В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш)

Гамсун Кнут

Наступаетъ минута расчета съ Карнемъ. Когда онъ получилъ свои деньги, то потребовалъ на чай. Я отвтилъ ему черезъ переводчика, что онъ не заслужилъ ничего на чай. Но, когда ему было объяснено, въ чемъ заключалась его провинность, то онъ скроилъ физіономію, словно еще никогда въ жизни не доводилось ему возить такой нелпой княжеской четы. Онъ не могъ ровно ничего понять. Въ заключеніе получилъ онъ все-таки еще рубль на молоко. Но Карнй Григорьевичъ оказался недоволенъ такимъ мизернымъ на-чай и бранился такъ долго и такъ храбро, что въ конц-концовъ

его пришлось вывести вонъ изъ гостинницы.

XII

Ночью было черезчуръ жарко, я спалъ безпокойно. Много разъ я просыпался, вытиралъ потъ съ лица, пыхтлъ, соплъ и вновь засыпалъ.

Во время одного изъ своихъ пробужденій увидлъ я, что моя спутница читала при свт лампы какую-то книгу. Мн слишкомъ хотлось спать, да и лихорадило вдобавокъ, и я не постарался выяснить, что должна была обозначать подобная странность. Можетъ быть, то была одна изъ тайкомъ провезенныхъ книгъ, между тмъ какъ я изнывалъ надъ единственнымъ старымъ номеромъ «Nya Prassen»?

Никогда не слдуетъ брать съ собою путевого товарища; всякій спутникъ думаетъ только о себ и уметъ всегда выбрать себ лучшіе кусочки!

Посл безпокойнаго полусна просыпаюсь я и озираюсь вокругъ. Уже совсмъ свтло, пять часовъ. Я вскакиваю и одваюсь. Затмъ я обращаюсь съ рчью къ противоположной стн и высказываюсь относительно полнйшей невозможности оставаться доле въ постели.

Вдругъ спутница моя спрашиваетъ:

Послушай-ка, что это за полицейскій чиновникъ, котораго ты повстрчалъ по дорог?

Полицейскій чиновникъ? Ахъ, вотъ что, мой дневникъ былъ предметомъ ночного чтенія!

Я ничего не разсказывалъ о полицейскомъ чиновник, Боже сохрани, я пощадилъ всхъ и схоронилъ тайну въ своей груди; разв это не заслуживало признательности!

Это просто неприлично такъ безсовстно выдумывать, слышу я дальше у противоположной стны. Что касается твоей поздки верхомъ въ горы въ Коби, то я ей также не врю.

Объ этой поздк я также ничего не разсказывалъ. Я предпринялъ ее въ интересахъ науки, радостно пожертвовавъ сномъ въ теченіе цлой ночи, чтобы оказать услугу географическому обществу, перенесъ вс волненія, не промолвивъ ни слова. Словомъ, поступилъ, какъ истый путешественникъ, стремящійся совершитъ новыя открытія.

Впрочемъ, сказала моя спутница, я нахожу, что ты записываешь черезчуръ много мелочей.

Тутъ чаша переполнилась. Моя достопочтенная спутница не только воспользовалась тайкомъ ночнымъ временемъ, когда болзненное лихорадочное состояніе мшало мн защищаться, чтобы перерыть мой путевой архивъ, нтъ, она хотла еще заставить меня усомниться въ своей способности вести превосходный дневникъ. Нтъ, чаша терпнія моего переполнилась.

Я иду въ городъ, сказалъ я и вышелъ изъ комнаты, сурово настроенный….

Вся гостиница была еще погружена въ сонъ, но, когда я сошелъ внизъ, въ сни, то появился швейцаръ, протирая себ глаза. То былъ одинъ изъ тхъ субъектовъ, существующихъ при гостиницахъ на восток, которые умютъ такъ бгло говорить по-французски,

какъ только можно себ представить. Я молчалъ, потому что не могъ отвчать однимъ словомъ на тысячу, я далъ только знаками понять ему, чтобы онъ отперъ дверь. Когда я вышелъ на улицу, то припомнилъ все, что этотъ человкъ мн наговорилъ; онъ однимъ духомъ со мною поздоровался, выразилъ свое мнніе о погод, освдомился, какъ я спалъ, и предложилъ себя въ качеств проводника по городу. И это еще было только то, что я понялъ, но цлая масса его словъ была потеряна для меня. Правда — теперь я и это припомнилъ: онъ собирался также почиститъ мои сапоги.

Какъ ни рано — люди сидятъ уже у своихъ дверей и болтаютъ или же бродятъ по улицамъ: кавказскіе жители не спятъ. Солнца еще нтъ, но утро ясно и тепло. Напротивъ гостиницы расположенъ большой паркъ, туда-то я и направляюсь, перескаю его наискось и выхожу изъ него по другую сторону.

Большинство людей, которыхъ я вижу, носятъ кавказскую одежду и оружіе; нкоторые одты также въ европейскіе жакеты и твердыя фетровыя шляпы, на офицерахъ черкесскіе костюмы. Женщинъ почти не видать на улицахъ.

Я, собственно говоря, предполагалъ до завтрака изучить городъ отъ одного конца до другого, но тотчасъ увидлъ, что это для меня немыслимая вещь; я проголодался и купилъ для подкрпленія винограду, но въ качеств сверянина ощутилъ потребность въ мяс и бутербродахъ, чтобы быть сытымъ. Я обошелъ паркъ и вернулся въ гостиницу.

Все еще никто не вставалъ. Въ сняхъ швейцаръ снова принялся болтать, я толкнулъ наудачу одну изъ дверей, чтобы спастись отъ него, и вошелъ въ читальню гостиницы. Здсь нашелъ я на одномъ изъ столовъ Бедекера «Россію» и «Кавказъ», и, отыскавъ мсто, гд говорилось о Тифлис, сталъ читать.

Моя гостиница, Лондонъ, была снабжена звздочкой. Въ город 160.000 жителей, вдвое боле мужчинъ, чмъ женщинъ. Здсь говорятъ на семидесяти языкахъ. Средняя цифра лтняго зноя 21 градусъ, средняя цифра зимняго холода 1 градусъ.

Тифлисъ находился подъ владычествомъ римлянъ, персовъ и турокъ, теперь же находится во власти русскихъ. Своимъ возвышеніемъ за послднее время Тифлисъ обязанъ своему благопріятному мстоположенію: это узелъ для торговыхъ сношеній съ Каспійскимъ и Чернымъ морями, съ Армянскимъ плоскогорьемъ и Россіей черезъ Кавказскія горы. Въ город существуетъ превосходный музей, театръ, собраніе художественныхъ произведеній, ботаническій садъ и крпость.

Въ город сохраняется также дворецъ грузинскихъ царей, употребляемый, впрочемъ, теперь какъ тюрьма. Наконецъ, въ город есть еще памятникъ одному русскому генералу. Высоко, высоко надъ городомъ расположенъ монастырь св. Давида. Онъ стоитъ на священной для грузинъ гор Мтацминд. Близъ монастыря находится памятникъ Грибодову.

Я захлопываю Бедекера и припоминаю, что именно случалось мн прочесть о Грибодов. Весьма немного. Только то, что онъ написалъ «Горе отъ ума», ту единственную сатиру на общество, которая сдлала его безсмертнымъ въ Россіи.