Ум Будды. Антология текстов Лонгчемпы по Дзота Ченпо.
Шрифт:
Чатралва жил в безбрачии. У него были тонкие седые волосы, длинные и слегка свалявшиеся. Помню его слова: «Мой учитель Адзом Другпа (A-Dzom 'Brug-Pa, 1842–1924) сказал мне, что я должен вести жизнь йогина-тантрика, а также напророчил, что я стану тертоном (gTer-sTon) открывателем сокровищ Дхармы. Но у меня нет ни склонности к женитьбе, поскольку это означает жизнь, полную борьбы, ни желания открывать новые тер-чо (открытые драгоценные учения Дхармы), поскольку людям уже доступны многие открытые подлинные бесценные терчо. Поэтому в знак того, что я следую словам пророчества своего учителя, я ношу эти длинные волосы в качестве тантрического облачения».
Поскольку с третьим Додрупом Ченом Ринпоче практически никто, включая и Чатралву, не имел шанса повидаться лично, Чатралва получал разъяснения
У Чатралвы был довольно большой и удобный дом с большим количеством книг и объектов почитания. За ним ухаживало небольшое количество служителей. Если вы давали ему какие-то подарки или подношения, иногда он принимал их или отсылал для использования в ритуалах, но бывало и так, что он в гневе выбрасывал их. Однако хорошую еду, особенно жемог (bZhes-Mog), он всегда принимал с большим удовольствием, произнося свое знаменитое изречение: «О, это ценнее сотен лошадей и коров (mDzo)».
Известна одна забавная история о большом доме Чатралвы. Однажды известный лама по имени Ринчен Таргье (Rin-Ch'en Dar-rGyas), о котором первый Додруп Чен предсказал, что он будет великим мастером, был на собеседовании с Чатралвой. Чатралва резко спросил его: «Что ты здесь потерял?». «Я слышал, что вы чатралва, аскет, — ответил лама. — Однако у вас так много всего, что вас вполне можно назвать богачом. Как же вы можете зваться чатралвой?» Чатралва ответил: «Чатралва означает человека, отсекшего свои эмоциональные привязанности к мирским благам и к жизни. Это не означает, что надо быть бедным и при этом страстно желать всего мирского, как это делают многие». Чатралве всегда нравилось общество непосредственных и мужественных людей.
Мы провели в Ягегаре восемнадцать дней. Кьяла Кхенпо и я встречались с Чатралвой много раз. Он отвечал на вопросы Кхен-по очень подробно и после каждого ответа, перед тем как перейти к следующему вопросу, рассказывал какую-нибудь интересную историю из прошлого. Я не много понимал из основных учений, но рассказы доставляли мне большое удовольствие. На вид он казался древним, лишенным возраста, мудрым, естественным и безграничным. У меня все время возникала одна и та же мысль: «О, вероятно, Кункьен Джигмед Лингпа был похож на этого ламу». Хотя в те дни я не слишком часто об этом думал, но позже я не раз ломал голову над вопросом, на который я до сих пор так и не нахожу ответа: почему он позволял мне присутствовать на этих встречах, где обсуждались столь сокровенные вопросы. Может быть, потому что меня признали тулку — перерождением великого ламы, которого Чатралва очень почитал; или потому что мне было всего двенадцать лет? Впрочем, я не думаю, что любое из этих соображений на самом деле было причиной. Воспоминание о его присутствии неизменно вызывает во мне состояние великой безмятежности. Видимо, именно это и было причиной того, что этот великий ясновидящий лама позволял мне находиться при нем.
За несколько дней перед тем, как мы отправились в путь, Кхенпо организовал для своего брата Кьяли Лоли встречу с Чатралвой. Лоли не был ни ученым, ни продвинутым практиком медитации. Каким-то образом он уже успел получить учения Дзогпа Ченпо и практиковал их, завершив обычные и предварительные практики. Но встреча с Чатралвой стала для него разочарованием. Не потому, что он был слишком хорош в своей медитации Дзогпа Ченпо, а, наоборот, потому, что он понял, что еще даже не готов приступить к ней.
