В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Марлитт Евгения

Съ этими словамн она отворила дверь и вышла на террасу, посл этого горячаго разговора ей необходимо было освжиться; мраморная близна ея строгаго, римскаго профиля невольно оживилась, въ глазахъ сверкало презрніе и тонкія брови нервно вздрагивали отъ нетерпнія.

– Впрочемъ, онъ легко могъ наставить меня на путь истины. Я бы тогда съумла защищать его устно и письменно! – продолжала она, – но онъ предпочелъ отвтить мн гордымъ, ледянымъ взглядомъ на мой единственный вопросъ касательно этого предмета.

– И этотъ отвтъ долженъ былъ удовлетворить тебя.

– Ошибаешься, любезный Морицъ; подобный отвтъ очень легокъ и удобенъ, но я не могу довольствоваться

краснорчивыми фразами, – я требую большаго. Впрочемъ ты долженъ знать, что у меня нтъ недостатка въ доброй вол и я повторяю теб то, что говорила съ самаго начала: докажи мн и свту, что онъ добросовстно исполнилъ свою обязанность, – вдь ты былъ свидтелемъ…

Совтникъ торопливо отошелъ отъ двери и прикрылъ глаза рукою, – яркій солнечный свтъ невыносимо утомлялъ его зрніе.

– Ты хорошо знаешь, что я не въ состояніи доказать того, чего ты требуешь, вдь я не знатокъ въ медицин, – отвчалъ онъ подавленнымъ голосомъ, почти что шопотомъ.

– Ни слова больше, Морицъ! – вскричала Генріэтта, все тло которой судорожно дрожало. – Каждая твоя попытка къ защит еще боле раздражаетъ нашу гордую невсту, которая считаетъ себя вправ быть несправедливою и непостоянною. – Ея большіе глаза, горвшіе лихорадочнымъ огнемъ, съ ненавистью посмотрли на прекрасное лицо сестры. – Можно только пожелать, что-бъ твои жестокія маневры какъ можно скоре достигли цли, или ясне сказать, пусть онъ скоре замтитъ твое враждебное чувство и самъ добровольно возвратитъ данное тобою слово. Правду сказать, Брукъ ничего не потеряетъ, разставшись съ твоею холодною душою; но къ несчастію онъ любитъ тебя, и скоре сознательно наднетъ на себя цпи несчастнаго брака, чмъ ршится на разлуку, это онъ постоянно доказываетъ своимъ поведеніемъ.

– Къ несчастію, ты права, – сказала Флора небрежнымъ тономъ.

– И по этой причин я буду всегда защищать его и гд только можно разбивать твои интриги, – докончила Генріэтта задыхающимся голосомъ отъ внутренняго волненія.

Сострадательный взглядъ, который Флора обратила на больную сестру, выражалъ ядовитую насмшку и казалось въ эту минуту въ голов ея блеснула еще новая мысль.

Подойдя къ Генріэтт, она положила правую руку ей на плечо, притянула ее къ себ и съ сардоническою улыбкою сказала ей на ухо: – Такъ осчастливь его сама, дорогая моя! Могу тебя уврить, что не стану препятствовать этому.

До какого нахальства способна дойти избалованная и тщеславная женщина! Кети стояла довольно близко и невольно слышала шопотъ сестры, причемъ глаза ея вспыхнули негодованіемъ.

Флора поймала этотъ взглядъ.

– Смотри, какіе глаза можетъ длать эта барышня! Неужели ты не понимаешь шутки, Кети? – спросила она немного смутившись. – Я не сдлаю зла твоей питомицы, хотя имла-бы право выбранить Генріэтту за ея злостныя выходки. Эти дв особы – она указала на совтника и на сестру, – воображаютъ себя вправ слдить за моими поступками, а ты, едва успвшая выйти изъ пансіона и не имющая еще самостоятельныхъ идей, тоже берешь ихъ сторону и вооружаешься противъ меня. Неужели ты думаешь, что имешь понятіе о твоей сестр Флор? – Она весело засмялась и протянула руку къ молодому оршніку, изъ за втокъ котораго внезапно вспорхнулъ голубь и быстро взвился къ блестящему небу. – Видишь, дитя мое, еще минуту тому назадъ сидла эта птичка на втк возл своихъ подругъ, а теперь ея расширенныя крылья мечутъ серебристыя искры и тамъ въ голубой высот она составляетъ самостоятельное, гордое явленіе. Можетъ быть ты поймешь, съ кмъ я хочу сравнить эту птичку. – Поди сюда, Морицъ, – обратилась она къ своему зятю, – кажется за этимъ лскомъ

лежитъ новое пріобртеніе Брука, – посмотри какой тамъ сильный дымъ за деревьями.

