Современная жрица Изиды
Шрифт:
Елена Петровна вскипла и объявила:
— Я тотчасъ же напишу князю Дундукову-Корсакову, и онъ вышлетъ мн такое оффиціальное удостовреніе, которое заставитъ навсегда замолчать эту старуху!
Сказала и сдлала: ко времени отъзда Блаватской въ Лондонъ это удостовреніе пришло. Г-жа А. перевела его на французскій языкъ, въ русской контор Ленца, отпечатала въ достаточномъ количеств экземпляровъ и раздала всмъ теософамъ, прося распространять эти экземпляры всюду, гд только можно:
Вотъ этотъ документъ:
Traduction.
Certificat.
Le pr'esent document a 'et'e d'elivr'e par la Chancellerie du Ma^itre de Police de Tiflis `a la femme du Conseiller d'Etat Actuel, H'el`ene Petrowna Blavatzki, et `a sa demande, pour constater que, par suite de l'enqu^ete faite dans les archives de la Chancellerie, il a 'et'e constat'e qu'aucune poursuite n'a jamais 'et'e intent'ee, ni aucune accusation port'ee contre cette dame, soit pour vol, soit pour escroquerie.
En un mot pendant tout son s'ejour `a Tiflis, M-me Blavatzki n'a jamais donn'e lieu `a aucune action pouvant impliquer une supposition de vol ou autre acte ind'elicat.
En foi de quoi je le certifie par ma signature et l'apposition du cachet officiel.
Tiflis, le 7 Juin 1884.
Le Ma^itre de Police (Sign'e: L. S.)
Pour traduction conforme
Comptoir Francq-Russe
E. Lenz.
Comptoir Franco-Russe
42, Boul-d Haussmann,
Paris. [11]
11
Удостовреніе.
Когда г-жа А. передала мн нсколько экземпляровъ этого курьезнаго документа, я, читая его, просто не врилъ глазамъ своимъ и не могъ удержаться, чтобы не воскликнуть:
— Помилуйте! да вдь такое «удостовреніе» компрометтируетъ хуже всякихъ обвиненій! вдь вы этимъ приготовили самое полное торжество для См-ой! да и наконецъ вашъ документъ доказываетъ только, что въ «архивахъ канцеляріи полицеймейстера» нтъ дла о воровств или другомъ «неделикатномъ» дяніи; однако очень легко инымъ путемъ попросить кого угодно выхать изъ города за всякія некрасивыя вещи, причемъ никакихъ слдовъ въ полицейскихъ архивахъ не остается…
Но г-жа А., особа самолюбивая, увренная въ своей практичности и высшихъ дипломатическихъ способностяхъ, не поняла меня, разсердилась и долго потомъ, при встрчахъ, обращалась ко мн съ какою-то кисло-сладкой ужимкой.
Сама Елена Петровна, конечно, поняла и, получивъ эту прелесть, писала мн про г-жу А.«…не благодарила ее за напечатанный certificat въ томъ, что я не воровка, потому что такой глупый документъ»…
Бдная «madame»! — и при жизни ей оказывались, да и посл смерти оказываются нкоторыми дамами, подъ видомъ прославленія ея и выгораживанія, самыя ужасныя, медвжьи услуги…
IX
Блаватская ухала въ Лондонъ, клянясь мн въ вчной дружб и поручая меня m-me де-Морсье, которая должна была слдить за тмъ, чтобы мой интересъ къ теософическому обществу «не отцвлъ, не успвши расцвсть». Всю вторую половину лта я провелъ въ усиленной работ — написалъ большой романъ и жадно зарывался въ сокровища древней и новой мистической литературы, предоставляемыя мн Національной библіотекой, букинистами латинскаго квартала и «ларями» набережной Сены. Мн плыли въ руки такія «рдкости», такіе курьезы, такія неожиданныя вещи, что я совсмъ забылъ о своихъ больныхъ нервахъ и длалъ именно то, противъ чего остерегали меня доктора, отправляя въ долгое заграничное путешествіе ради полной перемны образа жизни и всхъ впечатлній.
Въ сочиненіяхъ и объясненіяхъ проповдниковъ теософическаго общества я пока нашелъ оригинальнаго не особенно много; но все же они служили дополненіемъ въ моихъ занятіяхъ. Я терпливо дочитывалъ два объёмистыхъ тома Isis unveiled [12] Блаватской, да еще вдобавокъ въ рукописномъ французскомъ перевод, оставленномъ мн Еленой Петровной для соображеній — можно ли издать его съ очень значительными сокращеніями.
При чтеніи первой части этой книги, еще во время пребыванія Блаватской въ Париж, я какъ-то сказалъ г-ж Y.: «мн кажется — „Isis unveiled“ — самый интересный изъ феноменовъ Елены Петровны и, пожалуй, самый необъяснимый.» [13] .
