Тыл-фронт
Шрифт:
— А вы будете меня вспоминать? — Рощин с тревогой ожидал ответа.
— Не знаю… Наверное буду, — зябко поежилась Сергеева. — Но лучше вы будьте осторожным, — с мольбой взглянула она на него.
— Валя…
— Не нужно… Анатолий. Не нужно больше ничего говорить, — даже испуганно проговорила Валя.
5
Работы по переоборудованию форта тяжелой артиллерийской батареи приближались к концу. Теперь в нем было уже вместо четырех
Массивные орудия, в жерла которых мог бы забраться человек, были вмурованы в громоздкие бетонные основания. Из глухих низких подземных ходов к ним тянулись узкоколейные пути, по которым ползали тяжелые покорные тележки. В глухих нишах бетонных стен поблескивали полутораметровые снаряды, на каждом был написан адрес: железнодорожная станция, больница, электростанция, мост…
По тускло освещенным мрачным подземным ходам бесшумно, словно привидения, передвигались худые, изможденные китайцы.
Майор Танака, усевшись на единственное полукресло, лениво курил. Его собеседник, командир батареи — толстый, рыхлый майор с очками в массивной роговой оправе, сидел за низеньким столиком, подобрав под себя короткие ноги. Он не отрывал от Танака угодливого взгляда.
— Значит, завтра вам необходимо всего пятнадцать китайцев? — скучающе переспросил Танака.
— Так точно! Только для наружных работ: укладки материалов, уборки мусора, заброски старого рва.
— Сегодня сколько у вас работало?
— Пятьдесят шесть.
— Значит, сорок одного нужно убрать. — Танака поморщился. — Надоело с ними возиться.
— Завтра уже не нужно будет ими заниматься, — подсказал командир батареи.
— Не совсем так. Двадцать пять сегодня ночью уберу. С остальными придется еще подождать, — ответил Танака.
— Переведете на другие работы?
— Нет, для этого хватит более крепких физически. Ваши уже не пригодны для работ, вы их использовали добросовестно. Теперь они пригодны разве только для особых отправок.
— Что это за отправки?
— Для вас безразлично, — сухо оборвал Танака.
— Не угодно ли, господин Танака, осмотреть батарею? — чтобы сгладить неловкость, предложил командир батареи.
— Если это не отнимет много времени, пройдусь.
Узким проходом, соединяющим командный блиндаж с фортом, они прошли в первый каземат. Майор Танака с любопытством оглядел мощные орудия. До этого он видел только полевые.
— Оно не выстрелит? — пошутил он, заглядывая в ствол.
— Пока я не прикажу, будет спокойно дремать, — самодовольно заверил артиллерийский майор.
— А это что? — указал Танака на пестревший иероглифами щит.
— Это сабуровские и некоторые прочие адресаты, для которых предназначены вот эти подарки, — указал командир батареи на снаряды.
— О, это интересно! — воскликнул Танака, рассматривая щит.
— Вот эти восемнадцать надписей несут смерть всему Сабурову, — с готовностью пояснил майор. — Я, как злой дух, держу в руках смертоносные стрелы.
Неожиданно в тишине подземелья раздался слабый, болезненный
— Дикие свиньи! Он пачкает пол, а они любуются. Выбросьте его. Быстрее, быстрее… — на худые тела китайцев с сухим стуком опускалась палка. Китайцы медленно подняли своего товарища и направились к выходу.
— Ноги, ноги поднимайте, а то перепачкаете пол! — ярился майор.
— Прикажите его пристрелить, — посоветовал Танака.
— Зачем? — удивился майор.
— Как зачем? Не думаете ли вы его бинтовать?
— О, нет! Но и пулю тратить на него незачем. Его выбросят в ров, там уже десятка полтора плавает.
Танака одобрительно кивнул. Они вышли из форта и натолкнулись на выстроенные в четыре шеренги китайцев.
Танака остановился против строя.
— Господин майор! Работы на форту окончены, — доложил фельдфебель. — Рабочая команда выстроена для следования в карантин.
— Отберите человек пятнадцать, которые поздоровее, они останутся у вас для завтрашних работ, — приказал Танака.
Когда отобранных рабочих увели, он через переводчика обратился к остальным:
Сегодня вы закончили работы. Вы выполнили свой священный долг перед божественной страной восходящего солнца и достойны благодарности, и мы сумеем отблагодарить вас.
Китайцы подобострастно закланялись. Лишь один стоял с закрытыми глазами, словно уснул. На его лице не шевелился ни один мускул. Это был Ли Фу.
— Ты почему не кланяешься? — вкрадчиво спросил Танака и, не получив ответа, ударил его по лицу.
— Нужно кланяться. Вот так, вот так, — схватив за волосы, наклонял он голову Ли Фу.
В сопровождении трех солдат с овчарками рабочая команда устало побрела на отдых. Вконец обессиленного Ли Фу несли на руках товарищи. Шестнадцатичасовой труд в подземелье высосал из людей все жизненные соки. Окрики конвоя уже не действовали, и солдаты, чтобы ускорить движение, время от времени натравляли на задние шеренги собак. Псы рвали вместе с одеждой человеческие тела.
В Сибуни добрались к заходу солнца. На пустыре, в центре деревушки, команду ожидал Танака.
— Направляйте ко мне по одному! — приказал он унтер-офицеру.
От строя к нему потянулась цепочка. Бегло оглядывая рабочих, Танака или молча толкал палкой жертву вперед, или отбрасывал в сторону, выкрикивая:
— В тринадцатую фанзу!
После осмотра одну группу погрузили на машину и увезли. Вторую, в которую попал Ли Фу, загнали в лесную низкую фанзу. Товарищи уложили Ли Фу на холодный кан. Чтобы лечь всем, в землянке не хватало места. Обессиленные люди опускались на корточки на земляной пол и сразу забывались в полуобмороке. Воздух в низеньком помещении становился нестерпимо душным и смрадным. Люди стонали, выкрикивали, метались.