имя. Сын папку не забудет.
Пусть даже папка с легкостью на сынулю забил.
Отворачиваюсь и вытираю кровь с ладоней о штанины джинсов. Достаю телефон и открываю «Гугл». Пролистав пару минут результаты поиска и поглядывая периодически на мужика, наконец нахожу, что искал.