12
«Разоблачённая
13
Могъ ли я думать, что этой брошенной въ разговор фразой и, притомъ, ясно выражавшей прежде всего мое скептическое и вовсе не высокое мнніе о «феноменахъ» Елены Петровны Блаватской, я буду поставленъ, такъ сказать, въ число свидтельствующихъ о чудотворности этой книги?!! Между тмъ, какъ оказалось, тогда же г-жа Желиховская, въ «Одесскомъ Встник», доказывая чудесное и таинственное происхожденіе «Isis unveiled», поспшила напечатать: «Воля ваша, чмъ больше размышляешь, тмъ больше возрастаетъ недоумніе и приходится согласиться съ нашимъ романистомъ В. С. Соловьевымъ, сказавшимъ, что по его мннію „величайшій и самый необъяснимый феноменъ г-жи Блаватской — это ея „Изида“!“ При этомъ надо замтить, что столь свободно обращаясь съ моими словами и выставляя мое имя безъ моего на то разршенія, г-жа Желиховская сама не подписала своего имени подъ фельетономъ и только теперь, черезъ нсколько лтъ, раскрыла въ „Русскомъ Обозрніи“ свое авторство…
Теперь, отлично зная объясненіе всхъ этихъ «феноменовъ», я тмъ боле подтверждаю мое мнніе. Немало потрудилась «madame» надъ своей книгой, не мало прочла для нея и запомнила. Безъ ватиканскихъ «уникъ» она, конечно, могла обойтись; но несомннно должна была одолть цлую спеціальную библіотеку.
Ея «Изида» — это огромный мшокъ, въ который, безъ разбору и системы, свалены самыя разнородныя вещи. Есть въ ней, безспорно интересное и серьезное, добытое какъ старыми, такъ и, сравнительно, новыми авторами, есть нсколько остроумныхъ замчаній и выводовъ и самой Блаватской; но вмст съ тмъ и всякаго вздору, ни на что непригоднаго, — сколько угодно. Для того, чтобы сдлать такой выводъ объ «Изид», вовсе даже не надо въ теченіе трехъ лтъ изучать мистическую и оккультическую литературу, ежедневно принимая эту пряную пищу въ аллопатическихъ пріемахъ, — для этого достаточно прочесть хотя бы Элифаса Леви, Сентъ-Ива, Франка, Венсана, Гёрреса и др., достаточно быть au courant новйшихъ изслдованій по гипнотизму и близкимъ къ нему предметамъ.
Да, врядъ ли мудрецы Тибета принимали участіе въ литературной дятельности «madame» — по крайней мр они не могли подсказать ей иной разъ самыхъ простыхъ вещей. Вотъ маленькій образчикъ этого — письмо изъ Эльберфельда, въ начал осени 1884 года. [14]
«Всеволодъ Сергичъ, милый, найдите мн, Бога ради по-русски переводъ термина g'en'eration spontan'ee-ну какъ это по-русски „мгновенное зарожденіе“ что-ли? Чортъ бы побралъ ученыхъ, которые выдумываютъ слова, а въ диксіонерахъ ихъ нтъ. Прошу васъ, найдите и сейчасъ же, не медля дайте знать, мн нужно для моей Катковской статьи, которая, наконецъ, кончается. Спасите, родной… ваша Е. Блаватская».
14
Приводя письма Блаватской, я сохраняю нетронутымъ ея правописаніе и т. д.
Чего было бы проще поднять руку, позвонить серебрянымъ колокольчикомъ, вызвать изъ Тибета всезнающаго махатму или его «челу» — и спросить!.. Но о сочиненіяхъ «madame» рчь впереди…
Я время отъ времени переписывался съ Еленой Петровной и въ моихъ письмахъ, выражая лично ей невольное расположеніе и участіе, тмъ не мене стремился къ своей цли, сказавъ себ: «не уйду, пока не узнаю, что такое она и ея феномены». Я, конечно, не разсчитывалъ, что она сразу, да еще и письменно, совсмъ проговорится и себя выдастъ; но я уже настолько зналъ ее, чтобы разсчитывать на ея постоянныя, «маленькія» проговариванья, которыя, въ общей сложности, составятъ нчто большое и осязательное.
Будучи въ высшей степени порывистой, несдержанной и, въ иныя минуты, до крайности наивной, — Блаватская могла «до конца» отуманить только людей, еще боле наивныхъ, чмъ она, еще боле несообразительныхъ. Главная же ея сила и условіе ея успховъ заключались въ необычайномъ ея цинизм и презрніи къ людямъ, которое она скрывала весьма удачно, но которое все же иной разъ прорывалось неудержимо. «Чмъ проще, глупе и грубе „феноменъ“, — признавалась она мн впослдствіи, — тмъ онъ врне удается. Громадное большинство людей, считающихъ себя и считающихся умными, глупы непроходимо. Еслибы знали вы какіе львы и орлы, во всхъ странахъ свта, подъ мою свистульку превращались въ ословъ и, сто#ило мн засвистть, послушно хлопали мн въ тактъ огромными ушами!..»