Странное наследство
Шрифт:
– Продолжай, - неожиданно для себя заулыбался Берни, с удовольствием вспоминая, с каким изяществом и остроумием Оливер придумывал ему обидные прозвища.
– Мистер Коновал! Кто там я еще?..
– но тут он заметил, что больной прикрыл глаза.
– Ты здорово утомился, малыш?
– и волна нежности омыла его суровое сердце.
– Немного… - хрипло прошептала Олив.
– Отдыхай, малыш.
Берни обратил внимание, как осунулось лицо Оливера, обострились скулы. На виске пульсировала тоненькая синяя жилка. Под глазами легли коричневые тени. Губы припухли, потрескались и шелушились. Перед
– Спи, малыш, - неожиданно для себя Берни наклонился и поцеловал Олив в горячий лоб.
– Отдыхай, Оливер…
– Спокойной ночи, Берни, - прошелестело в ответ.
– Хороших сновидений тебе, патрон Берни Дуглас…
Признательность и нежность теплой волной накрыли Оливию. Она закрыла глаза, чтобы никто не заметил ее слез. Все эти люди встревожились из-за ее болезни. Берни Дуглас даже предлагал отправиться в Смоки-Хилл за врачом…
– Миссис Мартин, - позвала Оливия слабым голосом.
– Что ты хочешь, детка?
– Только не надо вызывать врача, пожалуйста!
– Олив с мольбой и тревогой смотрела на пожилую женщину.
– Пусть тебя, Оливия, сейчас это не волнует. Успокойся. Но… возможно, это было бы самым безболезненным решением проблемы, которую ты создала себе сама. Давно пора от нее избавиться, Олив! Мучаешься сама и всех окружающих измучила.
Глава 6
Два дня Оливия провела в постели. Она много спала, много ела и все равно испытывала непреодолимую слабость. К тому же у нее начались месячные, и она была рада провести эти дни в постели, вместо того, чтобы работать рычагами в кузнице. Берни Дуглас мог и в самом деле поставить ее к мехам или учеником молотобойца на то время, пока идут проливные дожди.
По большому счету, болезнь была для нее спасением и защитой от тяжелой и неинтересной работы. Но с каждым днем Оливия чувствовала себя все лучше и лучше. Берни, вернувшись вечером из кузницы, всегда навещал ее, внимательно присматривался и, разумеется, замечал малейшие изменения в ее самочувствии и внешнем виде.
И вот на третий день, придя на полуденную трапезу, Берни застал Оливию на кухне. Она помогала Мэган и миссис Лиззи вымешивать тесто и протирать вымытые тарелки.
– Что ты здесь делаешь, Оливер?
– опекун смотрел грозно, словно и не было между ними тех теплых, проникновенных минут, когда Берни Дуглас боялся за судьбу своего подопечного.
– После обеда, Оливер, пойдешь на кузницу, будешь качать воздух.
Миссис Мартин, подавая на стол лепешки, чуть не уронила жестяной поднос и прерывисто вздохнула с сожалением.
– Может быть, мальчик побудет до утра дома?.. Предупреждала же я тебя, Оливер, чтобы ты не рвался на кухню. Такого совестливого больного вряд ли нынче найдешь, Берни. Ты пользуешься мягкостью и терпением мальчика!
– принялась выговаривать старушка обоим.
– Миссис Мартин!
– Берни повысил голос, давая понять сидящим за столом людям, что здесь хозяин только он.
– Между прочим, Никлас тоже пойдет с нами в кузницу. По-моему, все поилки починены, насос на скважине работает и душ исправен… Возблагодарим Господа, Отца нашего Небесного, за хлеб
После полудня в тучах появились широкие прорехи, в которых засветилось, засияло ярко-голубое небо. Выглянуло и заблистало солнце. Легкие кучевые облака, караваном потянувшиеся на восток, уменьшались, поднимаясь все выше и выше в вечернее небо. Солнце ненадолго зависло над зубчатыми, снежными вершинами хребта Элберта, чтобы уже совсем скоро спрятаться на ночь. Птицы, наконец-то дождавшиеся ясной погоды, радостно запели. Эхо повторяло их веселый разноголосый хор, дробило в ущельях и каньонах.
Берни Дуглас и Рони Уолкотт весело шагали впереди всех. Больше всех проделанной работой удовлетворен и доволен был патрон Берни. Сегодня они подковали три десятка лошадей. Теперь за косяк подкованных боевых коней можно будет получить вдвое больше денег, чем ожидалось ранее. Заклейменные и подкованные мустанги легче поддавались воспитанию и армейской муштре. Они побаивались человека, подчинялись его силе.
Оливия не шла, а, пошатываясь и оступаясь, брела позади всех, путаясь в высокой траве. Она снова возненавидела своего опекуна Берни Дугласа. Но не за то, что он заставил ее качать мехи. В ушах ее все еще звучало истошное ржание перепуганных коней, больше похожее на дикий плач. Ее мутило от набившегося в легкие смрада: раскаленного железа, паленой шерсти и жженого рога. И от гадливости все сжималось в ней.
А мужчины шли с ощущением отлично и честно выполненной работы. Но Оливия все больше отставала. Она не хотела никого видеть. Даже Рони Уолкотта.
Мужчины давно скрылись за домом. Вероятно, они уже умылись возле скважины, уселись за стол и сейчас усердно стучат ложками и мисками. Оливия же не хотела есть и не хотела никого видеть.
Не доходя до дома, девушка свернула в сторону. Туда, откуда слышался неумолчный шум воды, несущейся в каменном ложе Гранд-Ривер. Каньон с отвесными кручами и обрывами; берега, сложенные из разных пород, словно слоеный пирог; кажущаяся белой от взбитой пены река…
Девушка немного спустилась вниз на выступающую над водой скалу. Прижалась спиной к нагретым за день камням. Из-за нависшего каменного козырька с тропы ее никто не увидит. Впрочем, они вряд ли станут ее искать. Они, конечно же, ждут, что мальчишка покапризничает, выплачется и сам вернется домой.
– Оливер! Олив! Олли!..
Показалось или кто-то зовет на самом деле?
– Олив, отзовись! Ты где?..
Она собиралась откликнуться, узнав искаженный эхом голос Рони Уолкотта, но тут же замерла, услышав еще один голос:
– Оливер, вернись немедленно. Я отвечаю за тебя перед людьми, Оливер!..
– полный ярости голос Берни Дугласа.
– Ты слишком требователен к мальчику, - послышался недовольный голос Рони Уолкотта.
– Даже индейских юношей приучают к такому, что ему довелось увидеть сегодня, не сразу. Скорее всего, малыш потрясен жестоким отношением к лошадям…
Рони злится на Дугласа, потому что заботится о ней!.. Сердце наполняется благодарностью к двоюродному брату. Рони! Родной Черный Ягуар с золотисто-зеленоватыми хищными глазами. Только Оливия знает, какое доброе и отзывчивое сердце у Ягуара Рони Уолкотта.