Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.

Андерсон Фредерик Ирвинг

Пембертон и его коллеги по Дружественной ассоциации, выступавшие за мирные инициативы, основанные на уступках индейским интересам, никогда не пользовались особой благосклонностью владельца Пенсильвании и его ставленников. Собственники (включая, разумеется, губернатора) обычно выступали против любых мер, способных уменьшить доходы от продажи земель, или, что хуже всего, против всего, что могло бы поставить под сомнение законность предыдущих покупок у ирокезов — особенно самого вопиющего мошенничества, «Ходячей покупки», которую хотели признать недействительной и квакеры, и делавары. Заключенный в прошлом году в Истоне договор, установивший мир между провинцией и восточными делаварами, стал возможен только потому, что губернатор Денни самым бесцеремонным образом согласился отбросить интересы семьи Пенн и удовлетворить требования Тедюскунга о помощи, торговле, земле и расследовании дела о «Ходячей

покупке». Но Денни мог зайти так далеко, не подвергая опасности свою работу, и все — квакеры из Дружественной ассоциации, антипроприетарные лидеры в Пенсильванской ассамблее, Форбс и особенно Денни — знали это. Они также понимали, что взаимосвязанные интересы собственника, ирокезов и сэра Уильяма Джонсона, ни один из которых не желал укреплять независимое положение делаваров или любой другой клиентской группы ирокезов, неизбежно затянут и сорвут попытки договориться с индейцами Огайо.

Учитывая все это, а также беспокойство по поводу дезертирства чероки, Форбс попросил у Аберкромби полномочий для ведения индейской дипломатии, не дожидаясь, пока сэр Уильям предпримет какие-либо действия. К тому времени, когда пришел ответ Аберкромби от 23 июля, переговоры уже шли полным ходом, поскольку Форбс уже последовал совету Пембертона и попросил Денни наладить через Тидиускунга контакты с народами Огайо. Эти усилия принесли свои плоды в начале июля, когда Тидюскунг привел двух вождей западных делаваров в Филадельфию, где Денни заверил их, что Пенсильвания действительно стремится прекратить военные действия. Оба эмиссара из Страны Огайо были сакхемами огромного роста; один из них, Пискетомен, был старшим братом Шингаса и Тамакуа, первый — выдающийся военный лидер делаваров, а второй — гражданский вождь, склонный к уступкам англичанам. Поскольку не оставалось сомнений, что появление таких представителей давало реальную надежду на мир, Денни назначил личного посланника, чтобы тот вернулся с ними в страну Огайо с приглашением принять участие в договорной конференции осенью^[365].

Человеком, которого губернатор попросил отправиться в опасное путешествие на запад, был смелый и проницательный моравский прозелит, Кристиан Фридрих Пост. Этот краснодеревщик прусского происхождения приехал в Пенсильванию в 1742 году в качестве ученика религиозного провидца графа Николауса Людвига фон Цинцендорфа; вскоре после этого он начал выступать в качестве светского миссионера, для чего его гений к изучению индейских языков и способность понимать индейскую культуру делали его уникальным. К 1748 году он поселился среди восточных делаваров в долине Вайоминга, выучил их язык и вступил в брак с ними. Все это делало его идеальным послом для отправки к западным делаварам, но даже в этом случае его жизнь была бы бесполезной в стране Огайо без гарантии безопасности со стороны Писквотена. Как бы то ни было, французы узнали о его присутствии и его миссии, как только он появился в регионе, но не смогли ничего сделать, чтобы остановить его^[366].

К середине августа Пост и Пискетомен достигли города Тамакуа Кускуски в верховьях Бивер-Крик, притока Огайо, который впадает в реку примерно в двадцати пяти милях ниже Форкса. Там 18 и 19 августа Пост обратился к собравшимся вождям и воинам делаваров, заверив их, что англичане хотят заключить мир. После этого в городах вниз по Бивер-Крик и по Огайо практически до стен форта Дюкейн Пост повторял свое послание вождям шауни, делаваров и минго, а индейцы защищали его от попыток французов захватить или убить его. Куда бы он ни приходил, его хозяева выражали реальную заинтересованность в прекращении военных действий, но, похоже, были убеждены, что если они откажутся от французов, то англичане отплатят им, войдя в страну Огайо и захватив их земли. Пост попытался успокоить их, указав на то, что англичане начали военные действия на западе только после того, как французы основали там крепости, и зачитав им положения Истонского соглашения 1757 года, в котором людям Тидюскунга в долине Вайоминга предлагалась помощь и, предположительно, гарантировались земли. Эти факты, по его мнению, можно рассматривать как доказательство того, что англичане не собирались колонизировать территорию за Аллегенами, а лишь изгнать французов и затем возродить торговлю, в которой отчаянно нуждались племена Огайо^[367].

