Спасите, мафия!
Шрифт:
Проснулась я в шесть утра и подумала, что хочу сделать гадость. Да, вот так вот просто — гадость! А что, не зря же говорят: «Сделал гадость — себе радость»! Вдруг и меня спасет от угрызений совести и тоски-печали по моим некогда приемлемым кулинарным способностям? Промаявшись в койке минут пять и не придумав ничего оригинального, я зевнула, потянулась и поскреблась в душ. «Душ», «душ» — блага цивилизации! А ведь на территории фермы баня есть, куда часто наведываются рабочие и семья Игоря! И чего она нам с сестрами так не нравится? Прикольно вроде… Нет, с Ленкой всё понятно — она вообще против любых «массовых мероприятий», со мной тоже — зря, что ли, четыре года в городе прожила?
Я вылетела из душа, на ходу натягивая свитер, и ломанулась вниз. Как вовремя меня посетила эта гениальная идея, однако, — прямо на выходе из санузла! Хоть душ принять успела! Бойся меня, Хаято! Я иду по твои бренные кости, чтобы сделать им небольшую гадость! А может, и не гадость — это как посмотреть. Вломившись на кухню, где Катька варила кашу барбосятинам, я с порога завопила:
— Катька, у меня гениальная идея!
— Какая? — с улыбочкой вопросила эта пакость, не отрываясь от помешивания хавчика колли и даже не оборачиваясь. Катя, а если я обижусь? Тебе что, собаки и их рацион важнее меня? Хнык! Ну и ладно.
— Баня! — коротко и лаконично. Умею иногда, да, молодец.
— Не люблю, ты же знаешь, — поморщилась не втупившая в ситуацию сеструха. Блин, лаконичность всё же не всегда полезна…
— Да ты тут при чем?! — фыркнула я и, подрулив к нашей поварихе, зашептала: — Прикинь: наших гостей в баню спровадить?
На секунду Катька растерялась, а затем заржала, аки лошадь на водопое, и заявила:
— Да они не пойдут! Они на такой изврат в жизни не согласятся! Прикинь: их, гордых оленей, голым стадом в маленькое помещение запихнут и веничком по филешечке отходят? Да ни в жизнь!
— Ну… — я сделала мимишные глазки кота из «Шрека» и проклянчила: — Одолжишь мне свои способности, о Изая Орихара моего двора?
— Меня терзают смутные сомнения, — покосившись на меня с хитрым блеском в черных глазюках, протянула Катюня. — Неужели ты читала мангу «Дюрарара!!»?
— Ага, — кивнула я, решив подлизаться к анимешнице. Нет, я и правда читала, потому как на японские картинки подсела капитально, причем на кучу жанров теперь уже. Но вот сестре о подробностях знать не надо… — Когда копалась в поисках манги о шинигами и прочем сверхъестественном, узрела и «Дюрарара!!» Там же валькирия на байке рассекает, а мотоциклы я люблю. Прочла.
Катька мне, кажись, не поверила, но решила порадовать сестру, примкнувшую к ней в ее увлечении, и, разулыбавшись, словно Джессо, то бишь до безобразия хитро, спросила:
— А зачем тебе интервентов в баню гнать? Хочешь на одного из них в полотенечке посмотреть?
— Ну, или без полотенечка! — хохотнула я. Шутка юмора, конечно, а вот Катька опешила. Блин, мой юмор настолько тонок, что не все его замечают! — Да не боись, шучу. Просто настроение какое-то… необычное. Хочу народ и порадовать, и одновременно с тем в шок вогнать.
— «Сделал гадость —
— Ну а что? — мурлыкнула я и положила подбородок на плечо сестры. — Прикинь: птичколюб в полотеничке! Или мечники — оба, рядом — в одних полотеничках.
— Да мне как-то до лампочки, — хмыкнула Катька, и я с офанарением поняла, что она правду говорит. Блин, у нее что, гормонов как у моего братика Франческо — ноль целых, ноль десятых, кот наплакал сотых?! Дурдом. И ведь с Ленкой та же фигня, а точнее, еще хуже: у нее над сотыми долями даже коты слезы не лили. Только крокодилы лживые, фальшивые слезинки роняли!
— Ну, Кааать! — простонала я. — Ну «пазязя»!
По моське сеструхи было видно, что она борется с собой, но затем, почесав нос (к бухалову, что ли? Или интервенты ей за предложение в глаз дадут?), она кивнула и пробормотала:
— Может, им и понравится. Не думаю, что все пойдут, но вот Рёхею было бы интересно, думаю, как и Ямамото. Попробую предложить. Но именно предложить, а не заманить их в твою ловушку!
— Лады, — просияла я, зная, что Катька умеет убедительно просить. — А я пока Ленусика найду — пускай свою Варию гонит! И Игоря — пусть чешет топить баньку! Если мафиози не согласятся, париться будем мы, сестры Светловы, бугага!
— Тогда я просто обязана хоть кого-то уговорить, — поморщилась Катюха. Да ну тебя, Кать! Ты не Гокудера, чтоб нам с Ленкой на твой пресс и бицепсы любоваться!
Я подмигнула сестре и помчала прочь из кухни. Выдав Игорю ценные указания и заодно пнув его из мягкой постельки вниз, я ломанулась на поиски Ленусика. Синеокую готессу уговорить оказалось сложнее, чем добродушную Катьку и хмурого Игоря, сказавшего: «Коли там царёк ваш недобитый будет, с радостью веничком его отхожу!» Зорро, блин, с березовым веником и тазом наперевес! Иди еще на Торнадо взгромоздись, мститель! Ну да ладно. Короче говоря, Ленку не брали ни уговоры, ни просительные глазки, к которым она по жизни равнодушна, ни посулы: «Мечник и Принц в полотеничке — ммм! Кровь из носа, нэ?» — на что мне отвечали: «Нэ. У меня свертываемость крови хорошая, ей такое не страшно», — ни угрозы затащить ее саму в эту самую баню. А уговорить готессу помочь мне подсобила случайность. Не знаю, что мне в голову стукнуло, но когда мимо курятника, где мы с сестрой беседовали, прошли двое рабочих, планирующих вечером «забить козла», то есть в домино поиграть, я решила сыграть на любви Принца к победам и привязанности к нему Ленки.
— А если Бельфегору понравится? — «призадумалась» я. — А ты его удовольствия лишаешь.
— Нереально, — фыркнула Ленка.
— Да не процесс общей помывки, — отмахнулась я. — Он ведь Гений и любит узнавать нечто новое. А где он в своей Италии мог баню русскую изучить, да на себе испытать? И потом, это ведь то же самое испытание на прочность — выдержит или нет? Или сбежит из баньки, как француз в фильме «Гардемарины вперед!»?
— Он не сбежит! — возмутилась Ленка, да так яростно, что аж глазюками засверкала и лапки в кулачки сжала. Ути-пути, мой боевой хомячок активизировался!
— А Суперби? — фыркнула я, подначивая сестру. — Тоже не сбежит? Енот твой хоть аристократ…
— Да что бы ты понимала! — взвилась Ленка. — Они не сбегут!
— Н-да? — скептически выгнула бровь я.
— Да! — уверенно ответила сестра, а я протянула:
— Ну, посмотрим…
— Вот и посмотрим! Это твои непарнокопытные да никотином отравленные сбегут! — оскорбилась в лучших чувствах, заодно оскорбив и меня с моими друганами, Ленка. Я пропустила ее слова мимо ушей и, показав ей язык, пошла к себе.