В доме коммерции советника (дореволюц. издание)
Шрифт:
– Да, сильное потрясеніе и потеря крови лишили ее сознанія. Благодаря Бога, рана на голов не опасна, нужно только какъ можно скоре снять съ нея мокрое платье, – отвтилъ докторъ ласковымъ голосомъ и, съ братскою заботливостью подойдя къ Генріетт, взялъ ее подъ руки, очевидно желая поддержать слабое существо, едва державшееся на ногахъ.
– Впередъ! – приказалъ онъ отдохнувшимъ носильщикамъ и въ голос его слышалось безпокойство и нетерпніе.
Услышавъ, что въ состояніи больной нтъ ничего опаснаго, собравшаяся толпа разсялась и многіе снова вернулись на мсто пожара; носильщики понесли кушетку черезъ поляну, мимо президентши, все еще стоявшей на одномъ мст и смотрвшей безсмысленными глазами на проходившихъ, точно она не понимала, что вокругъ нея длалось. Брукъ спокойно шелъ возл носилокъ, поддерживая
Этотъ человкъ, на лиц котораго въ послднее время можно было видть только мрачную озабоченность и принужденность, ласково смотрлъ теперь на блдныя черты двушки, точно ничего въ мір не было для него дороже того безчувственнаго существа, которое онъ спасъ съ неимоврными усиліями.
Флора отстала на нсколько шаговъ отъ молчаливой группы и, казалось, ничто не связывало ее съ тми людьми, которыхъ такъ тсно сблизило несчастіе.
Она совершенно равнодушно ступала своими блыми сапожками въ глубокія лужи, а ея длинный, воздушный шлейфъ волочился по мокрому песку, окрашиваясь въ грязно-бурый цвтъ. Быстрымъ движеніемъ прекрасная невста сорвала съ головы блый внокъ, машинально изорвала его и разсыпала по дорог. Поравнявшись съ бабушкой, она только мелькомъ взглянула на старушку и прошла мимо, внимательно слдя за каждымъ движеніемъ своего жениха, какъ будто каждую минуту ожидая, что онъ наконецъ обернется и подойдетъ къ ней. Надясь на это, она слдовала за нимъ шагъ за шагомъ черезъ широкую поляну, черезъ дворъ и за порогъ дома.
Президентша позвала ее; снова послышался странный трескъ со стороны башни, а потомъ въ воздух пронесся громкій гулъ и ропотъ человческихъ голосовъ. Но Флора не сочла нужнымъ обернуться; хотя бы весь свтъ провалился позади нея, это ее нисколько не безпокоило; – она стойко оберегала свои права.
ХXV.
За этимъ ужаснымъ днемъ послдовала тяжелая безсонная ночь, полная страха, горя и отчаянія.
Никто не думалъ ложиться спать; во всхъ комнатахъ горли лампы, прислуга безъ всякой цли ходила на цыпочкахъ по длиннымъ коридорамъ, не переставая шептаться, и вс ожидали, что вотъ наконецъ скрипнетъ дверь и на порог появится хозяинъ дома. Однако ночь прошла, въ окнахъ свтилась занимавшаяся, утреннея заря, а совтника все еще не было.
Яркій лучъ, озарившій виллу Баумгартенъ, предвщалъ теплый и ясный день; онъ робко пробрался сквозь разбитыя стекла въ музыкальный салонъ, освтилъ валявшіеся остатки вчерашняго убранства, въ вид лоскутьевъ пунцоваго бархата, розоваго крепа и зеленыхъ измятыхъ тропическихъ растеній и ярко отражался въ серебристыхъ осколкахъ громаднаго зеркала. Какой ужасный хаосъ!
Одинъ ударъ разрушилъ вс грандіозныя зати и обратилъ въ прахъ всю роскошь и богатство расточительнаго совтника фонъ Ремера.
Можетъ быть, сегодня въ первый разъ утренній свтъ проникалъ съ такою свободою въ аристократическіе покои виллы: вс ставни были отперты, вс сторы подняты, ничто не мшало ему безпрекословно постить вс комнаты, не исключая даже и великолпной спальни, съ пунцовыми шелковыми драпировками и съ рзною, покрытою кружевами кроватью, на высокой эстрад.
Золотые лучи его имли полное право отражаться въ брильянтахъ, все еще украшавшихъ пышные локоны президентши, за которой тяжело волочился желтый штофный [17] шлейфъ, когда она шатаясь проходила по длинному ряду комнатъ, съ ужасомъ поглядывая на изломанную мебель и разбитыя статуи.
