В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш)
Шрифт:
Полицейскій чиновникъ смотритъ на офицера и вздрагиваетъ, потомъ сбрасываетъ пепелъ съ сигары и отвчаетъ:
Что вы говорите?
Вы арестованы.
Какимъ образомъ? Что вамъ угодно?
Экипажъ, бывшій наготов, подъзжаетъ, солдаты берутъ полицейскаго чиновника подъ руки и сводятъ его внизъ на дорогу; офицеръ слдуетъ за ними.
Я слышу, какъ жидъ увряетъ, что это обойдется дорого офицеру, онъ можетъ доказать свои права, подождите только! Вс четверо размщаются въ экипаж, кучеръ щелкаетъ кнутомъ, и экипажъ катится по направленію къ Тифлису.
А я все стоялъ.
Я поворачивался на вс стороны
Хозяинъ, который вовсе не былъ погруженъ въ мечты, кивнулъ утвердительно.
Но, ради Господа Бога, восклицаю я; вы киваете головою, словно это такъ, ничего. Неужто, дйствительно, сію минуту арестовали живого человка?
Разумется. По донесенію изъ Пятигорска, отвчалъ хозяинъ.
Я никакъ не могъ постигнуть того неслыханнаго дянія, что сейчасъ произошло у насъ на глазахъ. Еслибъ что-либо подобное случилось со мною, то я провалился бы сквозь землю, сказалъ я.
Хозяинъ состроилъ равнодушное лицо.
Тогда я сказалъ:
Вы, кажется, все-таки не находите въ этомъ ничего особеннаго. Какъ же вы думаете, смогъ ли бы я это перенести? И какъ пережила бы это моя спутница?
Нтъ, нтъ, о васъ тутъ не можетъ быть и рчи, отвчалъ, сдаваясь, хозяинъ.
Теперь вся эта исторія сдлала меня радостнымъ и счастливымъ. Хотя во мн свирпствовала лихорадка, я дрожалъ всмъ тломъ и обливался холоднымъ потомъ, но не было во мн ни единаго мстечка, которое не было бы преисполнено радости.
Спутница моя вернулась и сказала:
Теперь на лиц твоемъ снова показался румянецъ. Да. отвчалъ я, довольно уже мн все мучиться мыслью о бык. Помнишь быка, котораго мы видли, еще у него ярмо попало между роговъ, и онъ шелъ съ вывихнутой шеей. Теперь ему хорошо.
Хорошо? Какимъ образомъ?
Офицеръ сейчасъ сказалъ мн объ этомъ. Знаешь, тотъ офицеръ, что былъ въ позд. Онъ халъ тотчасъ же за нами и тоже видлъ быка.
Да, и что же?
Онъ поправилъ ярмо.
Слава Богу, сказала моя спутница.
И я былъ также доволенъ.
Я назвалъ нкоторыя кушанья, которыхъ бы охотно полъ теперь и, хотя мн отъ души совтовали лучше воздержаться отъ нихъ по причин моей лихорадки и выбрать что-либо другое, я упорствовалъ въ своемъ неблагоразуміи и заказалъ опасныя кушанья. Аппетитъ мой возросъ до неслыханныхъ размровъ. Мн также не хотлось дозволить англичанину и дольше сидть въ молчаніи и одиночеств. Поэтому, когда спутница моя ушла и предоставила мн свободное поле дйствія, я обратился къ англичанину и сказалъ, желая его поразить:
Въ Опорто чума. Знаете вы это?
Онъ уставился на меня.
Я повторилъ, что въ Опорто чума, но это, казалось, не испугало его, онъ продолжалъ курить.
Тогда я вынулъ свой номеръ «Nya Prassen» и сказалъ англичанину:
Я замчаю также въ извстіяхъ о рыночныхъ цнахъ въ Финляндіи, что куры тамъ стоятъ марку, или марку семьдесятъ пять пенни.
Молодой англичанинъ, кажется, все еще пробовалъ не замчать меня, но онъ былъ еще черезъ чуръ юнъ, не могъ устоять, и презабавно было наблюдать, какъ сильно
Куры? спросилъ онъ. Въ Финляндіи? Какъ же это?