– Очень понятно, потому что тамъ затоплены печи, – отвчалъ совтникъ, – тетушка Діаконусъ перебралась туда со вчерашняго дня.

– Какъ! въ эту грязную хижину?

– Да, ее не подновляли, – впрочемъ мельникъ былъ такимъ хорошимъ хозяиномъ, что строеніе еще очень прочно; въ дом цлы вс гвоздики, и ни одинъ кирпичъ не вывалился.

– Ну и Богъ съ ними! Въ сущности дло вовсе не такъ плохо. Старая, допотопная мебель тетушки и портретъ покойнаго Діаконусъ отлично гармонируютъ съ грязными стнами. Для банокъ съ вареньями и соленьями также будетъ мста довольно, а вода для стирки и мытья течетъ почти рядомъ съ домомъ.

Флора нервно вздрогнула и приподняла платье, какъ будто почувствовала себя на только что вымытомъ полу. – Не мшаетъ, однако, запереть дверь, – сказала она входя въ комнату, – втеръ гонитъ прямо къ намъ весь этотъ дымъ и чадъ. Право, я думаю эта почтенная старушка печетъ свои неизбжные блины. Прежде чмъ устроиться въ квартир, ей необходимо занятъся печеньемъ и вареньемъ. – Съ этими словами Флора плотно затворила об половинки двери.

Между тмъ Генріэтта тихо вышла изъ комнаты. Насмшки сестры силъно на нее подйствовали, съ тхъ поръ она упорно молчала и уединилась на самый верхъ башни, гд голуби и сороки вили себ гнзда.

Кети взяла свой зонтикъ, но не пошла за больною, она знала что сестра любитъ быть одна, когда удаляется отъ окружающаго ее общества, но съ другой стороны она не въ состояніи была оставаться въ комнат, гд чувствовала присутствіе властолюбивой и капризной сестры, и потому ршилась пройти на мельницу и навстить Сусанну.

– Ну ступай на свою мельницу, – вскричалъ совтникъ, тщетно стараясь удержать ее, – но прежде взгляни сюда! – Онъ прижалъ вдланную въ стну пружину, и въ глубокой стнной ниш показался новый денежный шкафъ. – Онъ принадлежитъ теб, здсь вс твои богатства; вс деньги, вырученныя изъ продажи имущества твоего дда, лежатъ здсь, превращенныя въ цнныя бумаги. Эти бумаги денно и ночно работаютъ для тебя, они пригягиваютъ огромныя денежныя суммы въ этотъ скромный уголокъ… Мельникъ не терялъ золотаго времени, – это видно изъ его духовнаго завщанія, но онъ врно не подозрвалъ, какъ быстро наростетъ оставленное имъ наслдство.

– Такимъ образомъ ты имешь надежду сдлаться первою партіею во всей стран, Кети, – и можешь какъ въ волшебныхъ сказкахъ для свадебнаго пира вымостить полъ блестящими талерами, – воскликнула Флора, снова садясь на диванъ и взявъ въ руки какую то книгу. – А все таки жаль твоихъ денегъ! Не сердись на меня, дитя мое, но ты не получила того нравственнаго развитія, и не съумешь распорядиться такимъ богатствомъ.

– Это мы еще увидимъ, – засмялась Кети. – Теперь конечно, я не имю права самостоятельно распорядиться ни однимъ талеромъ, но я очень бы желала хоть на одинъ день сдлаться полновластной хозяйкой мельницы.

– Разв она не содержится въ твоемъ вкус и не нравится теб?

– Моя мельница мн одинаково дорога, какъ и моя молодая жизнъ, Морицъ, но я вчера гуляла тамъ въ саду – онъ такъ обширенъ, что Францъ за недостаткомъ времени и рабочихъ рукъ не въ состояніи обработывать ту часть, которая лежитъ ближе къ большой дорог. Онъ хочетъ предложить теб продать этотъ клочекъ земли и говоритъ, что за него дадутъ хорошія деньги, а я полагаю, что продавать его не слдуетъ, и желала бы предложить этотъ кусокъ земли тмъ изъ твоихъ рабочихъ, которые хотятъ выстроить себ дома недалеко отъ фабрики.