День, когда Кьяли Лоли пошел встречаться с Чатралвой, был одним из самых важных дней в его жизни. Лоли был очень храбрым человеком, и ничего не могло внушить ему страх. Он рассказал
Ты должен сначала научиться с преданностью произносить «молитву имени» Будды Амитабхи сто раз в день, затем увеличить число повторений до двухсот, и так далее. Однажды может наступить момент, когда что бы ты ни делал, это будет делаться в единстве с произнесением «имени» Будды и с чувством присутствия Будды. Если это произойдет, то в момент смерти ты будешь умирать, выражая и ощущая присутствие Будды. И тогда, в силу твоих заслуг и благословений Будды, все воспринимаемое проявится как обитель Будды, и твое будущее будет полно мира и счастья. И тогда ты будешь готов служить другим.
Затем он написал несколько строк, цитату из сутры, где говорится о заслугах и благах, связанных с «начитыванием имени Будды Амитабхи».
Кьяли Доли был разочарован, поскольку так и не получил никаких учений Дзогпа Ченпо, и его гордое сердце было разбито. Но теперь, вспоминая эти давно ушедшие дни, я могу понять, насколько ему подходили эти наставления, и как благотворно для него и для кого угодно следовать им. Очень важно, чтобы учитель был справедливым, откровенным, точным и ясным в высказываниях, а ученик — реалистичным, внимательным, терпимым и открытым. Об этом сказано так:
Недостаточно иметь Дзогпа Ченпо в качестве своего учения. Человек сам должен стать Дзогпа Ченпо.
Жизнь Кункьена Лонгчена Рабджама20
[20] Это жизнеописание (если только не оговорены другие источники) основано на: TRL, TRT, ZDO, ZDS, LGY, KNRT, NLC, TTD, DTG, LNTT, PKD и LG.
Среди мастеров Дзогпа Ченпо со времен гуру Падмасамбхавы и Вималамитры (IX век) Кункьен Лонгчен Рабджам (Kun-mKhyen Klong-Chen Rab-'Byams, 1308–1363) был величайшим практиком, мастером медитации, философом и автором текстов. Он родился в деревне под названием Тодтронг (sTod-Grong) в долине Тра (Grva), что в области Йору (gYo-Ru), одном из двух районов Центрального Тибета (dBus) — Йору и Вуру (dBu-Ru) на десятый день одиннадцатого месяца (TTD За/4: 8-й день 2-го месяца) года земляной обезьяны пятого Рабчунга (Rab Byung, шестидесятилетний цикл). Его отец, учитель Тенсунг (Slob-dPon bsTan-Srung), был сыном ньингмапинского ученого по имени Лхасунг (Lha-Srung) из семейства Рог. Лхасунг, доживший до возраста ста пяти лет, был двадцать пятым потомком племянника Гялвы Чогьянга (rGyal-Ba mChog-dByangs), одного из двадцати пяти главных учеников Гуру Падмасамбхавы. Матерью Лонгче-на Рабджама была Соднамгьен (bSod-NAms-rGyan) из семейства Дром ('Втт).
Его рождение сопровождалось чудесами. Когда он был зачат, его матери приснились два солнца на огромном льве, освещающих весь мир и растворяющихся в ней самой. Во время родов охранительница Дхармы Намтру Ремати (Nam-Gru Re-Ma-Ti) предстала перед его матерью в облике размахивающей мечом черной женщины. Держа младенца в руках, охранительница сказала: «Я буду его защищать». Она передала его матери и исчезла. Однажды, когда мать работала в поле, случился сильный град, и она побежала домой, забыв младенца в поле. Вспомнив о нем, мать вернулась и стала его искать, но младенца нигде не было видно. Она заплакала, и тут перед ней снова возникла черная женщина, на сей раз с младенцем в руках, и отдала его матери.
Согласно многим пророчествам, одним из предыдущих перерождений Лонгчена Рабджама была принцесса Пемасэл (PadmagSal), дочь царя Трисонга Дэуцена (790–858). Когда она умирала, Гуру Падмасамбхава передал ей Ньингтиг, сокровенную сущность учений Дзогчен.
В последовательности жизней принцессы Пемасэл перерождением, непосредственно перед Лонгченом Рабджамом, был Пема Ледрел Цэл (Padma Las-'Brel-rTsal, 1291?—1315?), открывший учения Ньингтиг. Они были переданы принцессе Пемасэл Гуру Падмасамбхавой как терма (gTer-Ma, скрытое сокровище Дхармы) и стали известны под названием Кхадро Ньингтиг (mKha'-'Gro sNying-Thig).