[17] Штоф (нем. Stoff) – представляет собой плотную шелковую или шерстяную ткань с различным переплетением, сотканную с использованием скручиваемых из нескольких нитей утка и основы. Основная часть штофов являлась одноцветной, орнаменты создавались при помощи сочетания матовых и блестящих поверхностей репсового, крепового и прочих типов переплетений. Тонкий сорт штофа использовался при пошиве юбок и платьев в восемнадцатом веке, после чего штоф вновь стал модным лишь в конце тридцатых годов девятнадцатого столетия. Плотный штоф использовали и используют до наших времен
Тюлевый шарфъ, всегда такъ тщательно скрывавшій нижнюю часть ея подбородка, теперь развязался и выставилъ на показъ морщинистую, костлявую шею. Да, старость брала свое, ей было уже много лтъ, но дряхлая голова ея была еще способна исключительно думать о томъ: – кто будетъ наслдникомъ Морица?
Сама она не имла ни малйшаго права на имущество внезапно погибшаго, ей не принадлежала даже кровать, на которой она спала, ни посуда, изъ которой она ла. Ей было хорошо извстно, что у совтника не было родственниковъ того же имени, онъ только изрдка говорилъ объ одной бдной сестр своей покойной матери, которой иногда посылалъ денежное вспомоществованіе. Возможно-ли, что-бъ эта женщина сдлалась его наслдницею? Подобная мысль ужасала пожилую даму. Неужели жена какого нибудь писаря, ничтожная блошвейка должна была захватить все громадное богатство совтника, а президентша Урахъ, привыкшая къ роскоши, комфорту, блестящимъ экипажамъ, изысканнымъ обдамъ и ливрейной прислуг, принуждена будетъ снова вызвать на свтъ Божій старую, полинялую мебель, давно поставленную на чердакъ, и помститься въ небольшой квартирк, безъ конюшни и безъ богатой обстановки, потому что она и ея об внучки не были близкими родственниками милліонера Ремера, умершаго безъ завщанія.
Мужчины, пріхавшіе на пиршество двичника, сидли у президентши далеко за полночь, и хотя никто изъ нихъ не касался этого щекотливаго вопроса, но тмъ не мене все таки слышались мимолетныя замчанія о тяжелыхъ послдствіяхъ, неизбжныхъ посл такой ужасной катастрофы, такъ какъ совтникъ вс свои документы, книги и цнные билеты хранилъ въ башн, а вс знали, что отъ пожара не уцлла ни одна бумажка. Положимъ даже, что весь наличный капиталъ безслдно пропалъ, но вдь пожилой дам оставалась еще земля, оцненная въ нсколько сотъ тысячъ; подъ крпкими, каменными сводами хранилось не мало серебра, въ конюшняхъ стояли дорогіе кони, въ дом богатая мебель и картины знаменитйшихъ мастеровъ. Всего этого было совершенно достаточно, чтобы обезпечить жизнь избалованной старушки и упрочить за нею существованіе, полное роскоши и богатства, если-бы она въ состояніи была доказать, что мщанская кровь совтника течетъ тоже и въ ея жилахъ.
Словоохотливые гости не забывали тоже говорить о внучк мельника, лежавшей теперь на верху въ Генріэттиной комнат; каждый зналъ, что все ея состояніе хранилось опекуномъ въ башн, за крпкими стнками желзнаго шкафа.
Президентша такъ предалась отчаянію и горю, что почти не обращала вниманія на эти разговоры: какое ей было дло до денегъ мельника? Между тмъ Флора, не смотря на хладнокровіе съ которымъ она относилась къ потрясающему событію, съ злобнымъ чувствомъ перечисляла вс случайности, которымъ подвергалась младшая сестра, посл потери всхъ денежныхъ документовъ.
На ея красивомъ лиц отражалась злость, когда она, въ десятомъ часу утра, спускалась съ лстницы бельэтажа. Она, всми прославляемая, всми уважаемая красавица, умъ и здравыя сужденія которой такъ высоко всегда цнились, должна была теперь унижать свое достоинство и играть жалкую роль лишней въ комнат больной.
Возл кровати, на которой лежала Кети, сидла еле живая Генріэтта, съ поджатыми подъ себя ногами и новая сестра милосердія – тетушка Діаконусъ. Впрочемъ старушка волею-неволею должна была искать убжища въ вилл, потому что въ ея уютномъ домик отъ сильнаго взрыва провалились вс трубы, на стнахъ образовались трещины, изъ оконъ выпали рамы и вс двери сорвались съ петлей. Подруга тетушки, недавно къ ней перехавшая, перебралась вмст съ кухаркою на мельницу къ Сусанн, а къ разрушенному домику были приставлены два сторожа.
Кром тетушки и Генріэтты, у изголовья больной помстился еще докторъ, такъ что для Флоры не нашлось свободнаго мста въ комнат. Да и гордой красавиц непріятно было смотрть на поведеніе старухи, которая такъ ужасно безпокоилась о безопасной ран на Кетиномъ лбу, точно это было самое важное послдствіе случившагося несчастія. Докторъ тоже озабоченно смотрлъ на больную и поминутно вставалъ, чтобы мнять компрессъ на ея лбу. У Флоры не хватало терпнія хладнокровно смотрть, какими нжностями и заботами окружали эту коренастую двушку съ крпкими нервами и здоровымъ тлосложеніемъ простаго дровоска.