Соблазнение в академии
Шрифт:
— Ох, кстати, — спохватилась я. — Нужно предупредить своих, пока связь еще есть.
— Своих, — как-то отрешенно повторил граф, пока я торопливо писала сообщения подругам и Тео.
— И что же все-таки случилось? — протянула тоскливо, откладывая доску.
Демьян не ответил, видимо, о чем-то задумавшись. Потом заговорил о порталах, о том, чем планировал заняться сегодня. Я немного отвлеклась, но недостаточно, чтобы не думать о страшном.
Но причина вызова оказалась не связана ни с Павкой, ни с Митей, ни с государем.
Принцесса
18-е Туманя.
18-е Туманя
Мы ехали весь день, но лишь на середине пути я заставила себя окончательно вынырнуть из панических мыслей и сосредоточиться на своем спутнике.
— Красивая самоходка, — сказала, только заметив изящную резьбу панелей, бархатную ткань сидений и позолоченные ручки.
— Должна же быть личная польза от собственной работы, — хмыкнул Демьян.
— А на заказ ты создаешь экипажи? — спросила, вспомнив самоходку Яна. — Мне кажется, я видела похожую.
— Создаю, — согласился Вольский.
— И много желающих? — я постаралась задать вопрос небрежно, но сама уловила в своем голосе нетерпеливые нотки. Мне вдруг до ужаса захотелось узнать о Яне что-то личное. Когда-то я обещала ему, что покопаюсь в его прошлом, но обещание осталось пустой угрозой — мне бы со своей жизнью разобраться, прежде чем лезть в чужую.
— Ну, — Вольский помедлил, словно раздумывая, что мне можно рассказать, — на самом деле немного. Слишком дорогое удовольствие. Стандартная самоходка хоть и медленнее, но сильно дешевле. И по стоимости, и по количеству потребляемой энергии.
— И ты помнишь всех?
— Василиса, — кажется, граф веселился, — ты хочешь спросить про кого-то конкретного? Где ты видела похожий экипаж?
— У одного знакомого, — сдалась я. — Его зовут Ян Градский. Помнишь такого?
— Помню, — в механическом голосе из-под маски мне по-прежнему мерещилась улыбка. — Близкий знакомый?
— Средний, — уклончиво ответила я. — А ты что про него можешь рассказать?
— Боюсь, немного. То, что богат, знаешь сама, раз видела экипаж.
— У него есть титул?
Мне бы найти силы прекратить расспросы, но я не могла. Даже про вызов из дворца на время забыла.
— Не знаю, — Вольский ответил с запинкой. — Он просто заказчик. Как вы познакомились?
— В театре. Он был актером в моей последней иллюзии.
Разговор скомкался. Я попробовала задать еще несколько вопросов, но Вольский явно хотел сменить тему, и я отстала. Снова погрузилась в мысли о случившемся во дворце, а Демьян сосредоточился на дороге. До дворца мы почти не разговаривали.
Приехали затемно. Вольский сдал меня на руки встречающих и сразу уехал.
— Спасибо, что поспешили, Василиса, — Черняхов вынырнул из бокового коридора, когда я в сопровождении Богданы и двух солдат шла к своим комнатам. Надеялась привести себя в порядок после дороги, но так даже лучше. Быстрее узнаю все новости.
Расспрашивать, конечно, не стала.
— Что-то случилось с государем? Великим князем? Павлом? — быстро спросила я, едва за служанкой закрылась дверь.
— Нет, государева семья в порядке, спасибо богам.
— Тогда откуда такая спешка? — растерялась я.
— Случилась беда, Василиса, — очень серьезно сказал граф, присаживаясь у обеденного столика. — Пока об этом никто не знает, но… Если Изабелла не поправится, одной войной мы не отделаемся.
— Принцесса Изабелла? Что с ней?
— Принцесса не просыпается уже сутки. Едва дышит, стонет. И случилось это после того, как она коснулась присланного вами, Василиса артефакта.
— Не может быть! — я попятилась, уперлась в кушетку и упала на узкое сиденье. — Иллюзии не могут навредить!
И замолчала, вдруг вспомнив занятие по истории и слова наставника Михайлова о том, что раньше иллюзионисты могли убивать.
— Моя иллюзия безопасна, — сказала упрямо, но глухо. — Я сделала ее предельно безвредной. Ни одной смерти, ни одной серьезной травмы. И, естественно, я не нарушала главного завета — никакой опасности дл получателя.
Этому меня научили сразу. Человек, находящийся в иллюзии, свято верит всему, что видит. Только благодаря этому те же свадебные иллюзии действительно помогают создать основу отношений между будущими супругами. Поэтому человеку, которому предназначено видение, нельзя наносить раны или как-то иначе подвергать опасности. Поверив в свое ранение, он может умереть в реальности.
— Мне нужен артефакт Изабеллы.
Черняхов тут же залез во внутренний карман и вытащил нарядную коробочку. Положил на стол.
— Поэтому ты здесь, Василиса, — граф окончательно забыл про «вы», что тоже говорило об уровне его тревоги. — Только ты можешь проверить собственное творение и помочь нам найти виновных.
— А вдруг это я? — вырвалось у меня. Я досадливо прикусила язык, но слова уже прозвучали, пришлось продолжить. — Вы не станете обвинять меня?
— Даже я не могу представить зачем бы тебе это? — устало отмахнулся Черняхов. — А уж государь тем более. Не верит даже в твою небрежность, не то что в злой умысел.
Я бы тоже не верила. Небрежность — это когда неуклюже подобраны наряды или выбраны неверные слова в диалоге. А сделать так, чтобы заказчик оказался при смерти… В общем, я даже не представляю, что нужно сделать.
— Мне необходимо время, — я поднялась, не особенно доверяя дрожащим конечностям, но ноги держали. Подошла к столу и забрала футляр с иллюзией. Посмотрела Черняхову прямо в глаза. — И уединение.
Граф не стал спорить. Спокойно выдержал мой взгляд, кивнул и вышел. А я немедля вытащила деревянную фигурку лани из коробки и начала шаг за шагом просматривать иллюзию.