Том 4. Классические розы

Северянин Игорь Васильевич

3

(1905 — 1 февраля — 1925)

В мой юбилей все девушки и дамы, Кем я любим (что может быть светлей!), Подумают: «Наш Игорь, этот самый…» В мой юбилей! На людных улицах, среди аллей Безлиственных, ход повоенной драмы Забыв на миг, зардеются алей… И посетят с молитвой Божьи храмы, И захотят восторг уснувших дней Вложить в приветственные телеграммы В мой юбилей!

25 дек. 1924 г.

Триолеты

«Как

не любить мне слова истый…»

Как не любить мне слова «истый», Когда от «истины» оно, Когда в нем смысл таится чистый? Как не любить мне слова «истый», Хотя бы всяческие «исты» Его и портили давно? О, истинное слово «истый» — От истины самой оно!

«Мне снится книга без ошибок…»

Мне снится книга без ошибок — О корректуры идеал! За этот сон сказать спасибо, — Когда поэзы без ошибок, Мне хочется. Как сон мой гибок, — Сон в смокинге, — без одеял: Ведь в нем — и книги без ошибок, И корректуры идеал…

«Могло б не быть и альманаха…»

Могло б не быть и альманаха, Когда бы не было имен… Тащи пирата иль монаха Для заполненья альманаха, Где имя есть одно… Без страха Издатель ловок и умен, Даст денежки для альманаха, Где имя в группе не имен…

«Издатель злого современья…»

Издатель злого современья — Невежда, жулик, хам и жох. Шлю мысленно ему ремень я… Издатель злого современья Искусству предпочел поленья И крыльям грез — припрыжку блох… Издатель злого современья — Невежда, жулик, хам и жох.

«Казалось бы, во время ваше…»

Казалось бы, во время ваше, Когда все меньше с каждым днем Поэтов с Божеским огнем, — В такое время, время ваше, — Беречь бы редкостные чаши, А критик: «В турий рог согнем!..» И эта гнусь во время ваше, Когда нас меньше с каждым днем…

«Так называемый поэтик…»

Так называемый «поэтик» — На шубе гения лишь моль… Любой из Ванек и из Петек — Теперь художник и поэтик. И что ж мы видим? Петьки эти Коронную играют роль, И каждый норовит поэтик Испортить шубу, точно моль.

«Как смеет жалкая бездарность…»

Как смеет жалкая бездарность О даровитости судить И брызгать грязью в светозарность? Как смеет жалкая бездарность Вносить в собор свою базарность И лик иконный бороздить? Как смеет жалкая бездарность О даровитости судить?

«Какая-то сплошная хлыстань…»

Какая-то сплошная хлыстань Вокруг: везде одни хлысты… Укрой меня от них, о пристань, — Объяла, обуяла хлыстань, Ее назойливая свистань, Ее газетные листы… Вселенная — сплошная хлыстань, Где хлест, хлестанье и хлысты!

«Служить

двум божествам не может…»

Служить двум божествам не может Единого Искусства жрец И оттого свой палец гложет, Кто двум богам служить не может, И свой талант нуждой убожит, Не покидая грез дворец, Да, прозе услужать не может Поэзии единой жрец!

«Искусство или повседневность…»

Искусство или повседневность, — Да, что-нибудь одно из двух: Рык прозы или грез напевность, Искусство или повседневность, — Дворцовость чувства или хлевность, Для духа ль плоть, для плоти ль дух… Искусство или повседневность — Решительно одно из двух.

«Художник, будь художник только…»

Художник, будь художник только, Не умещай в себе дельца, Не раздробляй себя нисколько. Художник, будь собою только, — Пусть ни одна иная ролька Не исказит тебе лица. Художник, будь художник только: Не совмещай с собой дельца…

«Когда берет художник в долг…»

Когда берет художник в долг У человека развитого, Тот выполняет лишь свой долг, Художнику давая в долг, Оберегая, чтобы толк Не тронул музника святого, Берущего в несчастье в долг У человека развитого.

«Остерегайся, музарь, брать…»

Остерегайся, музарь, брать Поддержку для себя от хама: Тебя измучит хамья рать Упреками, что смел ты брать. Хам станет так тебя карать, Что заболеешь ты от срама. Остерегись, художник, брать Что-либо для себя от хама.

«Интеллигентный человек…»

Интеллигентный человек Гордится музарю подмогой: Ведь музарь озаряет век. И всякий чуткий человек, Живых оберегатель рек, — Стремится, чтоб своей дорогой Текла река. Тот — человек, Кто горд возможною подмогой.

«Теперь, когда телятся луны…»

Теперь, когда «телятся луны» И бык «лунеет» от тоски, Мне хочется порвать все струны, — Теперь, когда «телятся луны», И трупами смердят лагуны, И вместо гласов — голоски… О век, когда «телятся луны» И бык «лунеет» от тоски!..

1923 г.

Послание Борису Правдину о его коте «Бодлэр»

Прекрасно озеро Чудское…

Языков

Ваш кот Бодлэр мне кажется похожим На чертика, на мышку и крота. Даст сто очков всем смехотворным рожам Смешная морда Вашего кота. Нет любознательней и нет ручнее, Проказливей и веселей, чем он. Моя жена (целуется он с нею!) Уверена, что он в нее влюблен… О нем мы вспоминаем здесь с тоскою И лишь о нем поэтова мечта… О, как прекрасно озеро Чудское, Создавшее подобного кота.