Умильно сидеть возлеУчительной руки!— Рыбачат на плоском озереЕврейские рыбаки.Ползут облака сне́гово.— Хлеба-то взяли? Эй! —Над заштопанным неводомНаклонился Андрей.Читаем в затворенной комнате,Сердце ждет чудес.Вспомни, сынок, вспомниМелкий, песчаный лес.Золотые полотнища спущены(В сердце, в воде, в камыше?).Чем рассудку темней и гуще,Тем легче легкой душе.Отчего в доме ветрено?Отчего в ароматах соль?Отчего, будто в час смертный,Такая сладелая боль?Ползут облака снегово…По полотнищу вверх глянь —Играет серебряным неводомГолый Отрок, глаза — лань.Наклоняется, подымается, бегает,Круглится отрочески бедро.Рядом —
солнце, от жара белое,Златодонное звонкое ведро.Поймай, поймай! БлаговестияСамой немой из рыб.Брошусь сам в твои сети я,Воду веретеном взрыв!Белое, снеговое сияниеОбвевает важно и шутя.Ты мне брат, возлюбленный и няня,Божественное Дитя.Спадает с глаз короста,Метелкой ее отмести.Неужели так детски простоДушу свою спасти?Все то же отцовское зало,— Во сне ли, или грежу я? —Мне на волосы с неба упалаЗолотая, рыбья чешуя.
Водителем душ, Гермесом,Ты перестал мне казаться.Распростились с болотистым адом,И стал ты юношей милым.СядемНад желтым, вечерним Нилом.Ныряет двурогий месяцВ сетке акаций.Твои щеки нежно пушисты,Не нагладиться вдосталь!— Чистым — все чисто, —Помнишь, сказал Апостол?В лугах заливных все темней.Твой рот — вишня, я — воробей.В твоих губах не эхо лиНа каждый поцелуй?Все лодочки уехали,Мой милый, не тоскуй.Все лодочки уехалиТуда, далеко, вдаль!Одежда нам помеха ли?Ужаль, ужаль, ужаль!Но отчего этот синий свет?Отчего этот знак на лбу?Маленькие у ног трещоткой раскрылись крылья.Где ты? здесь ли? нет?УжасаСвязал меня узел,Напало бессилье…Снова дремлю в гробу…Снова бледная лужица(Выведи, выведи, водитель мой!),Чахлый и томный лес…(Ветер все лодки гонит домой)Гермес, Гермес, Гермес!
Веслом по-прежнему причаль!Не в Остии ли фонари?Какая чахлая печальВ разливах розовой зари!А память сердцу все: «Гори!»Что ты, кормщик, смотришь с вышки?Берег близок уж совсем.Мы без карт и без системВсе плывем без передышки.Лишь предательские мышкиС обреченных прочь трирем.Горит душа; горя, дрожит…И ждет, что стукнет кто-то в дверьИ луч зеленый побежит,Как и теперь, как и теперь…А память шепчет: «Друг, поверь».Лунный столб в воде дробится,Пусто шарит по кустам…Кто запекшимся устамИз криницы даст напиться?Пролетает грузно птица…Мы увидимся лишь там!..Я верю: день благословен!Налей мне масла из лампад!Какой молочный, сладкий плен!О, мед несбывшихся услад!А память мне: «Господень сад!»Как болотисты равнины!Вьется пенье вдалеке…В вечной памяти рекеТо поминки иль крестины?Слышу руку ФаустиныВ помертвелой я руке…Господень сад, великий Рим,К тебе вернусь опять!К тебе мы, странники, горим,Горим себя распять!..А эхо шепчет: «Пять!»
— Спишь ли? — Сплю; а ты? — Молчи!— Что там видно с каланчи?— Византийская парчаНиспадает со плеча.— Слышишь? — Сквозь густую леньЗвонко белый ржет олень.И зелена, и вольна,Мнет волокна льна волна!— Видишь? —
Вижу: вымпелаНам мадонна привела.Корабли, кораблиИз далекой из земли!На высокое крыльцоПокажи свое лицо.Чтоб сподобиться венца,Удостоиться конца,Золотое брось кольцо.
Нагая юность с зеркалом в рукеЗеленые заливы отражает,Недвижной пикой змея поражаетЗолотокудрый рыцарь вдалеке.И медью пышут римские законыВ дымах прощальных пламенной Дидоны.Какие пристани, Эней, Эней,Найдешь ты взором пристально-прилежным?С каким товарищем, бродягой нежным,Взмутишь голубизну седых морей?Забудешь ты пылающую ТроюИ скажешь: «Город на крови построю».Всегда ограда — кровь, свобода — зверь.Ты — властелин, так запасись уздою,Железною ведешься ты звездою,Но до конца звезде своей поверь.Смотри, как просты и квадратны лица, —Вскормила их в горах твоя волчица.И, обречен неколебимой доле,Мечта бездомников — домашний гусь(Когда, о родичи, я к вам вернусь?),Хранит новорожденный Капитолий.Пожатье загрубелых в битве рукСильней пурпурных с подписью порук.Спинной хребет согнулся и ослабНад грудой чужеземного богатства, —Воспоминание мужского братстваВ глазах тиранов, юношей и пап.И в распыленном золоте туманаЗвучит трубой лучистой: «Pax Romana».