Вы путешествуете черезъ горы, сказалъ я, подете по Россіи и прідете, наконецъ, въ Финляндію, оттуда направитесь вновь домой къ своему жизнерадостному и любезному народу, англичанамъ. Я только хотлъ предупредить васъ о цнахъ въ Финляндіи, чтобы вы знали ихъ, когда станете заказывать себ пость. Притомъ замтьте, не за пару, а за каждую штуку.
Сколько вы сказали? спросилъ онъ.
Отъ марки до марки семидесяти пяти пенни.
Сколько же это будетъ на англійскія деньги?
Это я приблизительно зналъ и могъ сообщить ему.
Я не ду въ Финляндію, сказалъ онъ.
Невозможно было вовлечь его въ споръ.
Быть можетъ, удастся мн заинтересовать его чмъ-либо другимъ, подумалъ я и началъ читать вслухъ изъ газеты о «Krigsryktena fr"an Transvaal». Когда я прочелъ до конца, то сталъ переводить ему и терзалъ его тмъ, что не зналъ самыхъ простыхъ словъ на его язык и во всемъ спрашивалъ у него совта. Въ конц-концовъ онъ совершенно осовлъ и отвчалъ да на вс мои предложенія. Потомъ онъ поднялся съ мста и отдалъ приказаніе, чтобы подавали его телжку, — я его совсмъ доконалъ. Онъ попробовалъ собраться съ остатками своего великобританскаго достоинства, когда пошелъ: онъ снова не замчалъ меня. Тогда я сказалъ:
Счастливаго пути! Не забывайте вжливо кланяться, когда прізжаете, или узжаете. Таковъ обычай повсюду на свт.
Онъ вспыхнулъ, какъ огонь, и въ смущеніи схватился за шляпу.
Потомъ онъ ухалъ…
Разъ на конк въ Мюнхен случилось мн видть англичанина, вроятно, художника, живописца, — онъ желалъ взойти на верхнюю площадку. Мы быстро катимъ внизъ по улиц и едва не перезжаемъ ребенка, маленькую двочку, она падаетъ, попадаетъ подъ лошадей, он наступаютъ на нее и ушибаютъ ее, но намъ счастливо удается вытащить ее живою. Въ теченіе всего этого происшествія британецъ стоитъ и покуриваетъ свою трубку. Когда все готово, и кучеръ еще на мгновеніе замедляетъ отъздъ, британецъ съ досадой смотритъ на часы. Каждый изъ насъ бросаетъ на него взоръ, но мы для него словно воздухъ. Онъ требуетъ на своемъ изумительномъ англо-германскомъ нарчіи деньги обратно. Онъ желаетъ выйти. Ему дла нтъ до того, что перехали ребенка. Одинъ изъ пассажировъ подаетъ ему заплаченную имъ сумму. Онъ бросаетъ на пассажира равнодушный взоръ, медленно и невозмутимо отводитъ отъ него глаза и не беретъ денегъ. Онъ неуязвимъ противъ негодованія, которое все разгорается въ окружающихъ, и эта стойкость наврно заслужила бы ему одобреніе всхъ его соотечественниковъ: такъ и должно, всегда будь стоекъ, Джонъ! Онъ остался стоять на конк вплоть до мста своего назначенія.
Часто бываетъ хорошо, даже лучше, если при катастроф не присутствуетъ черезчуръ много народу. Но, кажется, никому не запрещается забыть при вид ея свою трубку, вдь смотрятъ вс, и всякій словно толчокъ получаетъ въ сердце.
Если бы я былъ королемъ Англіи, то шепнулъ бы на ухо своему народу одинъ маленькій совтъ, и мои народъ сталъ бы лучшимъ народомъ на свт…
Экипажъ, прохавшій вчера мимо насъ, нагоняетъ насъ здсь. Русское семейство обдаетъ, даетъ лошадямъ вздохнуть всего три четверти часа и хочетъ хать дальше.