Суровое испытание. Семилетняя война и судьба империи в Британской Северной Америке, 1754-1766 гг.

Андерсон Фредерик Ирвинг

Возвращение в Англию кораблей Камминга, нагруженных рабами, золотом, серебром и четырьмястами тоннами ценной камеди, побудило Питта отправить вторую экспедицию для захвата оставшихся африканских постов Франции — форта Сент-Мишельс на острове Гори и работорговой фабрики на реке Гамбия. К концу года все это оказалось в руках британцев. Французские производители шелка лишились необходимой им камеди сенега, сахарные плантаторы во французской Вест-Индии — рабов, без которых они не могли выжить, а французские каперы, ранее промышлявшие англо-американской работорговлей, потеряли единственную надежную базу для операций на африканском побережье. В то же время британским текстильщикам больше не нужно было покупать резину у нейтральных голландцев по высоким ценам, а британские сахарные плантаторы обнаружили, что их прибыли растут, поскольку новые поставки рабов снизили стоимость рабочей силы. Нехарактерные для военного времени темпы и прибыльность торговли между материнской страной и сахарными островами росли. И все это стало

возможным благодаря тому, что Уильям Питт, который в свое время с трудом нашел бы Сенегал на карте, был готов выслушать квакера, которому хватило настойчивости разыскать его^[422].

Практически неприступная политическая позиция Питта, его надежное сочетание гибкости и оппортунизма, внушаемость и способность использовать любые меры — все это стало основой для важных шагов, которые он предпринял в сентябре 1758 года. Новости из Луисбурга и Сенегала, а также угасающие надежды на скорое принятие решения на полях сражений в Европе только усилили его решимость лишить Францию ее империи, пока Фридрих и Фердинанд держат оборону в Европе. Поэтому еще до того, как Питт закончил разрабатывать планы на 1759 год, он предпринял два шага, которые имели огромное значение для кампаний следующего года. Первый произошел 18 сентября, когда он издал приказ об отстранении Аберкромби от командования и назначении Джеффри Амхерста его преемником. Хотя Амхерсту было всего сорок лет, он уже показал себя компетентным и успешным человеком — качества, которые не сочетались ни в одном из предыдущих американских главнокомандующих. В нем Питт видел умелого администратора, который знал, как выполнять приказы, так и отдавать их: человека, которому колонисты могли доверять, и которому Питт мог доверить завоевание Канады.

Вторым шагом Питта стала организация — и, как только сезон ураганов благополучно закончился, отправка — десантной экспедиции на французский вест-индский остров Мартиника. Как и сенегальская экспедиция, эта затея возникла на основе предложения заинтересованного лица, которое кое-что знало о местных событиях и случайно привлекло внимание секретаря. В данном случае это был Уильям Бекфорд, нерезидентный сахарный барон с Ямайки, олдермен Лондона, член парламента и политическое доверенное лицо Питта. Он сообщил секретарю, что на Мартинике «есть только один сильный город…; у всех жителей… нет продуктов, чтобы прокормить себя и многочисленных рабов в течение одного месяца без иностранного снабжения. Негры и скот этого острова стоят более четырех миллионов стерлингов, и завоевать его легко… Ради Бога, — заключил он, — попытайтесь сделать это без промедления»^[423].

Захват Мартиники дал бы как экономические, так и стратегические преимущества: остров был примерно так же ценен для Франции, как Ямайка для Англии (оба острова экспортировали более двадцати тысяч тонн сахара ежегодно в ближайшие предвоенные годы), и служил базой, с которой французские каперы охотились на англо-американские торговые суда в Вест-Индии. Но Мартиника стоила для Питта больше, чем можно было бы предположить из одной только торговли или стратегии, поскольку она представляла собой достаточно ценный дипломатический противовес, чтобы обменять ее на Минорку. Как не уставал напоминать ему Ньюкасл, нация могла поддерживать чудовищно дорогую войну Питта лишь до тех пор, пока финансисты лондонского Сити продолжали ссужать правительству деньги. Неразрешимый кредитный кризис — а он грозил стать неразрешимым еще в августе — вынудил бы правительство обратиться к Франции с просьбой об условиях. Мартиника стала бы козырем Питта^[424].

Питт начал планировать экспедицию в сентябре. 12 ноября шесть тысяч солдат на борту шестидесяти четырех транспортов, а также восемь линейных кораблей, фрегат, четыре бомбардирских корабля и госпитальное судно отплыли из Плимута. Отправка такого количества людей и кораблей в Вест-Индию заставила Энсона опасаться, что Англия не сможет противостоять французскому вторжению, но Питту было уже не до осторожности. Когда в ноябре Палата общин собралась вновь, она оказалась настолько сговорчивой, насколько он мог пожелать. Без возражений депутаты утвердили самый большой в истории Великобритании бюджет на следующий год — почти тринадцать миллионов фунтов стерлингов. Более половины этой ошеломляющей суммы должно было быть взято в долг, а почти половина ожидаемых налоговых поступлений должна была пойти на выплату процентов по стремительно растущему государственному долгу. Тем не менее, по словам Хораса Уолпола, «вы скорее услышите «нет» от старой девы, чем от Палаты общин»; Питт стал ее «абсолютным хозяином». А планы Питта на 1759 год, в общих чертах объявленные общинам в начале их сессии и затем разосланные в виде приказов военным офицерам и колониальным губернаторам, не оставляли сомнений в том, что он намеревался стать абсолютным хозяином не только 558 податливых членов парламента^[425].

