Соблазнение в академии
Шрифт:
Сознание схлопывается со звуком упавшей крышки деревянного сундука.
20-е Туманя.
Демьян
О том, что Василиса уже несколько часов не приходит в себя, я узнал от Черняхова, когда приехал за девушкой.
— Как вы могли это допустить? — накинулся на графа, но тот и без меня выглядел мрачным и злым.
— Сударыня Уварова меня в подробности не посвящала, — зло блеснув глазами, рыкнул Черняхов. — Обещала лишь все исправить.
Что именно пришлось исправлять, мне было
— Я хочу ее увидеть.
— Зачем? — скривился граф. — Вряд ли она придет в себя от вашего присутствия.
— Я использую символ рода, — стараясь выглядеть спокойно, сказал я. Вытащил артефакт из петли и положил на стол перед Черняховым.
Тот смотрел не на скарабея. Сухие губы искривились в усмешке:
— Все-таки решили принять предложение дяди?
Я неопределенно мотнул головой.
— Предложения вы не приняли, — правильно расценил мой жест граф, — но артефактом мне угрожаете. Неужели для вас это так важно — увидеть княгиню?
— Да.
Через двадцать минут я смотрел на Василису и отчаянно жалел о том, что никак не могу влиять на ее решения. Не запретить, я уже понял, что прямое давление девушка отторгает сразу. Но уговорить, найти выход. Что за странная тяга к жертвенности? То рискует собой, собираясь в одиночку встретиться с похитителем сестры, то влезает в чужое видение. Об этом вкратце Черняхов рассказать успел.
Естественно, я был без маски. Сейчас она казалась глупостью, игрой.
— Василиса, — позвал тихо.
— Она вас не слышит, сударь, — пожилая служанка поднялась с кресла и подошла к кровати. Поменяла влажную повязку на лбу девушки. Одинокая капля скатилась с ткани по щеке. Как слеза.
— Василиса, прошу тебя. Вернись.
Бесполезно. Девушка лишь чуть нахмурилась, терзаемая воображаемым недугом. Я осторожно стер каплю с бледной щечки.
— Зачем ей влажная повязка? — повернулся к служанке. — Ей и так холодно!
— Так лекарь велел, — женщина уже отжимала следующий отрез ткани.
— Но она мерзнет! — я встал на пути служанки, не давая ей приблизиться. — Позовите лекаря снова. Я хочу услышать все от него.
— Сударь, — служанка старалась быть почтительной, но не могла скрыть недовольства, — прошу прощения, а вы кто? Насколько мне известно, у княгини Уваровой нет родственников мужского пола.
Я осекся. И правда, кто я такой?
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — процедил сквозь зубы и вышел. Только присутствие солдат за дверьми удержало меня от пинка по деревянным створкам.
Черняхов успел вернуться в свой кабинет. Там я его и нашел. Упал в кресло напротив, и граф, видя мое состояние, даже не стал делать замечание.
—
— Шантажировать? — Черняхов откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди. — Какие громкие слова.
— Ищите другие пути. Княгиня — не разменная монета.
— Мы все тут разменные монеты, сударь Вольский. Речь идет о целостности державы. О тысячах людей, что погибнут, стоит начаться военным действиям. И Василиса, в отличие от вас, это понимает.
— Поэтому лежит в беспамятстве?
Граф несколько минут молча разглядывал меня, потом спросил:
— Вы не успеете создать порталы вовремя, так?
— Не знаю, — я постарался не отвести глаз, но Черняхов не зря сидел в этом кабинете.
— Не успеете, — покачал он головой. — Да вы и не особенно торопились, верно?
— Вы знаете причину.
— Да, ваши новые ловушки. Делаете ставку на них. Не прогадаете?
— Нет абсолютной гарантии, что зеркало поможет с порталами. Ловушки надежнее. Мы продемонстрируем их действие на границе, и…
— То есть вы отказываетесь от притязаний на руку княгини?
Я не торопился с ответом. Соглашусь, и Василису тут же выставят на ярмарку невест.
— Нет.
— Значит продолжите работу над порталами?
— Да.
Вдруг показалось, что меня ловко провели. Граф отвел глаза, но я успел отметить довольный блеск. Попытался переосмыслить наш разговор, но быстро махнул рукой. Я, конечно, гений, но не в политике.
Сегодня Василиса пришла в себя. Я остановился в комнатах дяди во дворце, чтобы не пропустить этот момент, так что сообщение нашло меня мгновенно.
Облегчение окатило волной, оставив после себя странные чувства.
Растерянность. Как сделать так, чтобы Лисса захотела быть со мной по собственной воле?
Страх. Потерять ее. Насовсем.
Странно, но те качества, что восхищали меня в девушке, одновременно вызывали тревогу. Ее чувство правильности зашкаливало, заставляя рисковать собой. Прямота обезоруживала и обескураживала. Красота беспокоила тем, что была видима всем. И талант, который вверг ее в беспамятство на двое суток…
Но она нужна мне. Такая какая есть. Словно эта ее готовность исправить все даже с риском для жизни поставила на место последний кусочек головоломки. Нужно признаться самому себе, я не просто увлечен. И отказ произносить это уже ничего не меняет.
— Я люблю ее.
Ну вот. Сказал, и ничего со мной не случилось, даже дышать стало легче.
Люблю. И когда думаю о будущем, то не могу представить, что сделаю Лиссу своей шантажом или силой.
Василиса
Я снова еду в экипаже, Митя сидит напротив, а Изабелла рядом со мной.