Трапеция
Шрифт:
со Старром не пройдет, снова будешь крутить свое тройное в убогом захолустье?
– Не знаю. Как Папаша скажет.
– Ты будешь держать на плаву всю семью!
– И что? Нас долго держал Папаша. И Анжело. Я задал ему жару, когда работали
над тройным. Когда я впервые сделал третий переворот, то сшиб его с
ловиторки… едва не убил. Мы свалились на край сетки… могли закончить, как
Джо с Люсией – тут бы и конец сразу двоим Сантелли. Он обернулся вокруг меня,
сказал. Если бы сказал, Папаша наверняка запретил бы мне пробовать еще год.
Думаешь, после такого я сбегу от семьи? Стану работать на кого-то другого?
Джонни усмехнулся. Он снова становился самим собой.
– К Томми у тебя тоже будет слабость?
Марио лежал на боку, похожий из-за напряженного лица на злого Пьеро.
– Уже есть. Мы с тобой могли бы работать на двойной трапеции, но ты всегда был
таким индивидуалистом.
В его устах слово прозвучало оскорблением.
– Семь часов, Джок. Пора вставать, бриться и приводить себя в порядок, пока
женщины не оккупировали все ванные.
Марио сел, сбрасывая одеяло.
– Ребята, семь часов, – объявил Анжело, распахивая двери.
Увидев Джонни, он рассмеялся.
– Чего и следовало ожидать. Помню вас на гастролях в ночь перед большим шоу.
Где один, там и все. Интересно, где я отыщу Лисс? В кровати у Люсии? Ах да, вы
ведь взрослые… так или иначе, в кои-то веки здесь я ее не нашел!
Chapter 11
ГЛАВА 22
Для поездки они взяли фургон Джо: зимняя квартира Цирка Старра находилась
милями пятьюдесятью южнее. У ворот Папаша Тони спросил насчет Фортунати, и их отправили к большому шатру, где располагались аппараты. Высоко над их
головами летали туда-сюда маленькие яркие фигурки.
Сантелли сбились в кучку и смотрели.
– На мостике Джим, – бормотал Марио, указывая пальцем. – И Лионель в
ловиторке. А в воздухе Клео.
Женщина, сделав изящный пируэт, поймала перекладину, и Лисс охнула.
– И это им мы должны показывать, что умеем?
– Тихо, тихо, – Анжело приобнял ее за талию. – Наш Мэтт тоже не промах. Все
будет нормально.
Женщина раскачалась – так высоко, что едва не коснулась ногами купола. В
самой высокой точке она отпустила трапецию, кувыркнулась назад и сделала два
идеальных сальто в сеть. Затем аккуратно прыгнула на пол, подобрала белый
халат и направилась к ним, завязывая пояс. Папаша Тони, изысканно кивнув, взял
ее за руку.
– Клео, дорогая.
Клео Фортунати была миниатюрная,
волосами и теплыми живыми глазами.
– Рада снова повидаться, Тони. Я даже признаюсь, что выделывалась перед
вами. Так, совсем чуть-чуть.
С аппарата слезли двое мужчин. Они подошли к Сантелли, и тот, что был повыше, крепко сжал ладонь Папаши.
– Как дела, дядя Тони? Старр придет позже. Я и Лионель считаем, что вам не
помешает немного времени – привыкнуть к свету и оборудованию – раз вы
выступали на открытом воздухе. Я знаю, что тебе все равно, где работать, но ты
говорил, дети никогда не выступали в шапито.
– Спасибо, что подумал об этом, Джим. Мы действительно даем представления в
парках и на пустырях. Никто из детей, кроме Анжело, не работал в шапито.
Джим Фортунати был на дюйм-два выше Папаши Тони, но вряд ли бы кто назвал
его высоким. У него была стройная мускулистая фигура и густые серо-стальные
волосы c драматической сединой на висках. Исполнилось ему, наверное, лет
сорок пять. Его брат, Лионель, выглядел моложе, темнее. У него были
широченные плечи и аккуратные завитые усики.
Он обменялся рукопожатием с Анжело.
– Это все члены семьи?
– Верно, – откликнулся Анжело.
И Томми понял, что он подразумевает именно то, что сказал. Уныние, нахлынувшее утром, когда он смотрел на Марио и Джонни, испарилось без
следа. Он тоже был Сантелли – в особенном смысле.
Нет смысла ревновать – ни к Джонни, ни к другим.
Клео спросила своим теплым глубоким голосом:
– Почему Люсия с вами не приехала? Я так хотела с ней повидаться.
– Она тоже хотела бы, – ответил Папаша, помолчав. – Должно быть, решила, что
дети разволнуются, если она будет смотреть. Передала тебе привет. Джим ведь
рассказывал, что у меня в номере трое ее детей?
Лицо Клео – треугольное, с вздернутым носом, почти гномье – преобразилось, когда она улыбнулась.
– Ну-ка, посмотрим, кого я помню. Мэтт-младший, конечно же… ты всегда был
темненьким. А Марк… да, он никогда не летал, верно? Глаза или что? Джонни, правильно? И, разумеется, моя девочка.
Она заключила Лисс в полные энтузиазма объятия.
– Помнишь меня, сладкая?
Лисс кивнула. Странно было видеть всегда подвижную девушку странно
онемевшей, рослой по сравнению с Клео.
– Но как ты выросла, как вы все повзрослели…. Господи, Лу как-то писала, что у
тебя муж и даже ребенок. Сколько ему?
– Два с половиной, – робко ответила Лисс.