В Европе Питт предлагал поддержать Пруссию финансово и выполнить обязательство, которое теперь уже было твердо зафиксировано, поддержать армию принца Фердинанда как войсками, так и деньгами. Договор о субсидиях с Гессеном, по которому в настоящее время велись переговоры, должен был быть возобновлен с увеличением выплат, которые продолжались бы в течение двух лет после окончания войны. Военно-морской флот, который в последнее время так успешно сдерживал французский флот, должен был продолжать свои операции

в Ла-Манше, Бискайском заливе, Северном море и Средиземном море; оказывать давление на судоходство нейтральных стран, таких как голландцы и датчане, которые поддерживали то, что осталось от внешней торговли Франции; и поддерживать операции войск Ост-Индской компании на субконтиненте, противодействуя эскадре Франции в Индийском океане. Все это были стратегически оборонительные миссии; разумеется, велись и наступательные операции против Гори на западноафриканском побережье и Мартиники в Карибском море. Для выполнения столь масштабных морских задач кораблестроительная программа Энсона должна была по-прежнему иметь наивысший приоритет. Уже сейчас Адмиралтейство предельно ограничило возможности Великобритании по строительству кораблей; в конструкцию фрегатов и линейных кораблей вносились различные усовершенствования; прилагались все усилия, чтобы увеличить число моряков сверх 71 000 человек, находящихся в настоящее время на службе, — самого большого числа за всю историю Королевского флота. Армия, численность которой в настоящее время составляет 91 000 человек, должна была быть увеличена еще на 10 000, если это будет возможно сделать, не прибегая к политически сложному шагу — импрессии. В настоящее время армия была так сильно занята в Америке, а теперь еще и в Вест-Индии и Германии, что в начале 1759 года для обороны родных островов будет доступно едва ли 10 000 человек. Это, в свою очередь, означало, что ополчение, которое было утверждено в 1757 году и профинансировано в 1758 году, но так и не было создано, должно было взять на себя эту работу. Поэтому весной должны были активизироваться приготовления к формированию территориальных полков. Питт надеялся, что все 32 000 человек, которые были утверждены, будут собраны и введены в строй к лету^[426].

Все эти меры стали самыми масштабными, дорогостоящими и тщательно продуманными военными приготовлениями в истории Великобритании. Однако все они были подчинены тому, что должно было стать главной задачей года: завоеванию Канады. 9 декабря Питт направил губернаторам северных колоний письмо, в котором просил выделить для предстоящей кампании двадцать тысяч провинциальных войск: «По крайней мере, такое же количество людей, как… в прошлую кампанию, и даже больше, насколько позволит количество… жителей может позволить». Как и в предыдущем году, король обеспечит провинциалов оружием, боеприпасами, палатками и провиантом, а парламент «предоставит надлежащую компенсацию» за расходы колоний, «в соответствии с активностью и напряженными усилиями соответствующих провинций, которые будут справедливо признаны заслуженными». Эти войска должны были использоваться «для вторжения в Канаду через Краун-Пойнт и переноса войны в сердце вражеских владений». Губернаторам Пенсильвании и южных провинций была направлена аналогичная просьба о предоставлении «нескольких тысяч человек для присоединения к силам короля в этих частях для проведения наступательных операций против врага»^[427].

Амхерсту Питт отправил ряд более подробных приказов, предписывающих ему вторгнуться в Канаду либо через озера Джордж и Шамплейн, либо через озеро Онтарио и верховья реки Святого Лаврентия; укрепить южную часть озера Джордж и форты Огайо; восстановить передовой пост на месте форта Освего, организовать экспедицию против форта Ниагара и (если возможно) действовать против французских постов дальше к западу. Питт также сообщил Амхерсту, что назначил Джеймса Вулфа независимым командующим, который должен был вторгнуться в Канаду из Луисбурга по нижнему течению Святого Лаврентия. Амхерст должен был выделить войска из своего нынешнего командования для встречи с Вулфом в Луисбурге, чтобы экспедиция могла отправиться «как можно раньше в этом году, например, 7 мая или около того, если позволит время года»^[428].

Во всех этих инструкциях не было ничего, что могло бы удивить Амхерста, за исключением, пожалуй, последнего положения, поскольку он ничего не видел и не слышал о Вулфе более полугода. Однако эта особенность планов Питта на 1759 год была бы мгновенно узнаваема любым человеком, знакомым с привычками секретаря принимать решения. В сентябре Вулф освободился от своих обязанностей на Кейп-Бретоне и отправился на корабле в Англию, где надеялся поправить здоровье (которое, по правде говоря, было отвратительным) и провести кампанию за независимое командование в Америке. Даже находясь в Америке, Вулф поддерживал постоянную связь со своей семьей и влиятельными друзьями, писал яркие письма, в которых превозносил свою личную роль в победе над Луисбургом и выставлял Амхерста излишне осторожным чудаком. Благодаря такой продуманной подготовке, когда Вулф прибыл в Англию, его уже превозносили, по крайней мере, во влиятельных кругах, как настоящего покорителя Луисбурга^[429].

Как только он хорошо устроился в своем лондонском клубе, Вулф написал Питту, что вернулся, чтобы поправить свое телосложение, но что он «не возражает против службы в Америке, и особенно на реке Святого Лаврентия, если там будут проводиться какие-либо операции». В конце декабря Питт изменил свои планы, поручив Вулфу командование экспедицией против Квебека и даже (с некоторым трудом) убедив короля повысить его во временном звании до генерал-майора^[430].

Назначение Вулфа в Квебекскую экспедицию завершило стратегическую программу Британии на 1759 год. Как она будет реализована, решали силы и судьбы, не подвластные воле и даже неистовой энергии Уильяма Питта.