Жители Огайо оставались скептиками. «Совершенно очевидно, — настаивали они, — что вы, белые люди, являетесь причиной этой войны; почему бы вам и французам не воевать в старой стране и на море? Почему вы пришли воевать на нашу землю? Это заставляет всех поверить, что вы хотите силой отнять у нас землю и заселить ее». И все

же, как бы скептически ни относились к намерениям британцев, индейцы вряд ли могли не заметить быстрого ослабления позиций французов на Огайо или проигнорировать тот факт, что Форбс наступал с такой продуманностью и мощью, которую никогда не демонстрировал Брэддок. Поэтому, несмотря на свои опасения, вожди западных делаваров решили отправить Пост с посланием для Денни, Форбса и их «братьев» в Пенсильвании:

[Мы] тоскуем по миру и дружбе, которые были у нас раньше… Как вы одного народа и цвета кожи во всех английских правительствах, так пусть и мир будет одинаков со всеми. Братья, когда вы закончите этот мир, который вы начали, когда он будет известен повсюду среди ваших братьев, и вы повсюду договоритесь вместе об этом мире и дружбе, тогда вы будете рады послать большой пояс мира к нам в Аллегейни… А теперь, братья, дайте королю Англии знать, что мы думаем, как только сможете^[368].

8 сентября Пост, Пискетомен и телохранитель воинов отправились к английским поселениям. После двух опасных недель, проведенных в уклонении от разведчиков, высланных из форта Дюкейн, чтобы перехватить их, они прибыли в город Шамокин, принадлежащий Тедюскунгу, на реке Саскуэханна. Там они расстались: Пискетомен отправился в Истон, где должен был представлять свой народ на предстоящих мирных переговорах, а Пост направился в штаб-квартиру Форбса, чтобы сообщить, что ему известно о силах французов в стране Огайо^[369].

В конце концов Пост нашел генерала в Рейстауне, в палисаде форта Бедфорд. Форбс был рад встретить человека с такими «способностями и верностью» и так обрадовался, получив достоверную информацию о противнике, что назначил ему личное вознаграждение в пятнадцать фунтов стерлингов. Но Посту было ясно, что он нашел человека больного и пошатывающегося от обязанностей командира. Помимо болезненного состояния кожи, Форбс страдал от «долгого и тяжелого приступа кровавого потока» — дизентерии, которая настолько ослабила его, что он мог передвигаться только «в упряжке, запряженной двумя лошадьми». Форбс был, по его собственным словам, «совсем слабым, как ребенок» и вынужден был проводить большую часть времени «в постели, изможденный, как собака». Тем не менее ему удавалось справляться со своими обязанностями, отдавая приказы Буке, отправляя еженедельные отчеты Аберкромби, забрасывая губернаторов просьбами о помощи и торопясь доставить припасы экспедиционным силам^[370].

Пост обнаружил, что генерал обременен заботами и хлопотами, способными вывести из строя здорового человека. Два виргинских полковника, Вашингтон и Берд, на протяжении всей кампании настаивали на том, что Форбс никогда не достигнет форта Дюкейн до конца года, если будет придерживаться плана строительства дороги через Пенсильванию; он должен перенести свои силы на юг и использовать дорогу Брэддока, если надеется на успех. Форбс, убежденный в том, что их предпочтение маршрута Брэддока проистекает из интересов спекуляции землей в стране Огайо, недавно счел необходимым отчитать их за то, что они «проявили слабость в привязанности к провинции, к которой принадлежат», выше «пользы службы». Поскольку Форбс не ценил подобные «провинциальные интересы, ревность или подозрения ни на йоту», он испытывал тревогу с тех пор, как из штаба дороги пришло известие, что последний горный участок, Лорел-Ридж, будет крайне трудно преодолеть. В душе он опасался, что Вашингтон и Берд оказались правы и экспедиция может не успеть добраться до фортов до наступления зимы^[371].

Трудности со строительством дороги были далеко не самой плохой новостью, которая дошла до штаба Форбса. Недавно он также узнал, что 11 сентября Буке, действуя по собственному почину, отрядил большой отряд для разведки в направлении форта Дюкейн из Лоялханны, где основная часть армии была занята строительством форта Лигонье. Буке и майор Джеймс Грант, офицер, которому он передал командование отрядом из восьмисот человек, надеялись закончить кампанию быстрым переворотом, несмотря на приказ Форбса избегать подобных рискованных авантюр. Результатом их смелости стал переворот другого рода, поскольку рано утром 14 сентября большая группа французов и индейцев окружила войска Гранта у Форкса. В результате того, что едва не стало небольшим повторением поражения Брэддока, треть британских и американских войск под командованием Гранта была убита, ранена или взята в плен. Остальные спасались, как могли: одни — сражаясь в организованном отступлении, другие — бросая снаряжение и убегая. Сам Грант — после Буке, самого опытного полевого офицера Форбса — был взят в плен и отправлен в Канаду^[372].