Тыл-фронт

Головин Андрей

А когда Рощин пообещал настоять, чтобы по выздоровлении Калмыкова направили обратно в батарею, он совсем ожил. Провожая Рощина, он уже смеялся.

— Значит, четверых задержали? Имели полное право, раз полезли на нашу землю… Какие там у нас еще новости? — засыпал он вопросами командира батареи.

— Особенных нет, — уклончиво ответил Рощин, не желая волновать Калмыкова сообщением о пропаже Варова.

— Вы неплохой доктор, товарищ старший лейтенант, — взглянув на Калмыкова, заметила сестра.

—

Дальнейшее состояние больного зависит только от вас! — улыбнулся Рощин. — Нужно сделать так, чтобы Калмыков попал снова в свою часть. Если вы это обещаете, с больным будет все в порядке.

— Правда?

Правда, — серьезно ответил Калмыков.

— Хорошо, я это обещаю.

— Вот и все лекарство! — воскликнул Рощин.

Рощин возвращался в батарею в полдень. Еще издали он увидел Новожилова. Тот бежал навстречу, подавая рукой какие-то знаки.

Что случилось? — обеспокоился Рощин.

Командующий и член Военного Совета приехали… Федорчука медалью награждать будут.

— Давно приехали?

Только что. Сейчас пошли в ваш блиндаж.

Старший лейтенант напрямик, через кусты, побежал к командирскому блиндажу.

Взглянув на командующего, Рощин понял, что тот чем-то раздражен. Выслушав доклад, генерал молча прошел в каземат вычислителей. Сергеева проводила испытание только что привезенных, еще пахнущих фабричной краской приборов. Из боевых отсеков доносились короткие команды, ритмичное гудение центрального аппарата и приглушенные голоса вычислителей:

— Цель. Номер. Отсчет. Координаты.

Сергеева быстро направилась к генералу, но тот остановил ее:

— Продолжайте, продолжайте.

У вычислителей командарм и член Военного Совета пробыли часа полтора. Вышли они оттуда довольные.

— Молодцы! — заметил Рощину командарм. — Сержанта, если считаете достойным, представьте на звание младшего лейтенанта.

— Есть, товарищ генерал! Заслуживает.

Во время вручения медали Федорчуку случился небольшой казус. Когда Савельев хотел приколоть медаль на грудь Федорчука, тот забеспокоился, замотал головой, протянул руку.

— Не так, не так! Нэ сюды, — приглушенно прогудел он и подставил пятерню. — Сюды, сюды, — тыкал в нее пальцем, видя, что генерал не понимает.

Командующий удивленно взглянул на него, спрятал медаль в футляр и вместе с удостоверением положил на широкую ладонь Федорчука. Тот медленно поднял крышку коробочки, поднес медаль к губам и поцеловал. Потом осторожно прикрыл футляр второй рукой.

— Це добре, дуже добре, — смущенно заулыбался сержант, потом вышел из строя, но, вспомнив, что не попросил разрешения, вернулся на место. — Разрешите, товарищ генерал, на середину?

Генерал кивнул, и Федорчук вышел вперед.

— Оцэ бачите? Цэ правительство прислало из Кремля, из Москвы, не якомусь там Федорчуку,

а нам всем. Цэ не я, а вси заробылы. И цэй день нехай каждый запомнит!

Довольные этим выступлением, разведчики долго и громко аплодировали.

Савельев осмотрел землянки, сделал несколько замечаний и задержался в командирском блиндаже, расспрашивая Рощина о результатах разведки за последнее время.

Не успел Рощин сообщить Савельеву все новости, как в дверь постучали. Вошли Козырев и незнакомый Рощину китаец в форме пограничника.

Козырев сообщил, что, по имеющимся у него данным, захваченный японцами Варов, действительно, оказывал геройское сопротивление и попал в руки врага, только, потеряв сознание. Начальник заставы добавил, что заехал на батарею не только для того, чтобы рассказать о Варове, но и потому, что у него имеются некоторые необходимые командующему агентурные сведения.

Чувствуя себя лишним, Рощин попросил разрешения выйти.

Рощин вышел из блиндажа. Угасающий день дышал запахами золотой дальневосточной осени и паркой духотой.

«Надо выкупаться», — старший лейтенант напрямик через заросли направился к Волынке. Выбравшись на широкую поляну, он увидел Сергееву и Давыдову. Они сидели на траве и собирали в букеты по-осеннему блеклые цветы. Сергеева первая, заметила командира батареи и что-то шепнула Соне. Девушки стряхнули с колеи цветы и поднялись.

— Красивые! — похвалил Рощин. — Это вы себе в землянку?

— И себе, и разведчикам, и еще кое-кому, — смущенно ответила Соня, переглядываясь с Сергеевой.

— Кому же еще? Ведь не каждый же день батарея получает благодарность от командующего, — в шутку намекнул Рощин.

— А хотя бы и вам, — в тон ему ответила Сергеева.

— Кто же из вас будет вручать? — рассмеялся старший лейтенант.

— Вот возьмите. — Валя покраснела.

Товарищ старший лейтенант, скажите, что с Петей Варовым, — попросила Давыдова, низко наклоняя лицо к коленям.

Что он мог рассказать ей об этом горячем и задиристом пареньке? Хотя нет войны, но люди гибнут. Был Петя Варов и его не стало. Рощин передал все, что знал о нем, в том числе и то, что рассказал начальник погранзаставы.

Соня не могла скрыть слез. Прижав букет, она молча встала и направилась в сторону расположения части.

— Не надо, — остановила Валя приподнявшегося Рощина. — Пусть поплачет. С тех пор не может найти себе места. Хорошо, что вы рассказали ей все… Может, его вылечат и возвратят? — с надеждой спросила Сергеева. — Раз он жив…

— Нет, Валя, этого ожидать нечего, даже если он и останется жив, — возразил Рощин.

Купаться он не пошел.

— Вот и с вами может случиться так же, — неожиданно сказала Валя, когда они возвращались. — Вы все время на границе.